Горячая гей библиотека

Дважды второгодник (глава 3, Батины мандарины)

Часть 4

Магический хуй заполняет меня всего, но я могу и играть с шариком, прячущимся в крайней плоти Бати и с его уздечкой - я обнаруживаю в ней дырку и понимаю, что он снял свою гантелю - а мне так интересно, как бы она ощущалась в моем рту... Но хуй манит, опьяняет - я всасываю его целиком, залупа проваливается в моё горло, и я только волнуюсь, не повредил ли я это богатство, это счастье. Мои руки вцепились в Батины яйца, я уже чувствую, как они сжимаются и - их сила такова! - они поднимают свинцовые грузила, не меньше килограмма каждое, и они уже готовы разрядиться в моё горящее от страсти горло - я насаживаюсь на Батин хуй ещё глубже - а он словно становится длиннее и всё твёрже - и вот Батя издаёт лёгкий, счастливый вздох, его яйца сотрясаются, вжимаются в его пах, и от них идёт тяжёлый опьяняющий аромат, по складкам кожи яиц проходят конвульсии.

Я понимаю, что Батя боится повредить меня силой своего хуя, и выпускаю его залупу из плена моего горла - я наверное уже минуты две не дышал, только сжимал и разжимал его залупу своими голосовыми связками - Батя, сохраняя самообладание, ласково гладит меня по голове и вытаскивает свой хуй ещё немного, что только залупа остаётся у меня во рту - заполняет его полностью, раздувается, упираясь в мои коренные зубы.

- Ты готов? - нежно шепчет Батя.

Я киваю с ожесточением, мну и облизываю его залупу, хватаюсь изо всех сил за его божественные мандарины, так что даже он крякает и - даёт мне свою молофью.

Поток за потоком, сладость и горечь, потом солёность и кислинка - ещё удар! По моему лицу градом текут слезы, молофья прибывает так быстро, что я боюсь захлебнуться, и тогда Батя перехватывает свой хуй, пережимает его, даёт мне сглотнуть - я знаю, что ни частичка этой живительной жидкости не должна пропасть! - отпускает хватку и его залупа вновь извергает вязкую радость жизни.

После третьего пережима Батя отпускает свой хуй. Молофья перестаёт врываться в меня. Он кончал никак не меньше пяти минут, даже солнечный луч успевает уйти из зенита. Батя нежно поднимает меня с колен, усаживает на полку. Его божественный хуй начинает опадать. Не дожидаясь приказа, я принимаюсь снимать сбрую - расстёгиваю ремень у корня хуя и яиц, снимаю ремешки с тела хуя, разглаживаю складки, нежно целуя батин хуй каждый раз. Он только блаженно улыбается. Снимаю я и первый ремень, вытаскиваю железный штырь из расщелины Батиной залупы и не могу удержаться, начинаю вылизывать ее изнутри, разводя Батину залупу почти на целый палец. Батя поигрывает хуем, тот пляшет вверх и вниз - но уже ничего не угрожает, я проглотил всю молофью, на целый день мир в безопасности.

Расстёгиваю ремешки на Батиных яйцах, он усмехается и подтягивает их поближе к паху. Кажется, всё. Мне легко и грустно одновременно. Во мне кипит Батино молофье - и тут я понимаю, что мозолистые Батины руки уже снимают мою сбрую - не забывая дать по тяжелому щелбану каждому яйцу и багровой моей раздувшейся - но все равно не больше спелой земляники - залупе.

Сбруя падает на пол, и Батя пригибается к моим яйцам.

- Свисают, сынок. Ты вступил на путь настоящего мужчины. Осталось лишь одно...

Я не знаю, что и думать. Он встаёт, взмахивает своим уже опавшим хуем - сантиметров пятнадцать, но по-прежнему толще моей руки, разводит пальцами разрез на вершине залупы.

- Башир, зачем мне этот разрез? Зачем я резал свою залупу, истекая кровью и слезами?

- Не знаю, Батя, - я и вправду потерян.

- Встань, Башир. И вложи свою залупу в этот разрез.

Я повинуюсь. Мой хуй дрожит, как тетива лука. Батя раздвигает свою залупу, неожиданно нагибается, берёт мой хуй на секунду в свой рот - я вскрикиваю от счастья - и разогнувшись, медленно вводит мой мокрый от его слюны и смазки хуй в разрез своей божественной плоти. Кончик моей залупы исчезает внутри его. Он сжимает мою залупу в своей и резко надвигает свою смуглую, блестящую морщинистую крайнюю плоть поверх наших залуп, шепчет:

- Мы слились в одно!

