BlueSystem >
Горячая гей библиотека
Зонты и барбарискиЧасть 2 Я осторожно ощупываю подушечками пальцев чужое лицо. Рубцы на коже шелушатся, и это должно
быть противно на ощупь, но мне плевать. Гораздо больше меня волнуют кошмарные кровоподтёки
на его боках - Корявый связался с местной гопотой, бросив в кого-то кожаную перчатку и
велев "презренным смердам выйти на честный бой с защитником этого города". - Ты
проверялся у специалиста? - мрачно спрашиваю я, раскручивая пузырек с перекисью и отрывая
клок ваты. - Не бойся, мой сладкий, это не заразно. - Я не о твоём лице, я о
твоих мозгах. Человек без балды - вот кто такой Корявый. Странно, что он ещё жив.
*** Я никогда не знал, чем он занимается. Вряд
ли чем-то легальным, но задумайтесь - кого в эти годы волнует, легален ли бизнес его
бойфренда? Мне плевать. Я глуп и влюблён, плавлюсь от каждого его прикосновения,
ругаюсь, смеюсь, мешаю выбрасывать с балкона наскучившие ему вещи и регулярно покупаю
болгарский перец и пакеты молока. Должно же быть у него в холодильнике хоть что-то
полезное. - Почему ты не можешь меня трахнуть? - строго и серьёзно спрашиваю я. У
меня на ногах две пары носков и мёрзнут уши, так что я натягиваю капюшон толстовки.
Корявый ходит без майки и жрёт фисташковое мороженое, зачерпывая его вилкой. Молоко уже
выпито, а болгарский перец он игнорирует с упрямством истинного мясоеда. - То, что я
снял тебя на остановке, как шлюху, ещё не значит, что я хочу тебя трахнуть. Я возмущённо
швырнул в него тапком, но вместо физических травм нанёс непоправимый ущерб карточному
домику на комоде. - Я хочу заниматься любовью, - равнодушно пояснил Корявый, облизывая
вилку. - А для этого ты должен немного повзрослеть. - А то как же, - согласился я. -
Никто же в моём возрасте не трахается. Это же а-мо-раль-но. Корявый молча закивал,
и я швырнул в него вторым тапком. - Это будет мой подарок тебе на день рождения, -
пообещал он. - Тик-так, мой сладкий, пусть твоя девственность подождёт ещё немножко.
У меня не осталось лишних тапок, и я гордо отворачиваюсь, скрестив руки на груди.
Корявый смеётся и обхватывает меня руками со спины, заваливая в кровать, и все мы
оказываемся на простынях - я, он и опрокинутое ведёрко мороженого. ***
Родители искренне обеспокоены - я сижу дома уже четвёртую неделю, рублюсь в "Диабло"
и не намерен никуда выходить. Я больше не вру сайтам. А ещё я давно не общаюсь
с Корявым. Он пропал за месяц до моего дня рождения, и я просидел под его дверью
почти сутки, вызывая у соседей весь спектр чувств от раздражения до жалости. Корявый
так и не пришёл. В первые полгода я ждал. Потом - беспокоился. Злился. Искал. Швырял
конспектами в стену. Встречался с девочкой-однокурсницей. Встречался с парнем из бара.
Встречался с университетским психологом... не в этом смысле. А через год и пять месяцев
мне пришла смс: "Мой сладкий, у тебя клёвая задница". И ещё одна: "Эй, какие дела?"
И потом: "Не отвечай мне, я сам угадаю". "Дела окей?" "Дела не очень?" "Эй".
"Эй-эй" "О боже, Лёха, у тебя кто-то есть, и ты мне об этом не рассказал?!"
"аррлцур683В" "вулкдпропролд" "qwertyuiop" "Поговори со мной" "Поговори
со мной" "Поговори со мной" После тридцать четвёртой смс-ки я не выдерживаю и
звоню на высветившийся номер, но никто не берёт трубку. ***
Когда мы делаем это впервые, это ни хрена не нежно. Корявый вообще вряд ли знает, что
такое "нежный секс". Просто сначала мы целуемся - грубо и долго, впиваясь друг в друга
пальцами, сбито дыша и толкаясь коленями. Я так ужасно, так невыносимо по нему скучал,
что не могу даже толком обидеться - ни на исчезновение, ни на тридцать четыре идиотских
смс-ки, после которых он ждал меня во дворе. Уже в квартире я объясняю Корявому, какой
он мудак, а через три минуты меня ставят раком, стаскивая с задницы тесные джинсы.
