Горячая гей библиотека

Пятое время года (глава 1)

Часть 4

Ужин был так себе: пюре, жареная рыба, какая-то запеканка и ещё - по пирожному, компот или чай - по выбору. Расим сидел отдельно от Димки, причём сидел он за Димкиной спиной, и Димка, за одним столом сидя с Вовчиком, Толиком и Серегой, слушая их, говоря что-то сам, то и дело ловил себя на мысли, что ему хочется обернуться назад - хочется увидеть Расима.

После ужина Расим сказал Димке, что он сходит в гости к братьям-близнецам - посмотрит, как устроились в своём номере они, и Димке ничего не оставалось делать, как тоже идти в гости, - сидеть в номере одному было глупо, и Димка, подумав, что всё равно это делать будет нужно, отправился к девчонкам; с Расимом Димка договорился, что Расим, если он будет домой возвращаться раньше, чем Димка, ему, Димке, позвонит, чтоб узнать, в каком номере взять у Димки ключ от номера своего.

Девчонки встретили Димку радостно: и щебетали, щебетали. Два часа щебетали, не умолкая, - время пролетело совершенно незаметно. Расим не звонил. Димке хотелось, чтоб Расим позвонил, чтобы он закончил свои посиделки первым, но телефон упорно молчал, и Димка, устав от глупого щебетания, в начале третьего часа своего пребывания в комнате девчонок, наконец, поднялся, говоря, что "пора шагать в свои апартаменты".

"Дима, заходи к нам ещё! Завтра приходи! Каждый вечер будем ждать!" - щебетали девчонки, и Димка, девчонкам обольстительно улыбаясь, говорил, что хорошо, что обязательно придёт, в то время как перед его мысленным взором уже неотступно стоял Расима - парень, который, едва появившись, свёл Димку с ума. Теперь они были вместе, жили в одном номере и уже были почти друзьями, а он, Димка, битых два часа просидел в номере девчонок, привычно изображая ловеласа. Пипец, как всё это было и несуразно, и глупо!

Говорят: "человека ведёт судьба". Говорят так в том смысле, что ничто в нашей жизни не бывает случайным, ничто никогда не происходит просто так, и кто-то верит в это, полагая, что действительно в жизни каждого человека всё заранее где-то кем-то расписано и предопределено, а кто-то, наоборот, всё это отрицает, пребывая в твёрдой уверенности, что никакой предопределённости в нашей жизни нет, что каждый сам кузнец своего счастья. Кто здесь прав, как можно узнать достоверно то, чего нельзя ни увидеть, ни потрогать? Димка мог бы ещё посидеть у девчонок в номере полчаса или даже час - девчонки его не гнали, он им, всем троим, втайне друг от друга нравился, но он вдруг решительно поднялся, говоря, что ему "пора двигать в свои апартаменты"; конечно, девчонки своей пустой трескотней за два часа его изрядно притомили, и потому желание их покинуть было вполне объяснимо, и вместе с тем какое-то смутное, непонятное, необъяснимое беспокойство вдруг овладело Димкой, заставив его поспешно покидать номер девчонок, а дальше, войдя в лифт, Димка по ошибке нажал кнопку не своего - девятого - этажа, а нажал кнопку этажа десятого, и объяснение такой невнимательности тоже было вроде как на поверхности: Димка, входя в лифт, был всецело поглощен мыслями о Расиме: он, влюблённый, хотел видеть Расима, хотел его слышать, а потому по ошибке нажал не ту кнопку. То есть, всё это - и желание улизнуть от порядком надоевших девчонок, и невнимательность при нажатии кнопки этажа в кабине лифта - было вполне объяснимо, точнее, было бы вполне объяснимо, если бы, выйдя из лифта на чужом этаже, он, Димка, не увидел бы Расима. Димка, нажавший не ту кнопку в кабине лифта, увидел Расима там, где его, Расима, не должно было быть, - думая о Расиме, Димка нажал именно ту кнопку, какую нужно было нажать, и вот это-то было уже совершенно необъяснимо. Как здесь не поверить в то, что ведёт человека его судьба?

