Горячая гей библиотека

Ник, или Восемьсот тридцатый день сурка (глава 1)

Часть 5 (последняя)

Я всё ещё на что-то надеялся. Перевернул Никитоса обратно на спину и стал раздевать. Специально делал это медленно, чтобы раздразнить себя. С каждым движением обнажалась какая-то часть Никитиного тела, и я каждый раз чуть ли не стонал от страсти. Я видел, сколь Ник прекрасен. Мое сердце ёкало, член прыгал в штанах. Я рассматривал его впалый живот, глубокий пупок, торс, плечи - рассматривал всю эту красоту и откровенно балдел.

И при этом... Я опять поймал себя на том, что снимаю одежду не с любимого человека, а с чего-то неживого. С той же статуи. Шедевр, ничего в мире красивее нет, а вот любить эту статую глупо...

Стянул с Никиты штаны с трусами. Осторожно, чтобы не сдвинуть гипс. И, конечно, чтобы не причинить Никитосу боль в растянутой лодыжке. Как же он умудрился её так растянуть, что аж гипс наложили?

Теперь Ник лежал передо мной абсолютно голый. Стройные ноги. Волоски на голенях. Кости таза торчат. Сам таз удивительно узкий. Такой узкий, что на его фоне пенис, даже неэрегированный, кажется огромным. И как там всё в таком маленьком пространстве помещается?

Над членом - кустик курчавых волос. Сам член, такой девственный, новенький, будто из упаковки, безжизненно лежит между ног, немного сместившись на одно из бёдер. Ни следа эрекции. Просто красивый мягкий член. Член Никиты, который десятки лет назад я так любил! Любил трогать, гладить, мять в руке! Любил целовать! Сосать! Любил, когда он входил в мой зад! Когда двигался во мне! Да что там, даже когда он просто прикасался ко мне, через штаны, одним только намёком, даже тогда это было так здорово!

Я встал перед парнем на колени. Поцеловал живот. Провёл ладонями по телу. Зарылся носом в кустик кудряшек над членом. Вдохнул столь знакомый, почти забытый за столько лет, такой возбуждающий запах. Поцеловал яички. Поиграл ими языком. Млея от ощущений, вобрал в рот член. Пососал.

Ноль реакции. Я с таким же успехом мог бы взять в рот ручку швабры.

Я стал лихорадочно сосать этот член, мять его во рту, лизать. Пенис оставался совершенно безжизненным. Никакого кайфа.

Ну ладно. Раз так, перейдём к хардкору.

Я переместился к голове Ника, рванул молнию на своей ширинке, вытащил член, пригнулся и провёл головкой по губам парня. Мой пенис был твёрже камня, горячий, изнывающий от желания, и от этого движения во мне взорвалась такая волна удовольствия, что я чуть не задохнулся.

Пальцами надавил на Никитин подбородок, заставляя рот открыться. Сунул пенис внутрь. Тот скользнул по влажному языку, и я не удержался и застонал. Двинул тазом туда-сюда, погружая член в рот Никиты...

Моё тело получало наслаждение от того, что я делал. Тело получало, я - нет. Не то, всё не то!

Будто трёшь член о куклу. Ты можешь закрыть глаза, можешь что угодно нафантазировать, но... Тереть член о пластик! Чушь!

Я пошёл в ванную и стал искать какую-нибудь смазку. Был крем для лица. Вроде, на водной основе. Ну и отлично.

Я устроился у Никиты между ног, вылил на свой член щедрую порцию крема. Размазал. Забросил Никитины ноги себе на плечи. Таз парня оторвался от пола и приподнялся, будто подставляя задницу, раскрывая её передо мной. Я чуть не кончил, когда это увидел.

Тронул губами оказавшиеся рядом коленки - сначала одну, потом другую. Как я любил целовать их когда-то! От воспоминаний аж живот свело!

Так, ностальгировать будем потом!

Я развёл половинки попы в стороны. Как это было прекрасно - ощутить ладонями эти совершенные ягодицы, маленькие, твёрдые, с волнующими ямочками по боками, упругие! Раздвинуть их! Увидеть дно бороздки! И анус - такой розовый, юный, нетронутый, девственный!

Вот только трудно просто любоваться анусом, когда у тебя прыгает от нетерпения уже смазанный член, а половинки зада широко раздвинуты!

И всё же я любовался.

Потом приставил член ко входу. Налёг...

Я не просто гей, я - пассив. Однако во времена Никиты я этого ещё не осознал, и мы трахали друг друга в задницу практически по очереди. Мы были девственными, наивными, любознательными. Я получал наслаждение и в роли актива.

Теперь я снова это почувствовал - член упёрся в анус и, хоть я и давил с силой, не смог раздвинуть узкий задний проход. Сопротивление сомкнутого сфинктера отдалось в моём теле удовольствием, сильным, острым.

Я налёг ещё. И ещё. Толчком-таки сумел просунуть полголовки внутрь. Снова едва не кончил - на этот раз просто от того, что видел, как эти полголовки вошли в Никиту. Стал давить...

И остановился.

Нет, дело не в том, что не шло. Просто... Будто труп пытаешься трахнуть!

От этой мысли меня передёрнуло, и член мгновенно упал. Впервые за 816 дней сурка мой член упал посреди секса! Моё юное тело, полное энергии и страсти, всегда возбуждённое, всегда на взводе - и вдруг так меня подвело!

Да что же это такое!

Я замер, глядя на предателя. И увидел, блин, всю эволюцию от полунапряжённого стержня, как бы (но не совсем) торчащего вверх, до свисающего вниз мягенького отросточка.

