Горячая гей библиотека

Десять букв (глава 4)

Часть 3 (последняя)

Егор вытащил руку из чужих штанов, поймал Валика за крепкое запястье и потянул к туалету, но тот внезапно упёрся.

- Нет.

- Ты же сам хотел...

- Нет, не туда, - дыхание у Валика сбивалось; должно быть, пробка была большой. - Вон туда.

Он потащил Егора в тень, туда, где "тунц-тунц-тунц" было совершенно оглушительным из-за колонок в углах, даже внутренности вибрировали. Именно благодаря этому "тунц-тунц-тунц" угол не пользовался спросом - пара столов была свободна и почти полностью скрыта куском стены от посторонних глаз.

- Я не буду ебать тебя на людях, - выкрикнул Егор, пытаясь перекрыть музыку. - Совсем башкой двинулся?

- Никто не увидит, - засмеялся Валик. - А если увидят, пусть дрочат.

- Нет!

- Да! Я хочу незабываемый последний раз!

Егор затравленно оглянулся - с ближайших столиков обзор был и правда херовый, а изгиб стены укрывал их от танцпола. Если сделать всё быстро...

Он упал на стул и приглашающе провёл рукой сверху вниз, намекая на желаемую дислокацию Валика между раздвинутых коленей. Тот не ждал подсказок - уже опустился на пол, потёрся щекой о ширинку и запрокинул голову, глянув с тоской и жадным возбуждением. "Он знает, - подумал Егор. - Он знает, как нужно смотреть, чтобы его не оттолкнули".

Он опустил руки к паху, спокойно вжикнув молнией и приспуская резинку трусов, извлекая из-под неё крупный полувставший член. Чуть поёрзал, приспуская штаны, открывая жёсткую поросль в паху и тяжёлые яйца, положил ладонь на затылок Валика и уверенно привлёк его к себе. Валик склонился и обхватил губами ствол, прошёлся по нему языком, втягивая в рот мягкую кожу и посасывая её, вылизывая без намёка на стыд и смущение. Егор усмехнулся, нервно дрогнув уголками губ, и ощутил, как в паху сладко ёкнуло - от умелого прикосновения и мучительно приятного натяжения кожи. Представил губы Валика, яркие, словно помадой намазанные - как они обхватывают член и медленно двигаются, как паршивец втягивает щёки, и без того впалые, как у студента с голодухи. Егор застонал и прикусил костяшку пальца, медленно двинув бёдрами, погружаясь в жаркий чужой рот, податливый и безотказный. Весь Валик такой - безотказный, на сколько хуёв ни разложи - будет доволен. Егор зарычал, борясь с волной ревности - может, Валик и правда влюблён, а может, ему похуй, с кем ебаться, лишь бы держали покрепче и засаживали поглубже. Егор дёрнул его за плечо, снимая с окрепшего члена, и резко двинул ладонью в воздухе - вверх, встать. Схватил за бёдра, устанавливая Валика между собой и столом, разворачивая к себе задницей.

- Наклонись. Локтями на столешницу.

Егор мельком оглянулся, проверяя, где топчутся ближайшие тусовщики, и обнял Валика поперёк живота, звякнув молнией и сдирая штаны с крепкой задницы. Взялся пальцами за основание пробки, нащупав её между разведённых ягодиц, и медленно пошевелил. Стоны Валика глушила музыка, но его тело трепетало, и Егор с интересом потянул пробку на себя, внимательно вглядываясь - словно любуясь тем, как натягивается кожа и расправляется каждая складочка. Пробка - это вам не шарики, она объёмнее, твёрже и выходит сложнее, медленно раскрывая чужое тело изнутри. На какую-то секунду Егор замер, любуясь тем, как растянута чёртова нежная дыра, чувствуя, как под ладонью упруго подрагивает пробка; ещё чуть-чуть - и выскользнет из тела с влажным звуком, которого в этом кричащем, орущем, танцующем аду всё равно никто не услышит. Насладившись этим напряжением, Егор дёрнул рукой, позволяя широкой части пробки выскользнуть наружу. Навершие проскользило уже легко, оставляя нежное разработанное очко чуть приоткрытым.

Не удержавшись и бросив пробку на стол, Егор наклонился, грубо раздвигая ягодицы ладонями и погружаясь языком туда, где было так влажно и малиново-нежно от смазки - ну хоть не банановая, - где так раскрыто, растянуто, наверняка чувствительно и куда после пробки язык проникает с особенной лёгкостью. Валик дёрнулся, сжав пальцы на крае стола, и Егор провёл кончиком языка по кругу, трогая влажные поджимающиеся стеночки, жарко дыша на внешнюю поверхность ягодиц. Накрыл ртом сокращающуюся, слабо пульсирующую дырку, снова проникая внутрь неё языком, обводя по кругу, посасывая чуть воспаленные от трения края. Помедлил и подался назад, проскрежетал ножками стула по дешёвым заливным полам, пододвигаясь ближе к столу, и потянул чужое тело на себя. Валик отреагировал сразу, словно только этого и ждал, с готовностью оседлав бёдра Егора. Тот выдохнул, ощущая тяжесть чужого тела и тесноту мышц, послушно раздающихся вокруг нежной округлой головки. Обнял за талию, удерживая Валика на себе - чтобы не вздумал встать, чтобы хоть ненадолго застыл в нижней точке и понежил собой, своей теснотой и бесстыдной покорностью. Валик не стал бороться с чужими руками, откинувшись лопатками на грудь Егора и бросив затылок ему на плечо, хватая воздух ртом и слабо, осторожно ёрзая на члене. Егор уткнулся губами в ямку за чужим ухом, медленно провёл ладонями по телу Валика - если кто-то глянет со стороны, не заметит ничего криминального. Просто один раскованный ублюдок лапает другого не менее раскованного ублюдка - гладит по упругим линиям живота, чуть задирая футболку, проводит руками по крепкой груди, сжимает между пальцев отвердевшие соски и трётся бёдрами. Такое движение - ёрзающее, протяжное, не вперёд-назад, а на словно месте, - самое вкусное и изнуряющее, что можно почувствовать в своей жизни.

