Горячая гей библиотека

Лёшкины университеты (глава 16)

Часть 3

- Коротков, я, если честно, подустал от тебя, - выдохнул устало "Мюллер". - Я думал, что ты куда умнее и смышлёнее. Давай подвязывай с этой ерундой и начинай смотреть на вещи реально. А реальность такова, что: во-первых, ты у нас тут, судя по всему, пассажир случайный. Ну наломал косяков, ну подрезали вы там тачку у кого-то, с кем не бывает, но ты не Старинов и не "Татарин". И уж тем более не эти отбросы, как "Гитлер", например, или "Храп", которых я выпилил отсюда на радость всем. Так что ты должен понимать, что тебе надо отбыть свой срок и выйти, забыв про всё происшедшее, как про дурной сон. И УДО тебе тут реально ломится, учитывая твои успехи в учёбе и дисциплине. Но чтобы оно стало и вовсе реальным, надо постараться оказать мне услугу. Тогда и я, может быть, захочу оказать тебе услугу и пойти навстречу. А затем ты выйдешь отсюда и забудешь про всё происходившее с тобой навсегда. Во-вторых, как ты тоже, я надеюсь, понимаешь, если сотрудничества у нас с тобой не получится, то поверь мне, я уже в ближайшее время найду способ снять тебя с "общака". А дальше, думаю, не стоит тебе рассказывать, какая у тебя начнётся жизнь, учитывая, что беспредел, судя по всему, только начинает набирает обороты. И это, заметь, я пока говорю только о том, что остаётся вне того, что будет, если пацаны узнают о ваших с "Цваном" интрижках. После этого ты не продержишься в пацанах и дня. В лучшем случае переберёшься на петушатник. В худшем... Впрочем, не будем о грустном. Я думаю, что ты парень неглупый и сам всё прекрасно понимаешь. "Цвана" нет. Он уехал, и ему, по сути, наплевать уже на всё, что тут будет происходить. Да и потом, он же типа "блатной". Кто с него спрашивать будет? Ну попользовал пацана. Делов-то! Все "личняка" стараются завести. Но не у всех, правда, получается, и не все палятся. А вот с тебя пацаны однозначно спросят за то, что "засухарился", и навряд ли простят тебе твои шалости. Вот и получается, что выбора у тебя нет. Потому что и страдать тебе особо не за что. Это не твоя жизнь. Не твои ценности. Тебя по жизни ждёт совершенно другое. Ты выше всего этого. Так что не стоит пересекать своё светлое будущее глупыми, неосмысленными поступками стараясь понравиться каким-то подонкам, которым уготована в жизни роль нерукопожатых в приличном обществе отбросов. Уверен, что ты понял меня. Поэтому можешь сейчас идти, а дальше, как мы и договаривались, я буду ждать тебя к себе с необходимой и оговорённой нами информацией. Посмотрим, может, и свидание тебе долгосрочное сможем организовать. Мать-то твоя, небось, уже соскучилась по тебе? Совсем вы о родителях своих не думаете. Эх, вы...

Лёшка сидел оглушённый, боясь пошевелиться. Упоминание "Мюллером" матери ещё больше его нагрузило.

- Так, Коротков, хорош драматизировать, - сказал Мюллер, - я тебе уже популярно всё объяснил и повторяться не буду. Свободен!

Лёшка встал и отодвинул стул. Плохо соображая, он пошёл к выходу. В дверях "Мюллер" снова остановил его.

- И смотри мне там без глупостей. Помни, что ты тут под особым надзором. Второй раз попытаешься вскрыться, отправлю принудительно на "дурку", а там, сам знаешь, тебя за полгода превратят в овощ. Так что не советую даже пробовать проверять на себе это. Ступай!

Лёшка вышел из кабинета и прикрыл за собой дверь.

Выйдя на улицу, он первым делом постарался как можно быстрее уйти от здания админкорпуса, чтобы никто из пацанов не увидел его стоящим у дверей. На улице уже вечерело, и это было Лёшке на руку. Увидав первую стоявшую между кустами сирени пустующую беседку, он вошёл в неё и сел на скамейку. Достав дрожащими пальцами сигарету, Лёшка закурил. Выкурив одну сигарету, он тотчас же подкурил вторую, но уже после третьей затяжки его стало подташнивать. Он выбросил сигарету в сделанную специально для мусора и окурков яму, которая располагалась прямо посередине беседки, и, обхватив голову руками, стал думать. "Что это было?! Это же пиздец какой-то! Всё в пизду летит! Всё пропало! "Цван". Личняк!" - у Лёшки в голове вихрем стали проноситься сказанные "Мюллером" слова, при этом то и дело всплывали сверкающие, пристально глядящие на Лёшку стёкла "Мюллеровских" очков.

