Горячая гей библиотека

Хороший (глава 3, последняя)

Часть 2

Теперь, когда меж ними установилось равенство, говорить стало легко. Данил свободно прикасался к парню: водил пальцем по линии грудных мышц, гладил его руки, с удовольствием тёрся носом о плечо.

- Даня-Даня, так только кажется. У меня ведь куча недостатков есть.

- Например?

- Ну... я слишком часто тревожусь, - Радмир произнёс это задумчиво, будто обращаясь к небу. - Вот поедем. Если маму, деду, Лику или Нику кто-то обидит, как мне защитить их оттуда? А в Мюнстере нам с папой подниматься нужно, обустраиваться, чтоб забрать их поскорей. Я на любую работу пойду! Честное слово, хоть посуду мыть, хоть мусорщиком. Буду спать меньше, если потребуется. Даже тренировки могу отложить временно - потом, когда все уладится, пойду в зал. Я готов, но...

Парнишка выжидающе молчал.

- Дань. Мне страшно.

Быть на равных - означало не только дотянуться до вершины, но и соответствовать ей в дальнейшем. Поэтому Данил долго думал. Готовился, прежде чем ответить.

- У меня дома есть энциклопедии. Целая серия: "Я познаю мир". Про охоту, про корабли, динозавров. Мне всегда больше нравилось картинки разглядывать, но кое-что я всё-таки прочёл. В одной из книг было про ершей. Это маленькие рыбки, которые обитают в самых разных местах на планете. Даже в самой грязной воде, где все остальные рыбы погибают, ерши способны выжить. А у тебя фамилия Ершов. Ты точно выживешь.

На минуту Радмир прижался к нему головой. Выдохнул.

С лёгкостью поднялся:

- Раз так, айда плавать. Умеешь?

- Да не особо.

- Пойдём, не бойся - я умею. Взбодришься заодно.

Данил смотрел, как парень раздевается. Вот он - нагой, весь в лунном свете - разбегается по травянистому склону и с ловкостью ныряет. Надо или следом, или остаться на берегу. Но времени у них - побыть вдвоём - так мало. Переборов стеснение, Даня медленно снял футболку, потянулся к шортам. В большой спешке принялся скидывать одежду. Быстрее, в воду, пока Радмир не обернулся, не увидел, как тело откликнулось на его наготу.

От погруженья захватило дух. Внезапный речной холод едва не заставил Даню хлебнуть воды вместо воздуха. Он вынырнул, отплёвываясь, принялся судорожно искать ногами глинистое дно. Радмир тотчас подплыл ближе: ухватив за подмышки, приподнял.

- Спокойно, я держу.

Даня задышал ровнее. Они сместились к берегу. Скоро ступни коснулись камня, на котором можно уверенно стоять. Даня привык к воде, перестал дрожать. Больше не боялся течения. Радмир плавал неподалёку: то разбегутся круги на лунной дорожке, то покажется его голова, раздастся смех и плеск. Данил стоял в реке по грудь и улыбался, наблюдая за ним. Вдруг оказалось, что важнее всего - это не выразить простор души в маленьких словах. А просто знать: Радмир есть. В реке ли, на берегу, на даче или в далёком Мюнстере. Он есть на свете...

Белый джип Ершовых припарковался у вокзала. Едва дядя Миша открыл багажник, как оттуда выпрыгнула Эльба. Следом Радмир вынул сумку на колёсах, два больших рюкзака. Данил помог. Тётя Катя шуршала пакетом с едой, а девочки уже вели под руки Григория Афанасьевича к лестнице.

Было солнечно, жарко, прогуливались отъезжающие. В привокзальном кафе играла музыка, трепетали разноцветные флажки на высокой ограде. Откуда- то пахло лимонадом, как на празднике.

Вот под неразборчивые бормотания серебристых громкоговорителей подошёл поезд. Дядя Миша с Радмиром показали билеты проводнице, оставили вещи в купе и снова вышли на перрон.

Григорий Афанасьевич, обнимая по очереди сына и внука, пробормотал:

- Когда не станет меня, похороните рядом с бабушкой. Я на этой земле родился - мне здесь быть, с ней рядом. А уж потом Катю с девочками в Германию к себе забирайте. Благословляю.

Ершовы зашумели. На разные лады старику принялись расписывать будущее: как сам он ещё приедет в Мюнстер и будет удивляться городу и новой жизни, как Никаилика станут помогать в изучении языка. Но Григорий Афанасьевич только кивал, а на все доводы твердил своё "Я вас не задержу".

