Горячая гей библиотека

На лезвии безумия

Часть 2

Я долго думал, что подарить, пока вдруг не вспомнил про простенький дешёвый телефон, который достался мне в подарок по акции, когда несколько месяцев назад я покупал себе смартфон. Аппарат, конечно, примитивный, только звонит и сообщения посылает, но и мы ведь не братья и не лучшие друзья... У нас вообще такие странные отношения, да и Нурик этот сам по себе такой странный, если не сказать чудной. Словом, этот телефон - самое то.

Через час я уже сидел у него на кухне, ел торт и запивал его газировкой. Парень очень обрадовался подарку и несколько раз повторил, что теперь я - его настоящий друг, а его мать даже прослезилась и обняла меня.

- Спасибо тебе! Ты столько делаешь для него!

Теперь, когда у него был телефон, мы часто писали друг другу сообщения, иногда созванивались, точнее, звонил я, потому что у него почти никогда не было денег на балансе. Иногда я приходил к нему в гости, иногда мы выходили погулять во двор, где сидели на лавочке и грызли семечки. Мне стыдно признаться в этом, но я тогда как-то стеснялся его и всегда делал так, чтобы мои немногочисленные друзья и приятели не видели нас вместе.

Парень казался мне очень странным; я понимал, что у него что-то с головой, но воспитание и тактичность не позволяли мне спросить напрямую, что же с ним происходит. Более того, я, как мог, старался избегать некоторых тем и никогда не задавал вопросов, на которые ему наверняка не захотелось бы отвечать. Почему он не работает? Чем занимается, если сидит дома целыми днями? И почему иногда на несколько дней выключает телефон и до него невозможно дозвониться?

Сейчас я и сам не могу сказать, почему тогда общался с ним. Может, из жалости к бедному, ущербному парню, а может...

Время летело быстро, и, в принципе, ничего не менялось: я работал, отдыхал, развлекался с друзьями, несколько раз ко мне в гости приезжали родители, а на новогодние праздники я сам сделал себе подарок в виде поездки в Ату, так как очень давно мечтал посетить нашу бывшую столицу. У Нурика тоже всё было по-прежнему. Его мать так и разрывалась между двумя работами, а он всё сидел дома и, насколько я знал, совершенно ничего не делал.

Целый год пролетел совершенно незаметно. Где-то в середине апреля тихим весенним вечером он вдруг позвонил сам и, позвав меня к себе домой, сказал, что мать хочет поговорить со мной. Если честно, я как-то даже испугался, подумал сразу, что вдруг она узнала обо мне что-то такое, что посторонним людям знать вовсе не нужно, и, признаться, был готов к не очень приятному разговору, когда переступал порог их квартиры. Разговор действительно получился далеко не приятный, однако речь пошла совсем о другом.

- Нурлан, выйди, пожалуйста, нам с Денисом поговорить надо, - сказала мать, когда я прошёл на кухню.

Я напрягся и с нетерпением ждал, когда он уйдёт в свою комнату с пиалой и несколькими печеньями в руках. Когда дверь за ним закрылась, мать вдруг расплакалась.

- Что случилось?

- Денис, мне надо тебе кое-что сказать... Я сегодня была у врача, у меня рак. Он сказал, что мне осталось жить несколько месяцев, может, даже недель.

От неожиданности я чуть не выронил из рук кесе (национальная пиала для чая). Бедная женщина! И бедный Нурик! Что же с ним теперь будет?

- Наверное, я не должна просить тебя об этом... но мне больше некого... Я скоро умру, у моего сыночка ведь больше никого нет, а ты же сам видишь и понимаешь, какой он.

Она заревела навзрыд и не могла успокоиться так долго, что мне стало страшно. Наконец она перестала плакать, вытерла слёзы платком и продолжила:

- Больной он у меня... Я в медицине не разбираюсь, не помню уже, как эта болезнь называется, психиатр это лечит... Только оно не лечится совсем, от таблеток ещё хуже становится. Мы когда в нашем городе жили, пробовали лечиться, он даже в больнице лежал. Ему там так плохо было, ты не представляешь! А город у нас маленький, все друг друга знают. Парни над ним смеялись очень, соседи тоже косо смотрели, вот нам и пришлось уехать...

- Чем я могу помочь? - заикаясь, спросил я.

- Позаботься о нём, умоляю тебя! Ведь когда меня на станет, пропадёт парень совсем! Он же ни работать не может, ничего. Упрячут его в больницу эту, где все буйные, и уже никогда не выпустят оттуда! Неужели мой сыночек такое заслужил?

