Горячая гей библиотека

Настоящий полковник (глава 12, последняя)

Часть 4

А ещё в этот период жизни мы очень много говорили. Видимо, страсть быть живой энциклопедией, и делиться с окружающими знаниями Ванечке также передалось от Велимира. Мы обсуждали прочитанное, строили планы посещения выставок и концертов. Столько, сколько я посмотрел в эти годы и послушал музыки, нельзя и сравнивать с временем до знакомства с этим умником-знатоком, Ванечкой.

Кстати, это именно от него я впервые узнал о том, откуда появился такой интересный механизм, некая секс-игрушка под названием "вакуумная помпа". Оказывается, у всех лётчиков реактивной авиации при подъёме на большую высоту, где низкое атмосферное давление, резко встаёт хуй, а по возвращении с небес трахаться нестерпимо хочется, поскольку реально так торчит. Это потом уж всезнающие учёные, проведя исследования, дали объяснение данному эффекту, на основе которого ушлые предприниматели изобрели конструкцию. Она действительно способствует хорошей эрекции. И это не только развлекуха для любителей, но и рекомендованная, в определённых случаях, медиками оздоровительная процедура. Понятно, что в двадцать лет это баловство, а вот в пятьдесят уже необходимость. Как своеобразная зарядка для "стимуляции кровенаполнения пещеристых тел, а также усиления рецепторной чувствительности".

Иван, не раз подобное испытавший в полётах, всё в точности подтвердил. И даже в один из моих дней рождений, ради прикола, подарил эту помпу. Иногда мы эту игрушку-механизм использовали, наблюдая, как привычный для взора хер резко меняет размеры, толстея и удлиняясь на глазах. Желание мгновенно вспыхивало, как огонь костра, если подлить в него бензин. И сразу же после этого мы долго балдели, засовывая хуище туда, куда более хотелось...

Господи, ну никак не думал, что так быстро пролетят пять лет учёбы Соколова, которые когда-то, при знакомстве, казались вечностью!

И что теперь?

Иван профессиональный военный, он не сможет (да и не в его это власти) менять свою Судьбу. Потому я заранее для себя определил: куда он, туда и я. А что, учитель нужен всегда и везде, как и врач. И даже в самых отдалённых медвежьих углах есть школы. За столицу совсем не держусь. Какая разница, где жить; для меня важнее с кем. Всё зависит от того, куда его отправят.

О Боги, ну за что так? Ивана Дмитриевича Соколова возвращают на прежнее место службы, в недавно созданную эскадрилью. Улетает уже завтра. Отчего всё так срочно?

Договорились, что как только начнутся каникулы, прилечу, чтобы всё осмотреть и обмозговать, а потом вместе примем окончательное решение.

Отчего же он смотрит на меня так пронзительно нежно, не отводя глаз? Как будто всё наперёд знает? Как будто прощается навсегда? Ведь всего ничего по времени, и я буду с ним.

Только прилетев, понял причину. Ближайшая и то начальная школа в трёхстах километрах, средняя где-то в пятистах, а то и больше, кто их вообще, эти километры в пустыни считал! Дорога есть, но никакого транспорта к части не ходит - запретная зона.

Гарнизон махонький, поскольку на данном аэродроме базируется только одна эскадрилья из четырёх звеньев, где-то шестнадцать лётчиков. Щитовые домики для офицеров, комната на троих, казарма для технарей и охраны, столовая и всё. Штаб, медпункт и метеорологическая служба в одном, таком же щитовом здании. Там же малюсенькая отдельная комнатушка командира эскадрильи Ивана Дмитриевича Соколова.

Я готов остаться. Но где? В качестве кого?

Как объяснить личному составу, кто такой этот парень их командиру и отчего два мужика живут вместе, да ещё и спят в одной постели?

И что получается в сухом остатке?

Ваня пока всем объяснил, что я его брат и заехал по пути в археологическую экспедицию на несколько дней. Действительно была такая, все пилоты видели их базу сверху во время полётов.

Так что же получается, у меня всего где-то неделя?!

Иван молчал при прощании в Москве, будучи уверенным на сто процентов в том, что я не рискну приехать в такую даль, а ограничусь лишь одними разговорами. А я вот взял и примчался.

В отличие от меня, сугубо гражданского человека, привыкшего жить эмоциями и чувствами, Иван профессиональный военный. В него, если хотите, целенаправленно вбита установка, ставшая жизненной позицией: "Раньше думай о Родине, а потом о себе!" Для него долг превыше всего. Его готовили к осознанию оного, и он, будучи отличником, очень хорошо сие усвоил. Всё остальное должно быть подчинено главному. И получается, что чувства, переживания - это вторично. Первым делом - самолёты! А всё остальное потом.

Он так долго стремился стать профессионалом, что вряд ли готов что-то изменить в выбранном пути.

И ещё, для него и его наперсника-друга-возлюбленного это была цель жизни - служение. И он просто обязан, если уж не для себя самого, то для внука и сына генерала, так и оставшегося навечно лейтенантом - Велимира Петровича Храброва, стать боевым генералом - лучшим лётчиком СССР.

Получается, что моё желание жить вместе и ебаться, как все прожитые годы, и есть то, что я хочу ему предложить взамен. То есть ради сексуального удовольствия настаивать на том, чтобы он забыл мечту?

