Горячая гей библиотека

Ноябрь - почти имбирь

Часть 5

- Слушай, Стас! Я ни о чём тебя не спрашивал. Не спрашивал бы и дальше. Но сегодня в институт приходил твой отец...

- Он мне не отец! - парень буквально взвился.

Филипп посмотрел на него очень внимательно.

- Стас! Я должен хотя бы в общих чертах понимать, что происходит, раз уж ты у меня... осел. Рассказывай. Можешь быть уверен, дальше меня ничто не пойдёт.

Юноша как-то сжался. Он сидел, уперев локти в колени и закрыв лицо ладонями, из-за чего голос его зазвучал глухо.

- Этот... Он несколько лет назад на матери женился. Осчастливил. Она и радовалась. Ещё бы - такого отхватила: номенклатурный, при благах и не старый. Холёный, лощёный... Мне всё равно было. Матери нравится, и ладно, а мне не обязательно. Но он сразу вроде как отношения налаживать взялся. Типа поговорить, анекдоты потравить, о делах расспросить. И да - по спине похлопать или за плечо потрепать. Ну, я думал, это он чтобы контакт установить и перед матерью, значит, продемонстрировать... Мне не нравилось, но старался не сильно это показывать: зачем мать расстраивать. А он дальше - больше. Наверное, полгода меня обхаживал. Я к нему вроде бы привык. А он то выпивку предложит... Называл это - "посидеть по-мужски". То за город позовёт поехать - "на рыбалку". Тут, правда, у меня хорошая отмазка была - спорт. Режим, дескать, тренировки - нельзя. После тренировки он меня и подловил. Я домой пришёл часов в пять. Мать с работы ещё не вернулась, а этот меня встретил, вроде как день у него свободный. Весь такой радушный. После тренировки, если выкладываешься, пить много и нужно, и хочется, вот он и принёс. Только не воду, а сок... Это потом я понял, что сок - для того, чтобы привкус сразу не почувствовался, а тогда всё выпил.

Стас на некоторое время умолк. Он так и сидел, уткнувшись лицом в ладони. Помрачневший Филипп тоже молча ждал продолжения. Наконец, юноша снова заговорил.

- В общем... очнулся я от боли. Голый. И этот... на мне. И... во мне.

Филипп скрипнул зубами, но снова промолчал. Понимал, что сказано ещё не все и парню нужно выговориться. Стас же будто сжимался всё сильнее.

- Первая мысль - вырваться, потому что зверски больно. А руки и ноги не слушаются. Всех сил только и хватило на то, чтобы рукой его чуть-чуть толкнуть. Он смеётся, эту же руку схватил и давай моей ладонью себя трогать. Похрипывает утробно так: "Ты погладь меня, лапушка. Погладь. Чувствуешь мужика?" Видно, ему в особый кайф было... моими руками, потому что засипел быстро, задёргался... Он отвалился. Я пластом лежу. Шевелиться ещё практически не могу, только скулить. Этот отдышался, презик сдёрнул... Предусмотрительный. Снова ко мне повернулся и говорит: "Эй! Тебя в таком виде матери предъявлять нельзя. Мыться пошли". На руки меня подхватил (мощный, гад! сильный) и потащил в ванну. Я даже сопротивляться не мог. Вымыл он меня. Тщательно так, с мылом. Я его лапы отпихиваю, как могу, а он смеётся. А потом говорит: "Ну вот, ты теперь чистенький. Ничего на тебе не осталось. Синяков, разрывов, царапин тоже нет, потому как я тебя аккуратно... (он сказал: "ебал"). Через полчаса и в крови у тебя ничего будет не найти. Так что если ты стукануть захочешь, то тебе просто никто не поверит. Только ты ведь не захочешь, правда? Не захочешь ведь, чтобы узнали, как ты ноги раздвигаешь? Сам раздвигаешь, потому как другое ты не докажешь".

Так он, мразь, следы с меня смывал. Он и лицо мне умыл. Сказал: "Чтобы не был зарёванным, как девка". А я, пока он так не сказал, и не понимал, что реву. Потом из ванны меня поднял, в полотенце завернул. Ну прям папочка... Оттащил в мою комнату. Там стал вытирать... и лапать. Чувствую, он меня лапает, а сам уж запыхтел. Я слабый, как кутёнок, и глупый такой же, брыкаться попытался. Отполз в угол дивана и ногами его... лягнуть хотел. Он за щиколотки ухватил и в стороны... Смеётся: "Что, Славик, не понравилось тебе с мужиком? Ничего, ещё войдёшь во вкус. А ты ничего так, крепенький, гладенький, даром, что спортсмен. И ещё горячий и узенький. Просто кайф какой узенький! Я бы тебя сейчас ещё разок,.. да, жаль, нельзя. Мамка твоя скоро заявится, да и ты вот-вот шевелиться нормально начнёшь. Так что отдыхай пока. Вспоминай". И как хватанёт... там. Я аж взвизгнул. До сих пор тот собственный визг, кажется, слышу. А он сдавливает... там... и говорит: "Ты молчи, дурачок. Тебе же хуже будет, если стуканёшь. Понял?" - и руку сжимает, да ещё поворачивает. И продолжает: "Если понял, кивни". У меня уже круги перед глазами, даже харю его не вижу... Я кивнул. Он отпустил. Бельё на меня натянул. Заботливый такой - даже одеялом накрыл. И снова говорит: "Шмотки я твои сейчас сюда притащу, но одевать их нужды нет. Матери твоей скажу, что ты спишь. Она тебя трогать не будет. Отлёживайся".