Когда эта волна оживления спала, Радмир обнял маму. Говорил тихо-тихо.

- Конечно, Радмирка, конечно. Все будет хорошо.

Она отпустила сына, чтобы попрощаться с мужем. Тем временем Никаилика отодвинулись в тень поезда: складывая ладошки рупором, по очереди шептались друг с дружкой на ухо, хихикали. Готовились.

Радмир воспользовался этой минутой - крепко пожал Данилу руку.

- Не забудь о том, что я тебе сказал. Лады?

Даня мелко закивал, улыбнулся в ответ. Хотелось произнести хоть слово, но стиснутые зубы никак не разжимались, никак. А тут Никаилика, переглянувшись, звонко грянули в унисон:

- Hoffentlich bis bald, lieber Bruder!

Радмир чмокнул сестрёнок:

- Увидимся гораздо быстрее, чем вы думаете.

Вновь ожили серебряные громкоговорители. Проводница поторопила отъезжающих. В поднявшейся суете Радмир всё-таки опустился на корточки перед Эльбой. Заглянул ей в глаза, потрепал по тёмной холке:

- Эльба, мы тебя тоже заберём, обязательно. А пока охраняй всех наших.

Собака обрадовалась вниманию хозяина, завиляла хвостом.

Дядя Миша и Радмир скрылись в поезде. Только в окне вагона появились снова: укладывали рюкзаки на верхнюю полку, стучали в стекло, улыбались.

Поезд тронулся. Тётя Катя шагнула за ним, ещё раз помахала. Никаилика опять взяли Григория Афанасьевича под руки, чтобы вести к машине.

Тут забеспокоилась Эльба. То смотрела на движущийся состав, то на оставшихся людей. Как же так? Ведь сейчас двое хозяев совсем уедут.

- Пойдём, Эльбушка. Домой пора.

Та заскулила. Прянула в сторону. Вдруг сорвалась вдогонку за поездом.

- Эльба! Ко мне! А ну вернись! Эльба!

Испуганно замерли девочки. На крик тёти Кати стали оборачиваться прохожие. Данил встрепенулся. Задушенно бросил за спину:

- Я приведу, - со всех ног кинулся следом.

Данил мчал по перрону, едва не наскакивал на людей. Перепрыгнул чью-то сумку. Вровень с поездом, набирающим ход. Быстрей надо, быстрей! Эльба летит стрелой впереди, вспугивает голубей. Хлопают крылья.

Овчарка так близко к поезду, что может упасть под стучащие колеса! Может потеряться, не найти дороги назад! Но не слышит команд, не слушается - всем поджарым телом стремится вперёд. И такая жгучая, смертельная досада взяла на собаку, что Данил расплакался на бегу.

- Да постой ты! Стой! Ну куда!

Закололо в груди от надрывного дыхания. Даня размазывал слезы, чтоб не мешали, гнался изо всех сил.

Перрон закончился пологим спуском. Под кроссовками заскрипела щебёнка. А поезд был уже далеко, Эльба на путях виднелась тёмным пятнышком. Вот они скрылись из виду.

Даня - взмокший, загнанный - остановился на краю насыпи.

Зной. Полуденное солнце печёт голову, в траве по обочинам скрипят кузнечики. Ни людей рядом, ни голосов. Пахнет мазутом, рельсы блестят и колеблются впереди в летнем мареве.

Время шло. Дыхание Дани выровнялось. Он поочерёдно поднял руки, чтобы утереть испарину с висков о короткие рукава футболки. Думал, как теперь рассказать тете Кате о пропавшей собаке. Шмыгал.

Далеко- далеко впереди на путях показалась тёмная точка. Если сощуриться, то видно, что это Эльба трусит по шпалам. Возвращается.

Овчарка остановилась в нескольких шагах от Данила. Глядела виновато. Чуть вильнула хвостом. Он с горьким смешком бросил:

- Что? Не догнала?

Эльба подошла ближе. Ткнулась лбом ему в ноги. Не догнала, мол, прости. Даня опустился на колени, хотя щебёнка больно врезалась в кожу. Обнял собаку за шею. Гладил. Успокаивал.

Вечером тётя Катя постучалась в комнату Дани.

- Я там сливы собрала. Перебрать надо, компот сварить, а девчонки куксятся, не хотят ничего делать. Поможешь?

страницы [1] [2] [3]

Этот гей рассказ находится в категориях:
Любовь и романтика, Молодые парни

Вверх страницы >>>
В начало раздела >>>
Прислать свой рассказ >>>