- Тебе нравится стоять на четвереньках, верно, сладкий? - сказал он мне на ухо. -
Ты - моя маленькая сучка, гав-гав, дашь папочке под хвост? Я выругался и наугад двинул
локтем, пытаясь если не ударить, то хоть как-то отстоять свою честь. Вместо ответа Корявый
вцепился пальцами в мои волосы и грубо дёрнул, вынуждая запрокинуть голову. Обласкал
подушечками пальцев шею и плечи, встал за моей спиной и, судя по шороху ткани, спустил
с себя трусы. Я зашипел сквозь зубы, прогибаясь в спине, невнятно ругаясь и вздрагивая
плечами от каждого прикосновения. Корявый сунул ладони между моих бёдер и слегка надавил,
вынуждая раздвинуть ноги и упереться коленями в старое, местами измазанное чем-то зелёным
покрывало. Явно издеваясь, похлопал крепко вставшим членом по удобно подставленной заднице -
и надавил головкой между ягодиц. - Ну, сладкий, поскули, как щеночек, - потребовал он. -
Папочке это нравится. Хвоста у тебя и так нет, не разочаровывай папочку ещё сильнее!
- Корявый, умоляю, захлопни пасть, - выдохнул я, нетерпеливо вздрагивая и ощущая
прикосновение к сжатому плотно проходу. - Заткнись и давай уже. Смазки в этом доме
отродясь не водилось - разве что техническая. Корявый засмеялся и сплюнул в ладонь, почти
лениво размазав слюну по стоящему железно члену. Положил руку мне на спину, мазнув ещё
влажными пальцами между лопаток и грубо толкнулся вперёд, протискиваясь разом на половину
длины. Я охнул и закусил губу, упрямо сдерживая в себе любые звуки - я слишком долго
этого ждал, чтобы скулить банальщину вроде "больно" и "помедленнее". Я чувствовал это
как зуд, как острое чувство неудовлетворённости, которое преследовало меня несколько лет.
Дрочка не облегчала положение, а палец в заднице был скорее пародией на секс, чем его
подобием, и по ночам я задыхался, ёрзая по сбитым простыням, закусывая губы и надрачивая
влажной ладонью, думая о том, как это было бы с ним. Не с кем-то другим. С "другими"
я ни разу не был - только с парой девчонок, но девчонки не в счёт. Корявый двинул
бёдрами, и я подался назад, принимая в себя и вцепляясь пальцами в старое покрывало,
изгвазданное красками, бензином, зелёнкой, мороженым и чёрт знает чем ещё. Он толкнулся,
разом засаживая мне до самых яиц и хватая за бёдра, чтобы я не смог сняться с тяжёлого,
крупного, пронзающего члена. Я с присвистом выдохнул и почти проскулил, крупно дрожа -
от боли, ощущения заполненности и того, как его крепкий хуй раскрывает и надавливает
изнутри. Корявый навалился сзади и загоготал - явно чему-то своему, вслух
не озвученному, - и ритмично задвигался, с хлопком ударяясь бёдрами о мою задницу,
вколачиваясь на полную длину - снова, и снова, и снова, вынуждая вздрагивать
от удовольствия и шипеть сквозь зубы, скулить и стонать, когда крупная головка надавливает
особенно удачно. Он наклонился, покрывая меня, как дворовую сучку, одной рукой обхватывая
под живот, а второй упираясь в кровать. Двигаться медленнее не стал - но начал толкаться
не так глубоко, то ли подбирая угол, то ли отыскивая в моём теле самые томные, сладкие,
чувствительные точки. Я простонал, стискивая зубы и наслаждаясь стыдной и откровенной
до ужаса позой, жаром и твёрдостью чужого тела. - Ублюдок, - еле слышно просипел я,
сжимая пересохшие губы в плотную линию. - Столько... лет... динамил меня, как последнюю...
