Горячая гей библиотека

Лёшкины университеты (глава 15)

Часть 4

Однако при любых раскладах, которые только можно было допустить, "Цвану" всё равно до конца не верилось, что его пацаны могли вот так просто забыть о нём. Общение по "дороге" с попавшим сюда "Храпом" тоже ничего не прояснило, потому что, во-первых, "Храп", не желая искушать судьбу, "объявился" сразу, после чего и загремел в "гарем" со своими порядками и правилами, а во-вторых, он и сам толком не знал, что происходило вокруг и почему он тут оказался. Да и общаться с таким контингентом для правильного пацана было западло, пусть даже и в целях выяснения каких-либо серьёзных вопросов. Тут складывалась парадоксальная ситуация. Кран в умывальнике, например, который отводился для "опущенных" трогать было западло. Вещи их трогать было западло. Курить, докуривать, пить с ними и так далее - западло, а вот трахать, касаясь тела или передавать через них "братве" грев, считалось вполне нормальным и допустимым. Да и к тому же, как уже Выяснилось, "Храп" сам то толком сказать ничего не мог, кроме того что постоянно гнал на "Мюллера" и пытался убедить "Цвана", что всё, что с ним произошло, чистой воды подстава. Но от этого всего час от часу было не легче. Погружённый в свои раздумья, "Цван" лежал на шконке, завесившись простынёй, и дремал, пытаясь понять, как ему поступить дальше.

- "Цван", - постучал к нему парняга по кличке "Балу", - где бак? индюшки заварим.

- У "коровы" посмотри! Вроде воду им недавно черпали, - ответил "Цван" привставая.

- Ок. Давай подтягивайся к нам.

"Цван" не ответил, а опять опустил голову на подушку. Всё происходящее ему не Нравилось, и надо было что-то решать однозначно. Он решительно отодвинул Занавеску, отделявшую его от остальной камеры, поднялся и, нащупав под шконкой Тапочки, опустил в них ноги.

- Слышь, "Балу", а кто там из толковых откидывается скоро, не знаешь?

- Чего не знаю? Знаю. "Варлам" из пятой.

- Это "Варлам", который ментам кровь портил?

- Ага. Умник, блять. Его пацаны профессором назвали.

- А чего снимается?

- Та там хуй поймёшь. Толи с терпилой договорились, толи адвокат в суде всё порешал, в общем, хуй проссышь, но на свободу выходит вертухаям на радость, ментам на горе. А что? Передать что-то надо?

- Угу. Надо маляву на волю скинуть, чуваку одному за забор.

- Та, какая это воля, если за забор? - удивился "Балу".

- Ну, там-то воли однозначно больше, чем здесь, - усмехнулся "Цван",- ну так что? Сумеет он мульку передать?

- Да не вопрос! Для тебя, "Цван", сам знаешь, всё что угодно.

- Ну и славно. Сейчас замучу.

И "Цван", взяв ручку стал сочинять "Туристу" письмо. "Турист" был первым, о ком "Цван" подумал, так как именно на него делал в своё время серьёзные ставки. И теперь молчание "Туриста" расстраивало "Цвана" больше всего. "Цвану" не хотелось верить в то, что он настолько ошибался в "Туристе", чтобы тот вот так просто мог от него отмахнуться после всего того, что "Цван" для него когда-то сделал. Стараясь многое не расписывать, он в двух словах изложил суть своих претензий, после чего намёками дал понять "Туристу", как сделать так, чтобы ответ быстрее попал обратно и, закончив, свернул "маляву" в трубочку и передал её "Балу".

- Вечером дорогу замутим, - сказал тот, пряча её себе в карман, - сейчас палево.

Затем, взяв в руки пачку чая, он, глядя на то, как закипает вода в кружке, сообщил:

- Всё! Сейчас закипит.

"Цван" потянулся, взял сигарету со стола и закурил. К "дубку" на запах чая стали подтягиваться и другие сокамерники.