Я сидел, опустив голову, и не знал, что сказать. Всё это для меня было шоком: и болезнь Нурика, хотя я догадывался, что у него не всё в порядке с головой, и то, что его матери скоро не станет. Наверное, следовало как-то утешить её, сказать что-то такое, хотя разве словами тут поможешь? Человек смертельно болен, это ведь как приговор, и уже ничего нельзя сделать, а тут ещё и с сыном такое.

- Хорошо, я сделаю, всё, что смогу, - ответил я, хотя плохо представлял себе, в чём именно будет заключаться моя помощь.

- Он ведь хоть и больной, но добрый очень и ласковый, он и мухи не обидит, не то что другие больные. У них и агрессия, и злость такая бывает, что страшно даже. А Нурлан, он спокойный... Ты ведь один живёшь тут, без родителей, возьми его к себе, спаси парня, не дай ему сгнить в этой больнице.

2.

Буквально через две недели после нашего разговора его мать слегла, сильная слабость и боли не позволяли ей дойти даже до кухни. Она промучилась ещё несколько дней, и десятого мая её не стало. Для меня это были самые страшные майские праздники за всю мою жизнь - я не гулял с друзьями и не развлекался, не выпил ни капли пива и, само собой, никуда не поехал, а провёл почти всё время с Нуриком и его матерью, ухаживая за ней и присматривая за ним. И друзьям, и родителям пришлось соврать - я сказал, что нашёл подработку на все праздники. Как иначе можно было объяснить, где я пропадаю целыми днями? Но это была не самая страшная ложь. Мне ведь ещё приходилось врать парню, говорить ему, что его мать скоро поправится и что всё у них будет нормально.

- Не переживай, мама скоро встанет, - говорил я, а сам гадал, сколько же ещё продлиться эта агония, и, отворачиваясь, глотал слёзы.

В ночь на десятое мая я остался у них, а утром, когда вошёл в комнату его матери, всё было кончено. С трудом справившись с эмоциями и страхом, накатившим на меня, я позвал парня на улицу и, усадив на лавочку около подъезда, начал судорожно подыскивать слова, чтобы донести до него случившееся.

- Нурик, дружище, мне нужно тебе кое-что сказать... Ты только не пугайся.

Я не буду описывать, что испытывал в тот момент, когда, заикаясь и стараясь не смотреть ему в глаза, сказал, что его матери больше нет.

- Денис... ты чего? Сен досымсынгой! (Ты же мой друг!) Ты же только вчера говорил, что она скоро встанет! Как ты мог обманывать меня?

Он заплакал, закричал что-то на казахском и вдруг побежал по улице. Я кинулся было за ним, но у меня вдруг закружилась голова и так закололо сердце, что мне пришлось остановиться. Наверное, это от стресса, и потом - я так устал за эти дни не только морально, но и физически! Без сил я опустился на лавочку во дворе и невидящим взглядом уставился на окурок, валявшийся у меня под ногами. Что теперь будет с ним? И со мной? Я ведь не могу взять на себя такую обузу... А бросить его... Я же давал обещание его матери, что не оставлю парня!

Телефонный звонок прервал мои размышления. Мне не хотелось отвечать, но абонент звонил так настойчиво, что пришлось снять трубку.

- Денис, ты куда пропал? Не звонишь совсем! Когда встретимся?

Канат. Парень, с которым несколько месяцев назад я познакомился на одном сайте и с которым мы периодически встречались, для того чтобы... Да, я как-то совсем забыл рассказать об этом. Мне ведь нравятся парни, причём уже давно. Именно поэтому мне пришлось уехать из родного города, где из-за моей ориентации вышла крайне неприятная история и я чуть не оказался на скамье подсудимых, хотя не совершил ничего противозаконного. Тогда мне сказали, что если я не покину город или если снова появлюсь там в ближайшее время, то меня закроют лет на пять, не меньше, и что зеки на зоне по достоинству оценят мои сексуальные пристрастия... И вот уже три года, как я живу в Кызылорде, снимаю небольшую квартиру на окраине и работаю водителем на одном заводе, ещё иногда подрабатываю частным извозом, хотя это совсем небезопасно - порой приходиться подвозить нетрезвых парней, которые способны придраться к чему угодно и даже отобрать деньги. Как ни странно, в большинстве случаев меня спасают скромные познания в казахском - стоит мне поприветствовать агрессивных жигитов на государственном языке и добавить, что южане - очень добрый и гостеприимный народ, и что вообще, для меня казахи - как братья, их поведение, как правило, сразу меняется, и поездка проходит без эксцессов.

страницы [1] [2] [3] [4] . . . [7]

Этот гей рассказ находится в категориях:
Любовь и романтика, Молодые парни, Азия и Кавказ

Вверх страницы >>>
В начало раздела >>>
Прислать свой рассказ >>>