Егор помедлил и надавил ладонями на плечи Валика, вынуждая его нагнуться вперёд и опереться руками на стол.

- Давай... двигайся.

Валик наклонился, тут же разрушив иллюзию почти-приличности: почти-приличность не включает в себя таких движений, не подразумевает набирающих амплитуду подъёмов и спусков, в которых безошибочно угадывается торопливая попытка насадиться на член. Егор откинулся лопатками на спинку стула, запрокинув голову и дёрнув кадыком.

- Хорошо...

Слишком хорошо, чтобы сдерживать стоны - да и кому какая разница, всё равно тут ни хера не слышно. Провёл пальцами по чужим бёдрам, сбивая Валика с ритма, со сдержанной нежностью огладил тугой рельеф мышц - в мужском теле нет по-бабски выступающих тазовых косточек, которые так сладко вылизывать, растянувшись в обнимку на простынях. Егор застонал, ощущая, как возбуждение лихорадочно стучит в висках, как щемяще пульсирует внизу живота и наконец-то срывается, выплёскиваясь в такт с движением бёдер. Валик оглянулся через плечо, восторженно кусая губы и грубо насаживаясь, а после запрокинул голову и взвыл, на мгновение перекрыв даже музыку, кончая себе на живот и конвульсивно дрожа. Егор впился пальцами в его плечи, жадно и глубоко натянул на себя - так, чтобы каждый миллиметр пульсирующего члена засел в чужой заднице, чтобы ни единая капля спермы не попала наружу, чтобы Валик дрожал и стонал, извиваясь в руках, прижимаясь спиной и ягодицами, откровенный, порнушный, тёплый и ненасытный. Быстро дыша ему на ухо, Егор стиснул в ладони краешек чужой рубашки и потянул её вниз, прикрывая белёсые разводы на обнажённом животе. Валик обмяк, хватая воздух ртом, а после откинулся головой на чужое плечо. Если взглянуть со стороны - просто парень, который ластится к бойфренду... К счастью, на них никто не смотрел.

Егор нащупал в темноте чужие штаны, ссаживая Валика с себя и пытаясь одеть.

- Всё, мы... хватит.

Тот засмеялся, поймал перекатывающуюся по столу анальную пробку и сунул её в карман. Стоять не смог - тут же приземлился на ближайший стул, быстро дыша и улыбаясь.

- ...охуенно!

- Хватит, - повторил Егор, перекрикивая музыку. - Это был последний раз.

- Да, - выкрикнул Валик в ответ, засмеялся чему-то и провёл подушечками пальцев по губам. - Последний раз.

В этот момент Егор впервые почувствовал, что допустил ошибку.

Он вскочил, почти на ходу застёгивая штаны, одёргивая футболку и оттирая с неё каплю спермы. Валик улыбался, и чувство глупой, непоправимой ошибки усилилось стократ. Егор знал - теперь ему нужно выбраться из "Голубого кота", взять такси, доехать до дома, принять душ, подгрести под себя Машку и заснуть сном праведника. Он твёрдо знал, что вырубится в ту же секунду, когда его затылок коснётся подушки. Больше никакой бессонницы. Больше никакой...

Машка курила у выхода из "Голубого кота". Егор увидел её с сигаретой второй раз в жизни; первый был, когда её отец угодил в больницу с инсультом.

- Ого, - сказала она. - Да ты не врал.

- Я не... что?

- Не врал, - сказал Валик.

Дверь за его спиной на секунду закрылась, а потом разверзлась снова, выпустив наружу громкие голоса, смех и музыку. Кто-то куда-то бежал, кто-то куда-то спешил. Жизнь в "Голубом коте" била ключом.

Валик провёл пальцами по спине Егора, мягко и доверительно положил ладонь на его плечо. Машка молчала. Егор застыл в ледяном онемении - у его паники был вкус желчи, спермы и холодных металлических монет. А потом он очнулся и спихнул с себя чужую ладонь.

- Какого хуя?

Валик выглядел, как хорошо оттраханная шлюха - одежда в беспорядке, пропотевшая футболка липнет к телу. А вот глаза у него - о, глаза его были трезвыми и весёлыми.

- Я люблю тебя, - сказал он нараспев. - Всё потому, что я люблю тебя.

страницы [1] [2] [3]

Этот гей рассказ находится в категориях:
Любовь и романтика, Молодые парни, Совращение натурала

Вверх страницы >>>
В начало раздела >>>
Прислать свой рассказ >>>