Но ведь любой человек не вещь, не чья-то собственность. Он свободен в выборе. Да и любовь не птичка-синичка, которую можно запереть в клетку. Жить в ней, даже в золотой - невозможно.

Иногда, для того чтобы сохранить великое и самое значимое, надо отпустить любимого:

"Лети, голубь, лети
В лучах зари и в грозной мгле,
Зови, голубь, зови
К труду и миру на Земле".

Любовь - это самопожертвование. Это благодарность прожитому и надежда на будущее.

Да, слишком большую цену потребовала от меня судьба.

Вот и выходит, что если хочешь сохранить любовь, то надо уйти, не мешать, коли не можешь летать, как твой любимый.

Вот я и отошёл.

"Сигарета к сигарете, дым под лампою,
Здравствуй, вечер катастрофы, час дождя,
Ходит музыка печальная и слабая,
Листья кружатся, в снега переходя.
Наш невесел разговор и не ко времени,
Ах, как будто бы ко времени беда,
Мы так много заплатили за прозрение,
Что, пожалуй, обнищали навсегда.
Не пытай меня ни ласкою, ни жалостью,
Как ни странно, я о прошлом не грущу,
Если можешь, ты прости меня, пожалуйста,
Вдруг и я тебя когда-нибудь прощу.
Синий дым плывёт над нами мягкой вечностью,
Чиркнет спичка, сигарета вспыхнет вновь.
За окном с зонтами ходит человечество,
Обокраденное нами на любовь".

Пролетели дни, месяцы, годы.

О боги, сколько раз вы меняли лето с зимой!

Много что было у меня. Много что произошло в судьбе Соколова Ивана Дмитриевича. Но это не главное, это просто бытие, суета сует. Нас по-прежнему тянет друг к другу. Меня особенно. Такой величины личности у меня в любимых более не было.

"Эх, жизнь моя - жестянка!
Да ну её в болото,
Живу я, как поганка.
А мне летать, а мне летать,
А мне летать охота"...

Теперь мы с Иваном обязательно встречаемся раз в год. Иногда случается и больше. Наши короткие дни свиданий - это очередная попытка совершить невозможное: повторно войти в давно утёкшие воды рек нашей юности. Несмотря на то, что оба сие понимаем, стараемся в эти часы тепло истосковавшихся тел отдать друг другу, вновь и вновь зажигая костёр любящих сердец.

А ещё при встрече едем по сложившемуся годами традиционному маршруту: на кладбище к могиле Велимира, а затем в гости к деревенским жителям Тимофею и Фёдору. Оттуда каждый по отдельности домой: я к воспоминаниям, родне, моим романам; Ванечка к семье - жене и двум сыновьям, ну и, конечно же, к служению Родине. Как-никак, он командир лётного истребительного полка.

Если случается поездка летом, то в деревенском дворике встречаем двух парнишек-одногодок. Один черноголовый, другой с волосами цвета соломы. Это сыновья Тимофея и Фёдора. Спросите откуда? Ну, это отдельная история, претендующая на то, чтобы стать самостоятельным рассказом, но я поведаю о ней здесь, вкратце.

Фёдор, соединив свою судьбу с Тимофеем, о Москве и не вспоминал, никому не звонил, не писал, не ездил. Он просто старался жить счастливо, каждую минуту отдавая любимому человеку. Ему было хорошо, когда в ответ получал благодарную нежность. Так бы и продолжалось до скончания века, да ведь в деревне живут. Вот и поползли разные слухи. Пустобрёхи в женском и мужском обличии у колодца да у магазина стали им "косточки перемывать", мол, "живут два мужика вместе, и баб им не надо, вон как ладят, всё у них в мире да согласии".

Услышав случайно этакое из окна больнички, Федя испугался. Не за себя, за Тимошеньку. Ему-то давно подобные пересуды не в новинку, а любимый родился тут, и мнение односельчан для него важно.

Вот и получается, что обстоятельства припёрли. Надо было спасать не столько своё, сколько Тимкино благополучие и честное имя.

Мозг работал, яко вычислительная машина. И придумалось нечто почти фантастическое. Для реализации оного надо было ехать в столицу. Впервые схитрил, назвал милому мнимую причину - служебная надобность. Уехал. А через неделю вернулся довольнёшенький и, только тогда "открыв карты", рассказал всё без утайки. Тимка, вот упрямец, поначалу заартачился. А потом махнул рукой, мол, "делай, что хочешь, хуже точно не будет", и согласился. Даже иногда шутил по поводу создавшейся ситуации и предполагаемого пикантного выхода из неё.

По весне, когда уже всё в рост попёрло да зацвело, оба, празднично одетые, поехали на автобусе в район. На остановке любопытным кумушкам словоохотливо поведали, что едут встречать невест. Весть мгновенно охватила всех, кому это было интересно. И спустя три часа любопытные наблюдали, как подъехало такси и из неё вышли парни с красивыми девушками. Каждый под ручку со своей кралей и её чемоданом. Вошли в дом. Вечером сделали променад по единственной и оттого главной улице.

Это всё то, что на виду.

страницы [1] [2] [3] [4] [5]

Этот гей рассказ находится в категориях:
Любовь и романтика, Молодые парни

Вверх страницы >>>
В начало раздела >>>
Прислать свой рассказ >>>