Горячая гей библиотека

Дважды второгодник (глава 3, Батины мандарины)

Часть 2

Он отвернулся, зажёг свечечку: над ней был закреплён железный колокольчик, в который он бросил какой-то порошок. Запахло травами, повалил густой дым, которым Батя стал окуривать Игоря и меня. Мне было не до азиатских благовоний, я рассматривал его тело, в шрамах, только замечая татуировки - он был так темнокож, что в полутьме они казались просто пятнами. Он перехватил мой взор.

- Нравится?

Я возбуждённо кивнул. Честно говоря, я даже удивлялся Игорю. Чего ему ещё надо? Мне бы такого Батю, я бы - и тут воображение моё понеслось и хуй мой, только что опавший, снова вскочил.

Комната была уже заполнена дымом, я пару раз чувствовал головокружение, и был, признаться, рад, когда Батя потушил свечечку и оценивающе посмотрел на мой стоячий хуй.

- Ай да урус! - воскликнул Батя. - Мы с ним точно сладим.

Наши глаза встретились, и прочитал я такое жгучее желание - и такое самообладание, что я аж поперхнулся.

- Видишь, урус, надо быть сильным. Хотеть надо, делать надо, но зверем быть не надо. Терпи, тогда и радость сильнее. А то вот Имад не терпел, так ему теперь надо, - Игорь послушно кивнул. - Так, надевай, что жмёшься. Смотри, урус уже колом стоит.

Игорь присел, вытащил бумажный кулёк из-под скамейки, словно случайно задев меня своим стояком. Батя усмехнулся.

В кульке были причиндалы непонятного свойства, кожа на заклёпках - но когда Игорь разложил их на столе, всё стало ясно. Вчерашние резинки - жалкое подобие. Тут всё было всерьёз. Игорь разложил кожаные игрушки в три кучки, и я понял, что они трёх разных размеров.

- Все я сделал. И на тебя тоже, думаешь, Имад мне не рассказал-показал? Я ведь по морю ходил. В славный город Сан-Франциско три раза увольнялся. Многое узнал, да сам много додумал. Не стой, Имад, надевай, тебе наказание полагается.

Кожаная перевязь, которую Игорь снял со стола, была довольно запутанной. Два ремешка образовывали два круга, к ним был притачан широкий ремень, а к нему - штук шесть ремешков, соединённых чёрной резиной, наверное, от автомобильной камеры. Игорь посмотрел на меня и осклабился. Батя кивнул.

- Не сиди, Алик, помоги, заодно и сам разберёшься.

Сердце моё зашлось в уже знакомой радости, когда моя ладонь приняла такой желанный груз - тяжёлые складки кожи, в жаре отвисшей сантиметров на пятнадцать, а в них - Игоревы яйца, которые мне так хотелось затолкать сразу в рот, - но я вспомнил Батин завет и решил не быть зверем. Два кожаных ремешка - вокруг левого и правого яйца. Игорь потянул кожу, яйца снова засияли тугой, в короткой поросли черных волос, смуглой кожей. Широкий ремень из жёсткой кожи - вокруг корня мошонки - затянут не туго, но так, что под его весом яйца повисли ещё ниже. А что делать с шестью кольцами, прикреплёнными к резине? Тут меня осенило. Я бережно взялся за хуй моего Игорька, потянул кожу вперёд. Батя крякнул:

- Залупи, да посильнее!

Понятно, всё понятно. Я потянул кожу назад, и она выскочила, как вчера, как в пятницу - эта роскошная слива, этот острый край, налившийся кровью от волнения - я помедлил, и тут огромная лапа Бати приземлилась на хуе Игоря. Батя был вовсе не нежным, он дёрнул кожу так, что залупа натянулась на тугой нити уздечки. Мгновение, и первое кольцо было затянуто прямо под краем, да так туго, что Игорь кашлянул.

- Сказал, в наказание! И радуйся ещё!

Больше мне не доверяя, Батя, стоя так, что мой дрожавший от возбуждения хуй упирался ему в живот, натянул кожу до белизны, прихватил вторым, третьим, четвертым кольцами; у корня, где лишняя кожа собралась в две большие складки, их придавило пятое кольцо. Последнее, шестое, Батя закрепил у самого основания, где яйца и хуй вырастали из паха. Распрямился, цокнул языком с одобрением и взглянул на Игоря:

- Что, Имад, терпишь наказание?

Игорь кивнул.

- Хочешь ещё?

На моё удивление, Игорь снова кивнул. Батя поднял длинный, узловатый палец и дважды щёлкнул по яйцам Игоря. Чувствительно, но не слишком сильно. Посмотрел на меня: "Что же я своему дорогому яйца разбивать буду?". Я сразу расслабился.

Батя посмотрел на меня испытующе.

- Ну что, урус, готов? Только знай, назад дороги не будет. Разве что если Имад тебя согласится заменить - да ты сам знаешь, он уже одной ногой на улице.

Игорь пробурчал:

- Я на флот пойду. И в Сан-Франциско останусь. И вас всех вывезу.

Батя только фыркнул и вновь всмотрелся в мои глаза. А что мне было сказать? Да я готов был сам свои яйца отрезать - лишь бы меня Батя принял.

- Значит, пора!

