BlueSystem >
Горячая гей библиотека
Лёшкины университеты (глава 12)Часть 4 Послонявшись какое-то время без дела по территории, Лёшка попробовал повисеть на турнике
и, отметив, что рука хоть и не болела, но всё-таки была ещё слабоватой для физических
нагрузок, вернулся к общаге, пошёл в курилку. Там сидели несколько пацанов, один из
которых рассказывал старый и знакомый Лёшке анекдот про Ивана-Царевича и Змея Горыныча.
- Ну, стоит он, короче, у входа в пещеру и орёт: "Змей, сука, выходи, драться будем! -
пацан смешно жестикулировал, видимо, стараясь жестами сделать анекдот ещё смешнее. -
Пидор, блять, говорю, выходи, драться будем! Хуйня ссыкливая, давай выходи!" Орал, орал.
Час орал, два орал, после чего ускакал, а змей повернулся и обиженным голосом отвечает:
"Ну пидор, ну сука, ну хуйня ссыкливая, а в жопу-то зачем кричать?" Пацаны засмеялись,
и тут же другой парнишка спросил: - А про гонца из Пизы слышали? Пацаны отрицательно
покачали головами, и он стал рассказывать... - Привет, малой! - окликнули Лёшку, он
обернулся и увидел стоявшего рядом Артёма. - Привет! - поздоровался Лёшка.
- Отдыхаешь? - Да вот втыкаем, ждём, когда на завтрак позовут строиться. Преподов
чё-т сегодня вообще голяк, не видно и не слышно. - Перебухались наверное, - предположил
Артём, - вчера ж у "Мюллера" днюха была. - Ааа, - протянул Лёшка, - тогда верняк, что
бухали всю ночь. Учитывая, что ещё и выходной день. - Угу, и директора нет. В общем
расслабуха. Слушай, а ты, оказывается, у нас Эйнштейн?! Лёшка смущённо покраснел. Он
понял, что имел в виду Артём. Дело в том, что его накануне сильно хвалили в школе,
так как у него были самые высокие показатели по алгебре и геометрии. Да это было и
неудивительно; многие из воспитанников и писали-то с трудом, не говоря уже о том, чтобы
решать сложные математические задачи и уравнения. Так что на общем фоне легко можно было
получить звание выдающегося в этих стенах математика. Однако при всех тех плюсах,
которые такая похвала в себе таила, Лёшке в тот самый момент хотелось провалиться сквозь
землю от стыда прямо в классе. Всё происходившее отдавало больше каким-то рвачеством,
нежели конкретным достижением, да и к тому же хорошая учёба считалось среди пацанов
"западлом". Большинство из них видело себя правильными "бродягами", а значит учёба им
по жизни нафиг не нужна была, потому что всё необходимое для себя они в дальнейшем
планировали либо красть, либо отбирать у других. - Чего краснеешь? - улыбался Артём.
- Да хуй его знает, - пожал Лёшка плечами, - как-то непривычно. Я-то в школе не очень
хорошо учился. Прогуливал, да и вообще не любил её. - Да и пох, - уже серьёзно
сказал Артём, - вопрос не в том, кто и как учился, а в том, есть ли в голове мозги
или нет. Ты ж посмотри, настоящая братва не грабит сумочки по подворотням, они реально
придумывают схемы, отжимают предприятия, крутят бабками через банки там всякие. Это ж
реально надо бошку иметь. Времена сейчас другие. Хули с отмороженного наглухо взять-то?
Ну порежет кого-то. Ну лопатник подрежет, пробухает, залетит на нары. И так всю жизнь,
пока от туберкулёза где-то не накроется. Другое дело бизнес. Так что ты красавчик и
не втыкай. Я вон даже хотел тебя просить, чтобы ты мне некоторые моменты прояснил,
а то я нихуя не могу въехать. Лёшка вопросительно посмотрел на Артёма, и тот,
поняв, что кроется в этом Лёшкином вопросительном взгляде, засмеялся. - Не, малой,
ты не понял, я не собираюсь тебя припахивать. Я по-дружески, чтобы ты мне, если чо,
расчехлил непонятные темы. - Да я без базара, - улыбнулся Лёшка, - чем смогу, как
говорится. - Эх, - вздохнул Артём после некоторой паузы и, меняя неприятную тему
беседы, сказал: - Скучно, наверное, сегодня будет. Пацанов на подвал загребли, чё они
там нарешали, хуй его знает. - Так, я думаю, это ненадолго. Смысл их там держать? -
заметил Лёшка. - Так-то оно, может, и так, но, считай, всех авторитетных пацанов
повязали. А "Татарина" вон вообще в какой раз закрыли. Упоминание Артёмом "Татарина"
вернуло Лёшку в коридор здания администрации, где он оказался случайным свидетелем
памятной беседы последнего с "Мюллером". "Вот за него-то как раз и нехуй переживать, -
подумал он. - У этого всё ахуенчик будет. А вот что с другими будет, там реальный
вопрос". - Директора ж всё равно нет. А у "Мюллера" днюха. Да и потом, их же просто
повязали, что они кучкой бухали в каптёрке. Не первый раз такой залёт. Опять же, зону
без блатных не оставишь. Это же равносильно тому, что её в беспредел погрузить. Так
что погоняют на физо для профилактики и выпустят. - В том-то и дело, что блатные;
с них и спрос особый. Артём обернулся и увидел, как пацаны гурьбой выходят из дверей
общаги и начинают строиться по отрядам на улице. - Всё. Строятся, пошли, малой,
завтракать. Лёшка поднялся, отряхнул брюки от случайно упавшего на них сигаретного
пепла и, выйдя из курилки, пошёл вслед за Артёмом. После завтрака расслабление
продолжилось, однако ближе к десяти часам дня в воздухе появилась некая тревожная
нервозность. Стали собираться воспеты. Они заходили в отряды, строили пацанов,
устраивали перекличку, пересчитывали их, после чего сгоняли всех в комнату отдыха,
где приказывали оставаться смотреть телевизор до особого распоряжения. Пацаны
недоумённо пожимали плечами, не понимая, что происходит, списывая всё на ситуацию
вокруг ночных событий и неудачного "сходняка". Однако реальной причиной происходящего
был, конечно же, побег "Храпа". Проснувшись и не обнаружив сына, а также некоторых
его вещей, мать "Храпа" ещё какое-то время думала, что он вышел по своим делам и
вскоре вернётся обратно, но когда она взяла кошелёк, чтобы ещё раз проверить билеты
домой и не обнаружила в нём денег, то серьёзно забеспокоилась и подняла тревогу.
