Горячая гей библиотека

Потомки Йормунганда (глава 4, последняя)

Часть 3

Ощущая мерное дыхание отца в затылок и лёгкое щекотание спины волосками на широкой груди, Эрик думал о том, что ведь действительно никогда не рассматривал папку как мужчину. Не обращал внимание на то, с каким интересом на того заглядываются встречные женщины и как умело отец располагает к себе продавщиц и случайных попутчиц. Да, ему нравилось спать с отцом. Это не только давало ощущение чего-то родного и незыблемо надёжного, но и гарантию абсолютной защиты от всего мира. Отец был строг, часто порол своенравного хулиганистого отпрыска, воспитывая его в жёстких, как он сам считал, почти армейских традициях. Однако за внешней суровостью и нежеланием баловать пряталась такая безграничная, безоглядная человеческая любовь, что даже шипастое сердце внука дракона не могло не откликнуться на неё с абсолютным доверием. В каждом поступке отца сквозило истинно мужское начало. И ведь, если разобраться, именно это, настоящее мужское, хотя бы чуть-чуть напоминавшее отцовское, неодолимо влекло парнишку к другим парням. Рунольв? Бесспорно, благородный мужик, каких мало. Кристофер? Тоже мужик. Хотя нет, Кристофер упырь и козёл. Такую любовь растоптал в зародыше! Как ни странно, Туманную королеву тоже можно назвать мужиком, ибо рядом с ней Эрику было так же спокойно, как и рядом с отцом... Стоп. Так можно далеко в рассуждениях уехать.

- Я очень люблю тебя, папочка, - сильнее прижимая к своей груди отцовскую руку, нежно прошептал Эрик. - Я тебя очень-очень люблю...

Путь до деревни получился неуклюжим, неправильным и ни капельки не летним. Когда небольшой самолёт приземлился в аэропорту областного города, стюардесса заученно обрадовала, что за бортом дождь, плюс восемь и вообще, скоро ёлка. Отец и сын, из природного упрямства не пожелавшие сдать транзитные билеты до районного центра, где был только грунтовый аэродром, почти двое суток проваландались в длинном синем бараке, изображавшем аэропорт. Спали по очереди на газетах, расстеленных на полу возле вещей. Наконец, мужчина плюнул, избавился от ненужных билетов, тут же купив себе обратный на всякий случай, и повёз сына на речной вокзал. Пока пацан шарахался по пристани и дебаркадеру, подружившись с бродячими собаками и навещая туалет, где с интересом читал откровенные надписи на стенах, отец дал настоящий бой в кассе речного пароходства. И он этот бой выиграл, как обычно бывало, если дело касалось сына.

- Значит так, - проведя сына в занюханную рыгаловку местного буфета, он взял им по бутылке кефира и по паре сосисок в тесте. - У них были места третьего класса на колёсный пароход. Не верти головой, когда я с тобой разговариваю! Это полтора дня шлёпать в душном трюме возле машины. Помнишь? Мы как-то с тобой так плавали.

- Помню, - Эрик поёжился. Ему, знакомому с абсолютно другой цивилизацией, некоторые реалии отцовской родины подчас представлялись кошмарным бредом.

- Был ещё один билет, на "Зарницу". Видел, такие белые, на воздушной подушке? Только стоячий. Ну, ты у меня парень крепкий, шесть часов простоишь, не развалишься. Зато быстро. Если не согласен, возвращаемся обратно.

- Да простою я! Подумаешь, шесть часов, - принц из вредности запихал недоеденную сосиску в полупустую бутылку с кефиром. - Не могу больше. Отрава.

- Балбес! - батька отвесил ему подзатыльник. - Я бы съел, если ты не хочешь. Не годится еду выбрасывать. Так вот, название пристани знаешь. Смотри, не сойдёшь вовремя, уплывёшь к ебене матери в Великий Устюг, к деду Морозу в гости.

- К морозу не хочу, и так не жарко, - всем видом выказывая неподдельное внимание, он слушал отца, раскачиваясь на стуле.

- Блядь, подарков я много собрал в деревню, думал, вместе доедем. Дотащишь?

- Угу.

- Ты возле выхода так и стой, как отплывёте. Спросишь, когда твоя пристань, сумку свою за плечи, этот баул в руки. Там бабки всякие, тётки старые или ещё кто просить помочь будут. На хуй! Не твоё это дело. Понял?

- Понял, всех старух посылаю на, - сын и отец замерли, ошарашено глядя друг на друга. Наконец, Эрик сглотнул слюну и невинно закончил. - Ясно, бабок не слушать.

- Хм. Правильно, - отец повеселел, совершенно не поверив, что его сын не умеет ругаться матом. - "Зарница" к дебаркадеру не швартуется, сходни ей не нужны. Она подушкой на берег заползает. Ты должен первым выскочить и занять место на пароме ближе к выходу. Я серьёзно. Людям насрать, что ты пацан, и в воду столкнуть могут, или ещё чего. А ты ворон считать начнёшь, варежку раззявишь, как лихо полоротое. Или с кем лясы точить будешь, всё пропустишь к ебене матери.

- Когда это я так делал? - насупился сын.

- Я не об этом! Там вверх дорога крутая, тебе надо успеть к кассе автобуса одним из первых. Вещи тяжёлые, - отец снова задумался. - Может, ну их в пизду, эти подарки? Перетопчутся без гостинцев? А я тебе ещё денег дам, в сельмаге чего-нибудь купишь.

- Нет. Так не годится, - спокойно остановил мужчину сын. - Никогда мы без подарков к бабушке не ездили и никогда такого не будет. Дотащу, не волнуйся. И первым в этой кассе буду. Можешь быть уверен. Далеко дальше ехать?