Пока суть да дело, "Татарин", размышляя, над тем, как бы подстраховаться, чтобы задуманный им план, который сулил в будущем неплохой подъём денег с участием "Ерёминого" брата, можно было реализовать без каких-либо происшествий, забрёл на "промку", где столкнулся с "Муслимом". Тот при виде "Татарина" улыбнулся. Была середина дня. Работа в цехах находилась в самом разгаре. Стоял шум от визга столярных станков и непрекращающегося стука молотков. Вокруг в синих робах, перепачканных столярной пылью и стружками, сновали пацаны, перетаскивающие с места на место то доски, то какие-то деревянные заготовки, то оконные рамы. "Татарин" при виде всей этой рабочей суеты скривился и кивнул "Муслиму" головой в сторону, отходя подальше от этого производственного шума. Скрывшись за складом готовой продукции, где было сравнительно тихо, плюс растущий кустарник калины удачно скрывал "Татарина" от посторонних любопытных глаз, он, осмотревшись по сторонам, выдохнул и полез за сигаретами.

- Привет, "Татарин", - "Муслим" протянул тому руку, вытаскивая левой рукой предложенную "Татариным" сигарету из пачки. Подкуривая, он покосился на цеха.

- Чего? Стремаешься? - спросил "Татарин".

- Да не стремаюсь. Воспеты какой-то план поставили нереальный, вот приходится своим пизды давать, чтобы шуршали быстрее. Только раслабишься и оставишь этих обмороков без внимания, они норовят хуй забить на работу.

- Понятно. Что у тебя интересного?

"Муслим", слегка отвернувшись в сторону, запустил руку куда-то в брюки и, пошарив под подкладкой, вытянул оттуда белый прямоугольный бумажный свёрток, завёрнутый в полиэтиленовый пакет, и протянул его "Татарину".

- Это что? - "Татарин" удивлённо приподнял бровь.

- На общее, - ответил "Муслим", заправляясь и приводя себя в порядок.

- Ясно, - "Татарин" довольный стал прятать пакет себе в курточку и тут же спросил: - "Ерёма" тебе деньги отдал?

- Да, "Татарин", всё по чесноку. Часть я тебе на общее вон вернул.

- Часть? - улыбка сползла с лица "Татарина".

- Ну да, - невозмутимо ответил "Муслим.

- А остальное?

- Какое остальное?

- Так, "Муслим", не еби мне мозги. Где бабки, которые тебе "Ерёма" передал?

"Муслим" в один момент стал серьёзным.

- Подожди, "Татарин", ты что, мне предъяву выкатить хочешь?

- Причём здесь предъява? Мы же "пряника" развели на бабки по договорённости, значит, надо бабки вернуть.

- Стоп, "Татарин", давай с тобой эту тему обсудим, - "Муслим" стал серьёзным окончательно, - я смотрю, ты реально мне собираешься что-то предъявить, так вот чтобы у нас не было непоняток я хочу прояснить ситуацию.

- Ну давай проясним, - стараясь казаться спокойным, сказал "Татарин", чувствуя, как в его груди горячей волной медленно нарастает раздражение.

- Ты обратился ко мне с просьбой поиметь "пряника". Ты сделал его смотрящим у себя в отряде, и я тебя поддержал. У тебя там, видимо, какой-то свой интерес. И я не лезу в твои расклады. Ты мне помог подняться, и я по-своему тебе благодарен, поддерживаю тебя всегда и везде, но тут совсем другая тема. Тебе нужен был "Ерёма" для каких-то своих дел, и ты его получил. Но я-то тоже должен с этого что-то поиметь? Я ведь тоже рисковал.

- Та не гони, рисковал, - саркастически усмехнулся "Татарин".

- "Татарин", не начинай. Не заставляй меня вот эти качели запускать. Общаемся же ровно. Так что давай без этих "гони", не "гони". Не на стрелке. И если я тебе говорю, что рисковал, значит, рисковал. Он играет вполне себе нихуёво.

- Я вижу, как нихуёво, что ты больше трёхсот "бачей" унёс с общака.

"Татарин" специально старался сделать акцент именно на последнем слове, но "Муслим" сделал вид, что не заметил этого и просто пропустил замечание "Татарина" мимо ушей.

- Сядь сам с ним поиграй! - спокойно предложил он. – Ты, "Татарин", пиздец какой интересный. Ты и "Ерёму" поиметь хочешь, и меня, и ещё при бабках своих остаться. Вот пошли ради прикола спросим у пацанов, если такая тема была бы у них, кто из нас прав тогда?

страницы [1] [2] [3] [4] [5] [6] . . . [8]

Этот гей рассказ находится в категориях:
Тюрьма, 18-19-летние

Вверх страницы >>>
В начало раздела >>>
Прислать свой рассказ >>>