"Что делать? Что же, сука, делать?!" - пульсировало у Лёшки в голове. Ему хотелось разреветься от бессилия. Лицо горело. Уши просто полыхали каким-то непонятным ему жаром. Однако понимая, что сидеть так долго он не может и всё равно придётся идти в отряд, Лёшка попробовал сосредоточиться. Первое, что он попытался для себя понять, так это то, что ему говорить пацанам по поводу того, зачем его дёргали в админкорпус. А то, что расспросы будут, в этом Лёшка не сомневался ни секунды. И самое ужасное, что расспрашивать будет в том числе и "Татарин", на которого "Мюллер" фактически и указал стучать. Но если "Татарин" сам стучит "Мюллеру", а то, что это было именно так, Лёшка уже ни на секунду не сомневался, учитывая тот факт, что тот знал о том, что Лёшка сидит на "общаке", то получалась вообще какая-то труднодоступная для его понимания ерунда.

Выходило, что "Мюллер" или не доверял "Татарину", или просто хотел контролировать его через Лёшку. А может, "Мюллер" проверял Лёшку, как тот поступит в таком случае: побежит рассказывать "Татарину" о их разговоре или скроет от него суть беседы. Но тогда, если "Татарин" посвящён в детали такой проверки, Лёшка должен был быть с ним предельно откровенен, потому что в противном случае он поймёт, что тот от него что-то утаивает. И в этом случае Лёшкина судьба была бы действительно незавидной, как ему и обещал "Мюллер". Хотя какая, к чёрту, разница-то? В любом случае, прежней жизни уже не будет. Лёшка это понимал с суровой отчётливостью. Час назад была перевёрнута новая страница его зазаборной жизни, которая не сулила ему в дальнейшем ничего хорошего. "Блять, что ж мне так не везёт-то!" - думал Лёшка, находясь в состоянии, близком к отчаянию. Ему стало как-то по-особенному тоскливо и плохо. Один. Ни друзей, ни родни, никого, кто бы мог помочь или просто выслушать, посоветовав, как быть дальше и что делать.

Лёшка просидел так ещё какое-то время, после чего тяжело выдохнул и снова попытался сконцентрироваться. Любые эмоции сейчас были явно лишние. Во-первых, он отчётливо понимал, что об их движениях с "Цваном" пока ещё, кроме "Мюллера", никто не знает. Это был факт, а учитывая, сколько времени уже прошло с того самого родительского дня, то и ценность этой информации была несущественной. Если "Мюллер" держал её до сих пор, то оно ему или не нужно, или просто Лёшкина информация понадобилась именно сейчас и именно в то время, когда он принял "общак". Но что давало Лёшке это понимание? Как не крути, а в таком случае получалось, что "Татарину" просто необходимо было рассказывать - если не про всё, то, по крайней мере, про то, что "Мюллер" интересовался "общаком".

А что дальше? Если рассказывать про интерес "Мюллера" к "общаку", то придётся рассказывать, и откуда у него такая информация. Опять же, придётся объяснять, каким образом тот вышел на Лёшку и чем пытался его шантажировать, склоняя к сотрудничеству, а это было для Лёшки неприемлемо. То есть надо было придумать такую версию своего визита к "Мюллеру", которая бы не вызвала ни у кого вопросов и при этом устраивала бы всех одинаково. Правда, оставался у Лёшки ещё один вариант, о котором он давно уже думал, а именно: вломить "Татарина" и его сотрудничество с "Мюллером" остальным блатным. Но каким-то внутренним, интуитивным чувством Лёшка ощущал, что для этого ещё не пришло время. Это был именно тот козырь, который Лёшка держал на самый крайний случай, когда его прижмут к стенке окончательно и отбиваться ему будет уже нечем. Да и опять же, к кому идти с такой информацией? Поверят ли ему пацаны? Что будет в том случае, если все сочтут эту его информацию за фантазию? Как потом ответить за свои слова? Ведь как таковых доказательств у Лёшки не было. Были только слова, которым могли и не поверить.

В общем, было над чем ломать голову.

Понимая, что скоро отряды начнут строиться на ужин, Лёшка встал, отряхнулся, расстегнул брюки, хорошенько заправился и, расправив образовавшиеся от сидения складки, вышел из беседки, остановившись в итоге на двух вариантах своего дальнейшего поведения: первый - не рассказывать "Татарину" ничего и подождать, как тот себя проявит. Если он в сговоре с "Мюллером" и они проверяют Лёшку таким образом, то это проявится уже ближайшее время, а если нет, то и знать "Татарину" обо всём необязательно. С "Мюллером" Лёшка решил вести игру по-своему. Учитывая, что особенного выбора у него действительно не было, а значит требуемую информацию по общаку придётся всё равно сливать, делать это он решил дозированно и обтекаемо, пытаясь понять для себя в итоге, насколько "Мюллер" в целом осведомлён о происходящих у них делах, что тоже должно было обязательно проявиться уже в ближайшие недели. "В конце концов, если "Мюллер" проверяет меня, то опять будет шантажировать этой хернёй, которую он у себя в столе прячет, а если смолчит, то все эти его пугалки просто голимые понты, рассчитанные на лохов", - успокаивал себя Лёшка, идя в сторону общаги.

страницы [1] [2] [3] [4] [5] . . . [7]

Этот гей рассказ находится в категориях:
Тюрьма, 18-19-летние, Совращение натурала

Вверх страницы >>>
В начало раздела >>>
Прислать свой рассказ >>>