Выходящие из кабины лифта сразу попадали в небольшой холл, из которого вправо-влево уходили коридоры с номерами: Расим стоял к Димке вполоборота, рядом стояли два чужих парня - тоже к Димке вполоборота, так что Димка их всех троих увидел на мгновение раньше, чем они, повернув головы, увидели его, и перво-наперво, что испытал Димка, это чувство кольнувшей ревности: Расим - его Расим - стоял с какими-то парнями.

Но уже в следующее мгновение, когда они - все трое - повернули на шум открывшейся двери лифта головы, Димка увидел лицо Расима, и по лицу Расима он тут же понял, что что-то здесь неладно, что-то не так. То есть, всё совершенно не так, как ему померещилось в первое мгновение: в глазах Расима, устремлённых на Димку, была растерянность и вместе с тем беспомощность, отчего выражение лица Расима показалось Димке каким-то бесконечно милым, щемяще родным, но уже в следующее мгновение, едва лишь Расим понял-осознал, что из лифта вышел Дима, взгляд его мигом преобразился, вспыхнул неподдельной радостью, словно Расим подался взглядом вперёд - к Димке.

Этих мгновений оказалось достаточно, чтоб Димка понял главное: Расима пытаются прессинговать, что-то хотят от него, что-то требуют - помимо его, Расимой, воли. И едва лишь Димка это осознал-понял, как в то же миг он почувствовал, как кровь прилила к его лицу, а ладони сами собой сжались в кулаки.

Парни, стоявшие подле Расима, смотрели на Димку выжидающе вопросительно: они, увидев вышедшего из лифта Димку, в первое мгновение, видимо, предположили, что Димка пройдёт, не задерживаясь, мимо, но уже в следующее мгновение они уловили-увидели какие-то им непонятные изменения на лице у замершего Димки, и теперь замерли сами, выжидающе глядя на Димку, не зная, что всё это может значить-означать. Димка, мимолётно скользнув взглядом по лицам парней и мысленно отметив, что парни не старше его, вновь устремил свой взгляд на Расима.

- Расим, что-то случилось? - голос у Димки прозвучал чуть глуховато, так что Димке самому показалось, что голос, прозвучавший в холле, словно не его.

- Вот, пацаны, - Расим растерянно хлопнул ресницами, не зная, как сформулировать ответ.

- Так, всё понятно, - Димка медленно перевел взгляд на парней, посмотрел на одного, потом на другого, чувствуя, как взгляд его непроизвольно - ничуть не наигранно - сам собой наливается свинцовой тяжестью. - Короче, парни, отвалите в сторону!

Тот, что был пониже, чуть прищурился, в свою очередь стараясь изобразить во взгляде полное презрение к Димкиным словам, но вся разница была в том, что парень, сверля Димку взглядом прищурившихся глаз, старался изобразить исходящую от него угрозу, в то время как Димка ничего не изображал - Димка, чувствуя, как горячий ком подкатил к его горлу, лишь крепче сжал кулаки.

- А ты кто? - медленно, "по-блатному", процедил-проговорил тот, что был повыше.

Глаза его, устремленные на Димку, точно так же сощурились, и тот, что был ростом пониже, то ли демонстрируя перед Димкой их слаженность, то ли просто подражая своему приятелю, так же, "по-блатному" выделяя каждое слово, повторил-проговорил в свою очередь:

- Да, ты кто?

- Хуй в пальто! - ни на секунду не задумываясь, отчетливо произнёс Димка, одновременно с этим делая шаг вперёд. - Я сказал вам: отвалите. Ну!