Отец, как будто впервые, долго и внимательно вгляделся в глаза сына. Тёмно-карие и пронзительные, как у него самого. Не врёт, дотащит. И никому не уступит. Вспомнилось, как за всё время, что они ездили куда- либо вместе, он не слышал от сына ни жалоб, ни нытья. Хотя видел, как тяжело даются ему обычные для него самого трудности. И крепкий, в их породу. Хотя жена говорила, что в их роду хлюпиков тоже не водилось, сплошь варяги да викинги. Но это только её желания, а не правда.

- Тридцать восемь километров до райцентра, там попутку поймаешь. Автобусы до села ещё не пустили, бабушка писала, обещают в следующем году только. Шофёру дашь на бутылку. Вот, положи отдельно. А там сориентируешься, - он вздохнул и погладил сына по стриженой голове. - Хорошо, что брат с семьёй в центральную усадьбу колхоза перебрались: до моей родной деревни ты бы вовек не добрался в одиночку. Ну, наелся? Пошли, посажу тебя. У меня самолёт через два часа.

Эрик, как захотел отец, последним поднялся на борт теплоходика на воздушной подушке. Они обнялись, расцеловались. Какие жёсткие у отца губы. И сжимает их сильно, будто не целует, а борется. Последний взмах руки, низкая дверь задраена, урчание мотора - и "Зарница", приподняв над водой по-собачьи сморщенный нос, понеслась прочь от пустой мокрой пристани. В узком салоне с рядами автобусных кресел вдоль бортов быстро стало жарко. Муторное урчание мотора и шипение воды навевали дрёму. Народ, которому посчастливилось занять сидячие места, затих. На Эрика странной тяжестью навалилось одиночество. Он рассматривал людей, красноватые волны за окнами и мрачные вековые леса на высоких берегах. Интересно, почему за эти дни с ним ничего не приключалось волшебного? Или сказка здесь больше не живёт? Да нет, скорее всего, волшебство просто батьки остерегается. Вон он какой серьёзный и сильный. А уж если разозлить, пощады не будет! Развеселившись от этих мыслей, Эрик уже более благожелательно изучил лица пассажиров ещё раз. Вон тот мужик вполне симпатичный, а больше и нет никого, одни тётки и старухи с детьми да стариками. Поймав заинтересованный взгляд юноши, парень лет тридцати улыбнулся и поманил рукой. Эрик отрицательно крутанул подбородком, улыбнулся и уставился в узкий иллюминатор в дверях на палубу. Ну и что, если плыть стоя шесть часов. Тут хотя бы всё понятно. А вот как там дальше получится? Автобусы вполне могут и не ходить. Раз дождит давно, дороги превратились в кисель. Бабушка его приезду обрадуется. Вот когда точно начнутся не только сказки, но и присказки с колдовством. Интересно, какое имя она ему выберет?

***

"Хозяин вод у нас Змеем-Ящером прозывается, или Волховом. Его день на Николу зимнего празднуют. Это к твоему дню рождения ближе всего будет, - вспомнились рассказы бабушки по вечерам. - А по нутру, по сути своей, ты ближе всего к Волку вещему. Что хоть зверь и сказочный, но в былинах одна из ипостасей Волха Всеславича. Чей день в начале октября чтут. Говорила я отцу твоему, не дело мужчину нашего племени иноземным именем обзывать. Смеётся, отвечает, будь твоя воля, мама, ты бы его по-своему нарекла Посвист-Сиверко, зверь-оборотень. Да один ляд ящеров сын. Ох, Эринька, не к добру у тебя взгляд тяжёлый".

- У меня, как у папы! - Тараща глаза, Эрик с восторгом слушал бабушкины былины и былички. И веря, и не веря одновременно.

- У отца твоего взгляд суровый, огненный, а всё ж человечий, добрый. А ты как глянешь, когда сам не ведаешь да озлишься ещё. Таким холодом и лютостью веет, что дышать трудно становится. Будто в бездонный омут заглянула. Ты, родной, не давал бы волю своей ярости. Даже, если обижает кто. А то, чуть что - и в драку лезешь. Братьям и сёстрам, хоть и старше они тебя, часто перепадает, да старухи в деревне болтают, что никому из пареньков спуску не даёшь. Точно волчонок дикий. Доиграешься. Отколотят тебя, внучек, как-нибудь. Скопом соберутся и наваляют.

- Пробовали уже, - потупился Эрик. - Так я убежал и отомстил потом каждому.

- Да? Вот в другой раз не убежишь. Всю жизнь-то не набегаешься. Добрее к людям надо быть, родненький. Без людей рядом как жить-то можно?

- А если меня дразнят? Мне улыбаться надо что ли?

- Так ты прости им просто. Народ не всегда со зла что-либо творит. Чаще по глупости да из желания посмеяться беззлобно. Сам ведь порой такое вылепишь, взрослым неудобно становится, - бабушка насмешливо сощурилась. - Скажешь, не так?

- Это другое, это же я сам шучу. А вот что бы со мной шутили без моего согласия, не желаю! И вообще, хочу быть среди всех самым сильным и самым умным!

- Ну-ну, Господь с тобой, дитятко. Пора тебе знать бы, что любое желание имеет еще и оборотную сторону, так, наверное, остерегся бы просить только ума и силы. Будешь ты сильнее Сварожичей, но тебя самого осилит камень. Станешь мудрее богов, а человек-то тебя и обманет. Беги, играй, а мне на двор пора, корову доить.

страницы [1] [2] [3] [4] [5] . . . [11]

Этот гей рассказ находится в категориях:
Любовь и романтика, С братом, Фантастика и мистика

Вверх страницы >>>
В начало раздела >>>
Прислать свой рассказ >>>