Горячая гей библиотека

Позднее прозрение

Часть 2

Моя квартира представляла собой одну огромную, по российским меркам, комнату, совмещённую с кухней. Ещё был выход на крышу, где я оборудовал зимний сад. Дизайном занимался я сам, поэтому мне было приятно, что Макс застыл посреди комнаты с отвисшей челюстью.

- Подожди, но тут только одна кровать!

- Не совсем так. В зимнем саду есть раскладной диван, а на случай, если у тебя аллергия на растения, есть складывающаяся кровать вон в той нише. Будем готовиться ко сну, покажу.

На следующий день был суд. Я опасался попасть в тюрьму, так как новые ужесточения ответственности за вождение в нетрезвом виде не исключали такую возможность. Адвокат успокаивал нас с отцом, что всё кончится максимум лишением прав и штрафом. Каково же было моё удивление, когда в зале суда появился Макс.

Всё шло своим чередом, и лишь в конце заседания слово попросил Макс.

- Ваша честь, я не одобряю вождения за рулём в пьяном виде. Но обстоятельства, при которых Дмитрий Смирнов сел за руль, уже рассказал адвокат. От себя хочу добавить, что на протяжении всего моего нахождения в больнице он каждый день навещал меня, хотя знал, что я отказался писать заявление. Я даже просил следователя составить что-то типа мировой, но он отказал мне. И если моё слово что-то значит в этом заседании, прошу оправдать Дмитрия.

Я поражался точности формулировок Макса, а он ведь только закончил школу! Я в свои 24 года, имея за плечами институт, и то не смог бы сказать лучше.

Судье не понадобилось много времени. Меня лишили прав на год. И всё! Никто не ожидал такого вердикта. Судья всё прояснила, когда после заседания, обращаясь ко мне, сказала:

- Благодарите Вашего заступника. Я вообще первый раз слышу, чтобы потерпевший заступался за ответчика.

Мы вышли на улицу, и я в порыве чувств обнял Макса и поцеловал его в щёку. В моих объятьях он задрожал. Я, вспомнив его признание, отстранился, но продолжил держать его за руку. Тогда впервые мне пришла мысль о том, что этот парнишка стал мне родным. Знаете, бывает такое чувство, когда ты можешь отдать человеку что угодно, даже жизнь. И не за какие-то там заслуги, а просто за то, что он есть у тебя и что он такой человек.

Жизнь шла своим чередом. Я уходил на работу, спешил домой, зная, что Макс встретит меня ласковой улыбкой и вкусным ужином. Я, который не пропускал ни одного клуба, каждый день зависая там со своей компанией, стал предпочитать оставаться дома. Мы ничего особого не делали. Смотрели фильмы, играли в нарды (компьютерные игры не нравились нам обоим), просто читали книги.

При снятии гипса с ноги у Макса обнаружилось сильное воспаление. Чтобы избежать инфекции, его оставили в больнице. Неделю я не находил себе места. Я снова пропадал по вечерам в больнице. А когда его, наконец, выписали, я спонтанно взял отпуск и поехал с ним в Израиль на Мёртвое море, чтобы он побыстрее восстановился. Надо сказать, что жизнь в интернате для него не прошла без последствий. Он многое держал в себе, был обидчив и наотрез отказывался от моих подарков. Даже на поездку согласился только тогда, когда подкупленный мной врач сказал ему, что это необходимо, иначе может быть рецидив.

Я всё больше думал о Максиме. В голове то и дело всплывала его обезоруживающая улыбка, его заразительный смех. На работе, как только выдавалась свободная минутка, я звонил ему или выходил в чат. Это стало для меня насущной необходимостью - общаться с ним. Как ни странно, у нас всегда находились темы для разговора. Однажды я набрался смелости и спросил, почему он ни с кем не знакомится. Он задумчиво посмотрел на меня и промолвил:

- Это сложно. Мне никто не нужен.

Я не стал углубляться и перешёл на другую тему.

Однажды ко мне приехала из Питера моя давнишняя любовь, Натали. Мы давно расстались, но связь друг с другом не потеряли. Когда она бывала в Москве, то всегда останавливалась у меня. Мы это называли дружеским сексом. И в этот раз она без предупреждения приехала, и это было нормально. Правда, Макс чувствовал себя смущённым. Мы поужинали вместе, и он поднялся к себе. Пару часов мы с Натали порезвились и, удовлетворённые, заснули.

Следующий день был суббота, и я проспал до 12 часов. Проснувшись, я обнаружил, что в квартире я один. Записка от Натали гласила, что она смылась по делам и что будет поздно. От Макса ничего не было. Это было необъяснимо. С вечера он никуда ещё не собирался, и обычно по субботам мы завтракали и ехали к отцу, на природу.

Я хлопнул себя по лбу и вихрем влетел в зимний сад. Шкаф-купе с одеждой Макса был пуст. Я задумчиво опустился в кресло. Причиной такого фортеля могла была быть только Натали. Я не пацан, и два плюс два сложить смогу.