Волна наслаждения скручивает меня, и в залупу Бати врывается моя молофья. И снова - две палки! Впервые в жизни. Батя аккуратно вытаскивает мой мокрый хуй из своей крайней плоти, зажимает её кончик. Я все понимаю, бросаюсь на колени и жадно высасываю мою молофью из его хуя. Поразмышляв, он снова залупляет свой хуй, я вылизываю последние следы моего молофья - с радостью отмечаю, что оно белое и было никак не меньше чайной ложки - а не три жалкие капельки, которые выдоил из меня Имад.

Словно читая мои мысли, Батя говорит:

- Имад работает в огороде. Ты пока часок поспи, а там он придёт мыться, так ты у него пососи как следует, четыре раза. Ему сегодня мало досталось. Но что уж поделать - его хуй уже в мою залупу никак не влазит. Я бы разрезал пошире, дак тогда хуй может пополам разойтись, я такое в Австралии видел, у аборигенов. Ну и как отсосешь у Имада, помойся, оденься и иди домой. Завтра придёшь в четыре часа, как раз хозяйка слиняет на молельню. Яйца мои - ох, за что мне такие муки - заполнятся снова, забурлят. Ты ж не знаешь: сегодня Имад у меня уже три раза сосал и ещё ему два раза придётся. Так что сперва ты отсосешь у меня шесть раз, нет, давай семь, - да не бойся, я когда полный, кончаю быстро, и хуй у меня не падает, так что дело за тобой: отсосал, пять минут отдыха, сосешь снова. Так за часок управимся. Надо будет тебе мне яйца мять как полагается, может, и колотушкой пройдешься, чтобы все молофьё выжать. Потом поспишь, переваришь моё молофьё, во сне и хуй подрастет! Придет Имадушка, отсосешь у него, раза четыре, как у него получится. Будешь хорошим сыном, я снова приду, Имад отсосет мне два раза, да ты два раза, уж больно ты меня возбуждаешь, и тогда друг у друга с Имадом отсосете, ты молодой, кончаешь последним, но у тебя два раза получится. Может вы меня вдохновите, как поостынете, дам вам потом пососать мой хуй ещё раз или два. Мне двенадцать в день не много, но я себя сдерживаю, Имада больше шести раз не прошу... Я бы сам тебе сосал, больно ты мне нравишься, но Имад тебя шибко любит, дам ему порадоваться - у тебя уже не такая позорная писька... не хуй ещё, но и не писька. Ему так тебя жалко было... На вот, померяй.

В руке у него была линейка. Мой хуёчек боялся вставать - пришлось Бате взять его на пару качков в рот. В хуёчке было тринадцать сантиметров. За один день он вырос на три.

Батя осклабился.

- Так и до хуя он у тебя дорастёт. Так что соси молофьё, не жалей усилий. Там глядишь, через годик тебе первый шарик вставим. А то я сильно виноват, все откладывал, а за год-то у Имада на все двадцать хуй-то вырос, и он тут на вольный мир посмотреть хочет - надо ему и шарики, и гантелю, он требует. И залупу резать, это уже я требую. Так что ты ему соси, делай приятное, а то ему скоро много терпеть придётся. И твой расти будет, поможем мы тебе молофьем-то.

Я не мог не спросить:

- А у Имада когда-нибудь такой как у Вас, Батя, хуй вырастет?

Батя поколебался:

- У него такой толстый не вырастет. Ну и что? Разве ты не мечтаешь целый день сосать его хуй? Разве не провёл ты два месяца, не отрывая глаз от хуя моего Имада? Разве не нашёл ты свой рай?

Я уставился на Батю. Он был прав.

Батя молча раздвинул ноги, притянул моё лицо. Я поцеловал его залупу, он крякнул.

- А теперь спи. Придёт Имад, ублажи по-высшему.

Я понимающе ухмыльнулся. Из Имада я собирался высосать три раза по семь палок - и если получится, то и четыре. Вообразить завтрашние приключения я даже не решался. Спокойствие в голосе Бати означало, что мне предстояли десять раз с Батей и пять - с Имадом, а то и больше. Я блаженно потянулся, и тут в дверях показался Имад...

страницы [1] [2] [3] [4] [5]

Этот гей рассказ находится в категориях:
Мужики и молодые, Азия и Кавказ, Групповой секс

Вверх страницы >>>
В начало раздела >>>
Прислать свой рассказ >>>