Тяжёлая Батина рука оттянула мои яйца, на мгновение вернулась боль, но мои шарики были уже попривычнее. Быстро затянулись кольца, яйца заблестели.

- Ах, какие они у тебя сладкие, да маленькие, ничего подрастут, - с плохо скрываемым желанием пробормотал Батя. - Старый я уже хуяру Имада сосать; давлюсь да кашляю, - и он щёлкнул по залупе действительно громадного хуя его молодого любовника.

Тот хмыкнул. Следующий манёвр был непростым. Батя, не зная, что мои яйца ещё даже не опустились, переборщил с шириной ремешка, который должен был опоясать корень моей мошонки. Он потянул - я вскрикнул.

- Терпи, урус! Тебя в племя принимают!

Я терпел, но яйца мои не поддавались. И тут произошло чудо. Батя пригнулся и быстро взял в рот мои настрадавшиеся шарики. Потянул воздух, прошёлся внутри рта по ним языком, горячим и шершавым. Я вдруг расслабился и через мгновение ремешок затянулся у корня моих яиц, теперь уже натянутых как струна. Батя осклабился.

- Нравится, сынок?

Я закивал. Я понял, что вошёл в племя. Я хотел, я горел, я мечтал снова почувствовать его язык на своих яйцах.

Но Батя по деловому разогнулся, ухватился за мой стояк, сильно потянул кожу и - словно из пулемёта - кольца прихватили мой хуй, ещё один рывок - и последнее кольцо защемило основание моих органов. В хуе и яйцах билась кровь, залупа откровенно надувалась, и на ней заблестела смазка. Я мысленно молился, чтобы Батя слизнул ее, но у него были другие планы.

- Тебя теперь звать Башир. Несущий радость. Это твоё секретное имя. Никому его не говори. Когда помрёшь, я тебя позову - и наш рай никогда не закончится. Не будет предела нашему счастью. И другие достойные люди будут делить тебя, но принадлежать ты будешь только мне и Имаду. Доволен?

Моё горло перехватило, слеза скатилась по щеке. Её - а не смазку и выпил мой новый отец. В глазах моих потемнело, но уже через минуту я почувствовал, как спазм возбуждения прокатился по всему телу. Батя подставил к моим губам стопочку с какой-то горькой жидкостью. Я выпил её залпом, покачнулся, присел на скамейку. Все чувства мои, казалось обострились.

Минуту или две мы молчали, только рука Имада гладила меня по спине. Но всем нам хотелось большего - а в воздухе стояло такое электричество, куда там Тесле с его генератором. Наконец Батя заглянул мне в глаза, кивнул, отошёл на шаг, посмотрел сурово.

- Имад, Башир, готовы молиться моему хую? Божественному моему хую, благовестному моему хую? - мы выдохнули в унисон. - Наденьте на божественный хуй его сбрую, чтобы не разорвал он вас в жажде и желании!

Голос Бати зазвенел, а мы упали на колени, наши лица в сантиметрах от его вздыбленного паха. То, что там скрывалось, и вправду было слишком вдохновляющим для человека, даже для самого благословенного нацмена, даже для - как мне пришлось потом узнать - для негра из Судана, самого одарённого из них. Ведь дело не только в размере, дело в жизненной энергии, источаемой хуем - той, что перехватывает горло и растекается по телу, когда хуй вонзается в тебя. От хуя Бати через тонкую ткань трико били молнии.

Имад очухался быстро - ему же не впервой. Встряхнул меня, и мы молча схватились за пояс трико, медленно потянули его вниз.

Сначала открылись поросли волос, черных, но с пробивавшейся сединой, заплетённые в маленькие косички с бусинками. Я подавил желание погрузиться в них, и, судя по всему, Имаду тоже было непросто сдерживаться. Терпение, вспомнил я.

Потом открылась впадина, к которой крепился божественный хуй. Только она была не пуста. В ней, под натянутой тугой кожей, виднелся тот самый, первый шар, размером с большую вишню.

Трико сползало ниже и появился корень божественного хуя. Я проглотил слюну. Он был толще моего запястья, и по нему бежали синие шнуры вен. Кожа его была в татуировках, словно семейство змей свилось в клубок. Красные змеи переплетались с синими... Я опять чуть не потерял сознание, и Имад свободной рукой дал мне изрядного щелбана по залупе.

Трико ползло вниз - корень сменился телом божественного хуя, все больше вен, все больше татуированных змей. Я дал себе слово рассмотреть их поближе, но сейчас было не до этого. По сторонам висели тяжёлые, тёмные складки кожи, увитые темными волосами, тоже сплетёнными в косички.

Ещё движение - я уже не мог дышать, да и Имад хватал воздух ртом - появилась священная залупа. Она манила, тянула к себе, она была зароком счастья и целости бытия. У её основания, в оттянутой складке крайней плоти обрисовывался второй шар - размером побольше первого. Крайняя плоть держалась за ним, но было ясно, если её оттянуть, она повиснет почти до колена этого божественного создания, высокого, жилистого и несказанно желанного...

страницы [1] [2] [3] [4] [5]

Этот гей рассказ находится в категориях:
Мужики и молодые, Азия и Кавказ, Групповой секс

Вверх страницы >>>
В начало раздела >>>
Прислать свой рассказ >>>