Я вызвал такси и через полчаса был в общаге Макса. Его я нашёл в обществе каких-то парней, вдрабадан пьяного. Молча взвалив безвольное тело на плечо, я вынес его из общаги и затолкнул на заднее сиденье такси. Он пытался как-то возразить мне, но из-за сильного опьянения звуки никак ни складывались у нег в слова.

Дома я оставил его проспаться у себя на кровати, а сам пошёл готовить обед. Часа через два, когда я уже смотрел телевизор, создание, чем-то напоминающее Максима, пошатываясь, вплыло в зимний сад. Я сидел и специально молчал. Мне было важно, чтобы он заговорил первым. Может, я ошибся, и он просто решил поразвлечься. Хотя зачем тогда брать с собой все свои вещи? Но и он молчал. Когда молчание стало невыносимым, я не выдержал:

- И что это было?

- Дим, не хотел вам мешать, - голос звучал виновато.

- И для этого надо было, не предупредив, переезжать в общагу со всеми вещами? Натали на выходные приехала. А во вторник мы летим в Израиль.

- Я никуда не лечу, - в голосе слышалась неуверенность.

Теперь всё встало на свои места. Это было то, что я и предполагал. Но я был не готов к тому, что сам выкину в следующую секунду. Я встал, подошёл к Максу, приподнял его и впился губами в его губы. Поцелуй с мужчиной был для меня первым, и я не ожидал, что он будет таким упоительным. Оторвавшись от Макса, я перевёл дух и спросил:

- Ты этого хотел?

- Да, - его глаза сияли, - я давно тебя люблю, но ни за что бы не признался в этом!

- Я что, такой страшный?

- Нет, но ты не гей.

Я сел и обхватил руками голову:

- Я сам уже не знаю, кто я. Знаю одно: ты мне дороже всех женщин на свете.

- Это правда? - синие глаза сияли нескрываемым счастьем.

Я встал и направился к выходу. У самой двери я развернулся и двинулся к Максу, на ходу срывая с себя майку. Макс тоже медлить не стал, и вот мы, полуобнажённые, упали на диван. Целуя его, я стал стаскивать с него джинсы. Он покорно позволял делать с собой всё, что мне приходило в голову.

Никогда не думал, что мой первый сексуальный опыт с мужчиной пройдёт так естественно, без напрягов. Я не мучился, не сомневался, мне не было стыдно. Я делал это, не задумываясь, как дышал. Представить у себя во рту член я не мог, а тут это было так, как будто я всю жизнь только этим и занимался. Худое и жилистое тело Макса в моих руках превращалось в воск. Его единственной реакцией на мои ласки были стоны, переходившие иногда в хрип. Он изгибался, реагируя на малейшее прикосновение к себе. Даже когда я взял его сбоку, он только откинул голову, нашёл мои губы и стал нежно их целовать.

Бурно кончив, я лёг на спину и закрыл глаза. Теперь вездесущий язык Макса стал исследовать моё тело. С женщинами всё было по-другому. Вставил, кончил, вытащил. Прелюдия в большинстве случаев не требовалась. По крайней мере, для меня. Здесь же каждое прикосновение, каждая ласка несли наслаждение. Я понял, что прожил полжизни, не представляя, каким кайфовым может быть секс. Я безропотно позволил Максу делать с собой всё, что я делал с ним. Даже боль вхождения была сладка.

Когда мы, усталые и довольные, лежали друг возле друга, я задавался вопросом, как я мог столько лет быть геем и даже не догадываться об этом. Я би, наверное. Вечером я проверил свою версию с Натали. И понял, что вкус к сексу с женщиной у меня пропал. Невозможно целовать женскую грудь и при этом представлять маленькие розовые соски Макса. Да и удовольствие от оргазма не дотянуло даже до уровня банального онанизма.

В воскресенье утром я нашёл Макса в ванной, сидящего на корточках и размазывающего слёзы по несчастному лицу.

- Как ты мог!..

Я приподнял его, стал поочерёдно целовать глаза и губы убитого горем парнишки.

- Максик, мне надо было кое в чём убедиться.

- В чём? - слёзы градом катились по его мордашке.

- Больше никаких женщин, - улыбнулся я.

Его лицо осветилось, как от луча солнца в пасмурный день.

- Ты серьёзно?

- Как никогда. Что я тебя люблю, я знал, а вот кто я - нет. В смысле, гей или бисексуал. Теперь знаю точно. Я хочу только тебя!

- Я люблю тебя, Дим. Так люблю, что мне снова хочется плакать.

- Может, лучше делом займёмся? - и я увлёк его в зимний сад.

Открыв для себя прелести секса с Максом, я как с цепи сорвался. Мы занимались этим при малейшей возможности и где угодно. Апогеем стал туалет в аэропорту Бен-Гурион. И за месяц, проведённый в Израиле, мой организм выработал больше спермы, чем за всю мою предыдущую жизнь...

страницы [1] [2] [3]

Этот гей рассказ находится в категориях:
Любовь и романтика, Совращение натурала, Молодые парни

Вверх страницы >>>
В начало раздела >>>
Прислать свой рассказ >>>