Круто!

Вот такого я в петле времени не наблюдал вообще ни разу! Трахать красивого парня и потерять эрекцию прямо в процессе! Что же это со мной! За эти 816 дней мой юный член приучил меня, что он торчит когда угодно - после оргазма, после трёх оргазмов, после изнурительного секс-марафона, всегда! Он мгновенно вскакивал от одной мысли о сексе! Он был на двенадцать часов от рассвета до заката и снова до рассвета - вне зависимости от моего настроения, планов и желаний!

А тут...

И не просто в момент, когда я его засовывал в задницу красивому парню! Это случилось в момент, когда я его засовывал в задницу любимому парню! Никите!

Как такое возможно!

Я отодвинулся от Никитоса, раздосадованный, разочарованный, злой.

Так что же, всё, на что я могу рассчитывать с Ником, находящимся в отключке - это, типа, эстетическое наслаждение? Как в картинной галерее? Не более?

Очень вдохновляющее открытие!

Я сидел, прислонившись спиной к дивану, и смотрел на Никиту. Мне больше не хотелось. Даже если я кончу, никакого наслаждения не получу...

М-да...

Ладно, с сексом не получится. А как насчёт мести? За то, что моя мама увидела позавчера, когда зашла в дом в десять минут двенадцатого?

Я вытер смазку со своего члена трусами Никиты, вжикнул молнией на ширинке, поднялся.

Итак, Ник очнётся где-то в семь-полвосьмого. Очень хорошо!

Я взвалил его грудью на диван, поставил коленями на пол, потвёрже, поустойчивее...

Чёрт, какой он красивый!

Я пригнулся, чтобы посмотреть, как свисает его удивительный член между длинными стройными ногами. А тонкая спина передо мной! А повёрнутое набок безмятежное лицо с закрытыми глазами!

Я пригнулся и чмокнул Никитоса в ягодицу. Мне этого показалось мало, и я чмокнул его в другую.

Ладно, надо что-то делать, а то совсем размякну!

Я порыскал по кухне. Потом в ванной. Потом в туалете. Нашёл-таки свечи. Выбрал самую длинную, смазал её кончик тем же кремом и вставил Никите в задницу. Вошла она сравнительно легко, хоть и застревала поначалу. Я вдвинул свечу вглубь где-то наполовину, чтобы и Ник её сразу почувствовал, и снаружи торчало вполне заметно.

Открыл два презерватива, влил в них немного майонеза. Кто там будет разбираться, что в них внутри, сперма или не сперма! Один надел на Никитин член и позволил сползти на пол, второй бросил у кресла.

Написал записку и положил её под тарелку с бутербродами в холодильнике: "Никита, киска, не хочу тебя будить после всего этого. Спи! Я забираю с собой сэндвич, который ты приготовил для меня голым. Взамен оставляю сэндвич, который я приготовил для тебя тоже голым. Будь осторожен, вытаскивая свечу. Ты же помнишь, что, когда презервативов больше не осталось, ты разрешил кончать прямо в тебя. Не могу дождаться нашего завтрашнего секс-марафона! Целую прямо в твой сладостный анус, Артём".

Так, что ещё?

Для полноты картины, конечно, должен быть запах настоящей спермы. Ну, и её следы.

Я вернулся к Нику и стал дрочить. Направлял свой член так, чтобы брызнуло прямо на него. Накачивал пенис, но чувствовал не удовольствие, а, скорее, ужас от того, что я тут наделал. Никакого мстительного удовлетворения, никакой злобной радости, никакого "Получай, Никитос!". Скорее боль. Мне было жалко Ника.

Я отвернулся, закрыл глаза и кое-как довёл дело до конца. Спермы было неожиданно много, и я размазал её по лицу Никиты обильным слоем. Сунул запачканные семенем пальцы ему в рот - пусть ощутит вкус, который скоро полюбит! Вытер руку о его волосы - вот где запах держится долго!

Сердце сжалось, и возникло острое желание всё вернуть назад - смыть, счистить, вытащить, выбросить, уничтожить, Ника одеть и уложить на диван...

Я подумал о себе, окровавленном, голом. Потом вспомнил, как Ник меня прогонял.

Ну и что, что он меня ещё не знает! Это ведь всё равно я!

Да и не вспомнит он об учинённом мной здесь погроме уже завтра! Целая вселенная не вспомнит, потому что завтра ничего этого ещё не произойдёт!

Я решительно направился в прихожую. Обулся, ещё раз оглянулся в сторону комнаты и вышел, захлопнув дверь на защёлку.

Было ещё не поздно, и можно бы было поискать себе на задницу приключений, но после всего содеянного мне хотелось только одного - забиться в какую-нибудь щель и там сидеть, никого не трогая. Собственно, я именно так и поступил. Доплёлся до дома и весь вечер сидел в своей комнате, односложно отвечая на вопросы и игнорируя предложения посмотреть телевизор, поиграть в видеоигры или рассказать, что случилось. Настроение у меня было философско-задумчивое, непривычное. Наверное, такого настроения за эти 816 дней сурка у меня ещё не случалось. В петле времени я учинял вещи гораздо страшнее, ужаснее, отвратительнее, учинял не раз и не два, но ведь это не касалось Ника...

страницы [1] . . . [3] [4] [5]

Этот гей рассказ находится в категориях:
Любовь и романтика, С братом, Фантастика и мистика

Вверх страницы >>>
В начало раздела >>>
Прислать свой рассказ >>>