Дежурные воспеты, конечно же, сразу определили место, через которое "Храп" перелез
забор, и об этом моментально доложили "Мюллеру". Тот появился спустя какое-то время,
небритый, помятый и в жутком расположении духа. Сухо переговорив с матерью "Храпа",
он сказал, что, скорее всего, теперь "Храп", когда будет пойман, уедет на тюрьму,
после чего закрылся у себя в кабинете и долго разговаривал с кем-то по телефону. Ещё
где-то минут через двадцать на территорию учреждения приехало два милицейских "Уазика",
и "Мюллер", сев в один из них, уехал и не возвращался почти до вечера. Вечером он
вернулся уставший, заварил себе кофе и стал дёргать на беседу сидящих в подвале
"блатных", после чего, к удивлению многих, отпускал их обратно в отряды. Хотя
в данном случае расчёт "Мюллера" был прост: всё шло по-обкатанному заранее сценарию,
и лишний раз забивать подвал воспитанниками не было никакого смысла. К тому же,
в отличие от актива с их мордобоями и беспределом, "блатные" реально могли повлиять
на дисциплину и подзатянуть гайки, что, безусловно, было "Мюллеру" сейчас на руку.
"Татарина" он решил не отпускать пока - почему, и сам не знал. Он даже не стал
вызвать его к себе. Руководствуясь исключительно интуицией, "Мюллер" решил
продержать "Татарина" чуть дольше остальных, чтобы тем самым приподнять его
авторитет ещё больше, - "мол, вот администрация его реально боится, поэтому и
держит в подвале". Да и сходняк был на территории "Татарина", а значит и разгребать
всё придётся именно ему, что, безусловно, добавило "Татарину" веса в глазах своих
подельников. Выходя из здания администрации, "Сиплый", несмотря на конвоировавших
их воспетов, сумел договориться с остальными "блатными" о встрече в курилке
перед "отбоем", чтобы обсудить с пацанами план их дальнейших действий. Оставшийся
же на подвале "Татарин" тоже не видел особых причин для уныния. Дождавшись, пока
баландёр соберёт посуду и за ним закроется дверь, он выкурил припрятанную с утра
половину сигареты и подошёл к кровати "Васи". Тот лежал, отвернувшись лицом к стене,
и делал вид, что засыпает. "Татарин" постоял какое-то время, прислушиваясь к тишине
за дверями камеры, и, не услышав ничего подозрительного, пнул койку "Васи" ногой,
приказав: - Переворачивайся давай! "Вася" нехотя стал переворачиваться
от стенки и, когда повернулся лицом к "Татарину", увидел, что тот как-то медленно и
даже в чём-то демонстративно начинает расстёгивать свои брюки. - Садись на койку, -
сказал "Татарин", и "Вася", свесив ноги с койки, опустил их на пол. "Татарин",
в это же самое время справившись с пуговицами на брюках, приспустил штаны и, взяв
рукой "Васю" за затылок, начал подтягивать его к своим трусам, через которые
отчётливо выступали очертания набирающего силу члена. "Вася" снова попробовал было
вяло сопротивляться, но, разумеется, без особого успеха, и "Татарин" стал тереться
тому об лицо трусами, после чего расстегнул курточку и, разведя её полы в сторону,
сказал: - Давай снимай мои трусы. "Вася", взявшись аккуратно за резинку
"Татаринских" трусов, потянул их вниз. "Татарин", оголив головку уже практически
вставшего члена, взял член у основания и постучал им "Васе" по губам, затем
неожиданно размахался и дал "Васе" членом несколько звонких пощёчин, после чего
ткнул пунцовой головкой тому в губы и сдавленным, погрубевшим голосом приказал:
- Соси! И "Вася" задвигал головой...
страницы [1] [2] [3] [4] [5] [6] [7]
Этот гей рассказ находится в категориях: 18-19-летние, Тюрьма, Изнасилование
Вверх страницы
>>>
В начало раздела
>>>
Прислать свой рассказ
>>>
|