Он не дал договорить - засмеялся, двигаясь твёрдо и ритмично, погладил меня по животу
и скользнул ладонью выше, больно и грубо обхватив пальцами левый сосок. Задвигался резче,
жадно прикусывая меня за плечо и рыча, рыча и толкаясь, рыча и елозя моими коленями
по покрывалу - до ссадин, до ободранных красных полосок, которые почувствуются только
потом, после секса, когда меня не будет трясти от возбуждения и ощущения твёрдого члена
в растраханной заднице. Я коротко вскрикнул, балансируя на грани между болью и
удовольствием - приятной болью и удовольствием совершенно мучительным, так, что и
не поймёшь, где что и чего больше. Просяще прогнулся, ощущая, как дрожат руки - слишком
полно, слишком тяжело внутри, чтобы долго терпеть, и хорошо, так хорошо, что мыслей
не хватает на собачек, на гав-гав, на всю ту чушь, которую несёт Корявый. Все мысли -
тут, рядом с твёрдым, изуродованным шрамами телом, и нужно лишь двигаться, каждым
толчком приближая себя к жгучей ослепительной разрядке. А потом я вскрикнул,
ошарашенно распахивая глаза и царапая ногтями простыню. Внутри было так жарко,
так немыслимо - совсем не похоже на то, как бывает хорошо с девчонками: это стыднее,
больнее и ярче. Я кончил с криком, перешедшим в стон, крупно содрогаясь и сжимая в себе,
изливаясь на кровать и роняя голову на покрывало - руки подломились, словно не выдержав
вес тела. Корявый рухнул следом за мной, выбивая воздух из груди, и я протестующе
промычал, напрягаясь спиной и сдвигая лопатки. Впрочем, мне было слишком хорошо, чтобы
выдвигать претензии. Я так долго этого ждал, что, кажется, до сих пор не понял, что это
наконец случилось. *** В мою исповедь
вчерашнего девственника Корявый не верит. - Ты же встречался с кем-то. Вы что, правда
не трахались? - Я не... - Разрешил полапать, но не дал? О, пацан, это жестоко!
- Я... - Пустил попробовать воду, но не дал нырнуть? Разрешил подключить провода,
но отклонил запрос на установку дополнительного оборудования? - Корявый! Я бью его
по уху раскрытой ладонью, а Корявый хохочет и валяет меня по кровати, целуя в ямочку
между ключиц, обхватывая губами мягкий сосок и тут же опускаясь ниже, ныряя башкой между
раздвинутых ног. Трудно ругаться, когда тебе отсасывают, и я давлюсь громкими стонами,
зажимая ладонью распахнутый рот, ёрзаю и толкаюсь бёдрами навстречу. Каждое его движение -
самое охуенное, что я ощущал в своей жизни. Ради этого стоило ждать. Корявый так и не
рассказывает, где пропадал. Зато сетует, что не смог меня трахнуть в день моего рождения,
и хочет исправить эту оплошность. Насколько я знаю, каждый день рождения бывает только
раз в жизни, но после рассуждений о тараканьем Третьем Рейхе меня уже ничто не удивит.
Корявый клянётся, что больше никуда не пропадёт, и, разумеется, не сдерживает клятву.
Я жду его в день своего двадцатилетия. Не знаю, на что я надеюсь. Я говорил ему, что
родился шестнадцатого августа, но вряд ли Корявый это вообще услышал. Он не появляется ни
шестнадцатого, ни семнадцатого, ни двадцать четвёртого. Очевидно, он занят изобретением
машины времени, чтобы вернуться в день моего рождения и выебать того меня, каким
я больше никогда не буду. Двадцать пятого августа вдруг портится погода.
страницы [1] [2] [3]
Этот гей рассказ находится в категориях:
Любовь и романтика, Мужики и молодые, Первый раз
Вверх страницы
>>>
В начало раздела
>>>
Прислать свой рассказ
>>>
|