По складу характера Димка был парнем мягким - в душе он был фантазёром, был романтиком, но ни то, ни другое в мире, насквозь пронизанном прагматизмом, никаких плюсов Димке принести не могло, и потому Димка не без успеха изображал из себя парня обычного, то есть в меру отвязного, в меру циничного и прагматичного, временами язвительно-ироничного, чтоб таким образом ничем не отличаться от других, - все эти качества, Димке не свойственные, были своеобразным пропуском в мир, где протекала внешняя - тусовочная - жизнь, без которой тоже никак было нельзя. Потому, делая шаг вперёд с накрепко сжатыми кулаками, чувствуя, что его сейчас ничто не остановит, Димка сам удивился собственной ненаигранной решимости, в один миг всколыхнувшейся, в один миг созревшей в его душе, - такого с ним никогда еще не было.

Он несчётное число раз спасал Расима от разных опасностей, выручал его из различных бед, но всё это проигрывалось в его воображении, а теперь Расим - его Расик - был рядом, всё было в реале, и Димка не столько понимал-просчитывал, сколько всем своим существом ощущал-чувствовал, что сейчас он этих двух гопников, посмевших к Расиму пристать, просто-напросто разорвёт на части. Причём, если в этом и было animus rem sibi habendi, то оно было лишь отчасти, потому как любовь Димкина была неизмеримо больше.

- Ты что - угрожаешь нам? - проговорил тот, что был повыше, ещё пыжась, изо всех сил стараясь демонстрировать перед Димкой исходящую от него угрозу, но что-то в нём неуловимо дрогнуло - в интонации голоса, во взгляде устремлённых на Димку наглых глаз мелькнула неуверенность.

Гопники, стоявшие перед Димкой, в конечном счёте лишь изображали из себя парней крутых или даже отмороженных, в то время как от Димки исходила угроза вполне реальная, неподдельная, так что гопники не могли не почувствовать, мысля присущими им категориями, кто именно здесь, в холле, из них троих является настоящим отмороженным.

- Я вам, суки, не угрожаю - я вас конкретно сейчас урою, - медленно проговорил Димка, одновременно с этим делая шаг вперед; Димку совершенно не заботило, какое впечатление он производит, и в этом тоже была его сила - было его неоспоримое преимущество: Димка не угрожал, а просто предупреждал, что он сейчас сделает.

И гопники дрогнули: переглянувшись, они отступили от Расима в сторону, медленно попятились назад, к коридору, не спуская с Димки настороженных взглядов.

- Мы тебя ещё встретим, - обещающе проговорил тот, что был пониже. - Ты ещё пожалеешь.

Димка не отозвался; едва гопники попятились, едва стало ясно, что они капитулируют, он в ту же секунду перевел взгляд на Расима. Что ему были какие-то гопники! Перед ним стоял Расим - единственный, кто был для Димки по-настоящему значим. Между тем, спонтанно вспыхнувшая в Димке ярость произвёла впечатление не только на гопников, которые видели Димку впервые, ничего про него не знали, а потому могли запросто решить-подумать, что Димка - полный беспредельщик, но эта неподдельная, нешуточная ярость произвела ничуть не меньшее впечатление также на Расима, который, не двигаясь с места, смотрел на Димку широко открытыми, совершенно перепуганными глазами.

- Ну, чего ты стоишь? Поехали, вниз поехали - домой, - как можно спокойнее проговорил Димка, нажимая кнопку вызова лифта.

Лишь выйдя из лифта, шагая рядом с Расимом по коридору к своему номеру, Димка почувствовал, как его медленно покидает напряжение, словно разжимаются невидимые тиски, возвращая тело и мысли в прежнее русло. Никогда с ним такого ещё не было - ни разу в жизни он не испытывал такой оглушающей ярости! Ну, то есть, получалось, что он сам не знал, на что он способен! Ведь если б гопники оказались действительно беспредельщиками - если б они не поджали хвосты, а на Димку бы кинулись, он ведь, Димка, не отступил бы, однозначно не отступил бы!

страницы [1] [2] [3] [4] [5] [6] . . . [8]

Этот гей рассказ находится в категориях:
Любовь и романтика, 18-19-летние, Мечты и мокрые сны

Вверх страницы >>>
В начало раздела >>>
Прислать свой рассказ >>>