Горячая гей библиотека

Тридцатилетка (глава 1)

Часть 4

Прошло уже полчаса, как Богуслав Садовски методично раскурочивал дырочку Эрнеста Мансфельда. Дубовый стол неожиданно заскрипел. Любовники остановились: оказывается, задница воина крепче, чем дуб, который вот-вот треснет.

Богуслав снова повернул Эрнеста - в этот раз к себе лицом, провёл рукой по волосатой груди и схватил мужика за мокрёхонький болт. Опустился на колени, притянул его к себе, закрыл глаза и с наслаждением вдохнул мужской запах.

Генерал смотрел на это сверху, и его накрывало блаженство от того, что парень, который ещё минуту назад жарил его, как портовую шлюху, преклоняется перед его хуем. У Богуслава было одно из красивейших лиц, которые видел в своей жизни Эрнест. Юноша открыл свои огненные губы и приготовился проглотить могучий пенис генерала. Но тот приложил к его губам палец, как будто прося подождать. Богуслав всё понял и снова закрыл глаза.

Парень застонал, когда первая капля упала ему на щёку. В предчувствии он широко открыл рот и начал ловить им золотую струю Эрнеста. Она обжигала его лицо, стекала по шеи и груди. Его камзол, который он не успел снять в порыве страсти, уже полностью промок. Наконец Эрнест остановился. Богуслав открыл глаза и понял, что теперь его черед: он взял в рот полуопалый член генерала и начал активно сосать его, пока хозяин под первобытные крики не слил в него теперь и белую жидкость.

Сам же Богуслав не разрядился. Он знал, что это только первая часть и после десяти минут отдыха будет продолжение. Тогда молодой дворянин снова отыграется на заднице генерала. Богуслав никогда, никому, ни при каких условиях не давал и не даст выебать себя - даже Эрнесту. Он даже никому не сосал. Если бы кто-то дотронулся до его пещерки или вставил ему в рот член, Богуслав бы его на месте убил. Почему же он тогда позволяет поливать себя Эрнесту и сосёт у него? Откуда такая выборочность?

Одно дело, если бы Эрнест и Богуслав были просто старшим офицером и его адъютантом. Этим в XVII веке никого не удивишь. И в католической, и протестантской армиях не только высшие офицеры, но и младшие, из бедных дворян, имели возле себя услужливых адъютантов или, на крайний случай, солдатиков посимпатичней. Полевая жизнь - другая; вдали от жены и отпрысков, от зорких глаз и сплетен мещан можно было попробовать запрещённое. Такова уж людская натура. Готовы были закопать пол-Европы из-за догматов, но как только появлялись деньги или страсть, да если ещё по-ханжески закрыть парадную дверь своей жизни, то сами первыми нарушали то, за что так остервенело боролись.

Богуслав попробовал Эрнеста два года назад, когда только начал созревать как мужчина, - в одном из первых походов, когда нестарый ещё генерал напился в честь победы и чёртики ему нашептали, что безупречная смуглая попка, которая нечаянно показалась из-под одеяла на походной кровати, ничем не хуже, чем у его жены.

Парень мирно спал на животе в позе лягушонка. Полусогнутые руки были приподняты к голове, а ноги немного раскинуты врозь. Его оголённая спина имела вид красивой трапеции с накачанными мышцами. Выпуклые красивые ягодицы, которые, как будто издеваясь, парень ещё более непроизвольно оттопырил. Через промежность выглядывали крупные яйца и даже кончик члена.

Шатаясь, фон Мансфельд подошёл к кровати и шумно сел возле неё по-турецки. Его лицо очутилось чётко напротив двух очаровательных половинок. Но Богуслав ничего не слышал и дальше спал как убитый. Он сегодня впервые попробовал вина.

Эрнест провёл пальцем по бархатному изгибу ягодицы. Не сдержался и понюхал молодую кожу. Его пробила дрожь возбуждения, в паху разлилась нега. Раздвинув пальцами две половинки, он наклонился и лизнул лазейку в мир бога Эроса. Юноша все так же мирно сопел. Тогда генерал уже засунул свой язык в пещерку. Посапывание прекратилось. Но пьяного мужчину было уже не остановить. Сначала зажатая дырочка совсем немножко приоткрыла своё жерло, но настойчивый, хотя и мягкий язычок убедил хозяина открыть свой вулканчик. Тогда Эрнест смочил свой палец и пробил им устье, он вошёл туда без проблем. Тогда нападающий вставил и второй палец. Стало тесновато. Колечко плотно обхватило две фаланги, и генерал чувствовал, как оно пульсирует.

Богуслав тяжело задышал. Эрнест решил, что время настало. Он поднялся и прилёг на край кровати, высунул свой мокрый хуй и приставил к очку Богуслава. Даже успел ввести головку, которую обожгла горячая скважина. И тут как гром среди ясного неба раздалось:

- Ты можешь это сделать. Ты имеешь право. Если бы не ты, меня бы не было. Но ты должен знать, что мне будет обидно и я должен буду уйти от тебя.

Когда Эрнесту был 21 год, он взял на воспитание младенца - Богуслава, отца и мать которого убили католики во время уличной стычки в Праге. И хотя парень не был кровным сыном генералу, он воспитывал его как своего. Возможно, даже более трепетно относился к нему, чем к своим. Сирота рано узнал историю своих родителей. Он рос злым, с ненавистью в сердце - он поклялся отомстить. Горечь отравляла от природы доброе сердце Богуслава. Юноша надевал на себя маску брутального, вульгарного, эгоцентричного юнца. И только Эрнеста он уважал и любил.

- Но ты так много мне уже позволил сделать. Почему останавливаешь? В чем проблема?

- Делай что хочешь - хоть нассы на меня, но только не трахай живым хуем. Это унизительно. Все остальное можно стерпеть. Я не женщина.

В ту ночь Эрнесту хватило самообладания отстать от парня. Он решил дожидаться того времени, когда "сын" перерастёт предрассудки.

Но все же отстал не совсем.

После долгой паузы, которая уже пугала Богуслава, так как он ожидал реакции пьяного, раздраконенного его плотью мужика и, боясь встретиться с ним глазами, продолжал лежать спиной к нему, тот наконец сказал:

- Будь по-твоему. Я никогда не прикоснусь к тому, что ты непонятно по какой причине так охраняешь. Это твоё дело. И твоё право. Я не могу и не хочу тебя насиловать, но могу и хочу попросить. Только повернись. Я хочу показать, а не сказать, что я хочу.

Когда Богуслав развернулся, Эрнест впервые увидел его торчащий хуй и даже охнул. К своему, такому же в длину, он уже привык и не думал, что со стороны это так страшно выглядит.

Эрнест посмотрел Богуславу просто в глаза. Юноша не отвёл их. Тогда тот снял из себя камзол и рубашку и оголил поразительный торс. Дальше на пол полетели панталоны - чулки он решил не снимать. Обернувшись к Богуславу тылом, Эрнест встал на корточки и выдвинул поближе к кровати свою упругую попу.

Момент истины. Теперь в тревожной паузе застыл отец. Что сделает сын? То, чего он желал? Подорвётся и убежит? Обернётся назад к стене? Будет истерить? Возненавидит?

Это было очень лёгкое и невинное прикосновение двух тёплых и мягких ладоней к его ягодицам, но Эрнест почувствовал, что через его тело прошла молния. Его бросило в мелкую дрожь, а колени начали подкашиваться.

Он получил то, чего так страстно хотел.

Понимая состояние отца, Богуслав со всей силы шлёпнул его по попе, оставив на ней красный след. Мужик быстро собрался и ещё выше приподнял талию. Настолько высоко, что почувствовал на своём очке горячие дыхание Богуслава. Неопытный парнишка решил просто скопировать действия генерала.

Сначала он до блеска вылизал очко отца, а потом запихнул туда палец. Это удалось ему очень легко. Для двух места уже стало меньше - пришлось растянуть анус. Сфинктер Эрнеста не поддавался - у него, конечно, был опыт сношения с мужчинами, но не на регулярной основе, практика все же хромала. Но парень всегда славился своим упрямством: он продолжал растягивать дырочку, пробивать её до основания пальцев. Генерал начал постанывать. Стало понятно, что удовлетворить только костяшками его не удастся. Богуслав уже морально был готов выебать своего хоть и приёмного, но отца.

Сильные для юнца руки обхватили талию мужика. Нажав на генерала, он опустил его роскошную оттопыренную задницу как можно ниже.

Фон Мансфельд понимал, что сочетание неопытности и большого хуя сделает вторжение дьявольской пыткой. Но он недооценивал любовь своего приёмного сына и много ночей, который тот провёл за подсматриванием за солдатскими пьяными утехами. Хоть и теоретический, но опыт все же у него был.

Парень приставил свой горячий и склизкий инструмент к пещерке мужика и начал лёгонькими толчками вводить его. Эрнест понял, что Богуслав старается сделать всё аккуратно. Когда головка парня полностью вошла в анус, мужчина сам подался назад. Дырочка все больше разжималась и уступала дорогу хую.

Когда сын ввёл свой хуй по корень, отец вздохнул от облегчения и дёрнулся. Его очко намертво схватило палку парнишки. Тот остановился, чтобы дать отцу возможность полностью привыкнуть к его размеру, а потом начал ритмично и мягко двигаться. Он уже так освоился в доминантной роли, что взял инициативу в свои руки.

Богуслав перевернул отца на спину, задрал его стройные и сильные ноги себе не плечи и в этот раз уже резко вошёл в него. Именно этот момент стал поворотным в их отношениях.

Фон Мансфельд понял, что когда его имеют грубо, то это не страшно, а наоборот - приятно. А Садовски стало ясно, что никаких женщин ему не нужно, - только вот такие горячие и узенькие попки.

Богуслав драл Эрнеста минут пятнадцать. Тот перестал себя контролировать. И хотя он всегда общался в парнем по-чешски, чтобы тот не забывал язык отца и матери, сейчас он орал по-немецки.

И Богуслав послушно трахал его - глубже и сильнее. Ор по-немецки - на языке, который в принципе жёсткий, ещё больше заводил парня.

- В ту ночь ты меня выебал три раза подряд, - с улыбкой напомнил сыну-адъютанту отец- генерал.

Его голова лежала у парня на коленях, а хуй после таких воспоминаний снова упирался в небо.

- Отец, а можно я тебе отсосу? - проигнорировал ностальгию отца Богуслав, который не мог оторвать глаз от его члена.

Но это был риторический вопрос, ответа никто и не собирался дожидаться.

страницы [1] [2] [3] [4] [5] [6] [7]

Этот гей рассказ находится в категориях:
Прошлые века, Молодые парни, Мужики и молодые

Вверх страницы >>>
В начало раздела >>>
Прислать свой рассказ >>>