Я слышал потом, как мать пришла, как он ей зубы заговаривал. Дескать, не беспокой парня, он в расстроенных чувствах, поскольку с девочкой сильно поссорился, потому и спать рано лёг. Она поверила. Сказала только: "Мне всегда эта Настя не нравилась". Настя - это девчонка, с которой я тогда...

Мне всё равно было. Слышал всё, как через вату. Потом, ночью, хотел сделать с собой что-нибудь. Не смог.

Утром я не собирался вставать. Мать запричитала: "А как же учеба?". А этот ей: "Оставь парня в покое. Подумаешь, пропустит день. Я сегодня могу на службу попозже пойти. Посижу с ним". Тогда я встал. И ушёл на учебу. А потом на тренировку...

Всё это Стас говорил глухим, ровным, монотонным голосом, от которого Филиппа продирал мороз по позвоночнику. Но он только так же глухо спросил:

- Что дальше было?

- Дальше? Дальше я стал приходить домой, только когда мать возвращалась. Ничего дома не ел и не пил, иначе чем из её рук и в её присутствии. Несколько месяцев так пробегал, успокоился почти. Этот меня на лестнице подкараулил. Я не слышал даже, как он подошёл. Тряпка с какой-то гадостью на лицо - и я в отрубе... Тот раз вообще не помню. Только как отмывался.

- Если бы следы были, ты мог бы доказать... - Филиппу собственные слова показались дикими.

- Я не думал об этом! Только отмыться! И... я... я же не помню ничего!

- Извини, - Фил, осторожно сжав запястье парня, попытался отодвинуть его руку от лица.

Не удалось.

И снова ровный приглушённый голос:

- Я сбежал. Меня быстро вернули. С милицией Этому доставили неразумного пацана. Домой только ночевать стал приходить.

Выпускной год. Нужно было к вступительным готовиться. Он предложил матери репетиторов для меня нанять. И таких, чтобы наверняка. Я, конечно, его послал. Прямо при матери. Понятно, что она после думала. Плакала. Он ей путёвку в санаторий спроворил, на неделю, для восстановления нервов. Я даже обдумать не успел, где ночевать. Он меня у спортшколы поджидал. Опять какая-то тряпка - и машина.

Очнулся я за городом, на какой-то даче, связанным и голым. Он связал меня так, что... ну, руки к щиколоткам, понимаешь? Чтобы... я как бы сам... ноги раздвинутыми держал. И три дня... Но аккуратно, чтобы следов не оставлять. Потом отмыл. Знаешь, ему это, наверное, в кайф было... Продержал ещё день, совсем не трогая. Мне кажется, он с кем-то другим... Я их слышал... Потом опять какая-то гадость... Пришёл в себя дома, в своей постели.

Как мне удалось выпускные и вступительные экзамены нормально сдать, даже не знаю. Было как-то не до учёбы. Разве что способность хорошо запоминать выручила. Да ещё Этот свалил сначала в одну командировку, потом в другую. В общем, чудно, но в институт я поступил. В конце лета он с матерью в отпуск засобирался. А я в спортлагерь. Якобы. На самом деле я сделал вид, что уезжаю, а потом вернулся. Я к тому времени спортсекцию уже бросил.

- Почему? - глухо спросил Филипп.

- После того, что было, я два выхода завалил. Один раз выпал через день, другой на следующий после. Тренер, конечно, на дыбы. А как я мог объяснить? Вот тренер и сказал, что если для меня... трах важнее всего, то я могу больше не приходить. Я и не пришёл.

Стас замолк на несколько минут. Молчал и Филипп. Потом он очень осторожно коснулся напряжённых плеч. Юноша было дёрнулся, но затем судорожно вздохнул. В звенящей тишине комнаты было слышно, как со свистом прошёл через стиснутые зубы воздух.

- За два дня до того, как ты меня... сюда привёл, был мой день рождения. Представляешь, он даже подарок мне приготовил - мотоцикл купил. У меня раньше мопед был старенький. Он убедил маму отдать его в деревню и вроде как взамен, в подарок, новый мотик пригнал. Я разбил его. В первый же день. Вдребезги. Хотел даже... на нём же... и сам. А потом подумал, что этот гад жить будет припеваючи, а я... Меня ведь не могут больше вернуть домой?!

- Не могут, - Филипп сжал ладони чуть сильнее. - Не могут.

Тут-то парня и прорвало. Он, рассказывавший до того ровно, чуть ли не равнодушно, вцепился в Филиппа мёртвой хваткой. Тонкие длинные пальцы скрутили ткань рубашки Фила так, что она затрещала; всё его тело трясло; из горла вырывался даже не стон, этот звук был больше похож на вой. Филипп в попытке успокоить парня неуверенно ладонями провёл по спине Стаса. Ещё раз. И ещё. Тот затих, но при этом вжался ещё сильнее, ещё отчаяннее и непостижимым образом оказался практически лежащим на Филиппе. И...

"Нет! Только не сейчас! Н-е-е-т!" Бесполезно. У Филиппа давно не было секса. По причине присутствия Стаса в квартире в том числе. И сейчас, из-за близости горячего тела юноши, вопреки всякому голосу, даже воплям разума, плоть стремительно набухла. Если Стас сдвинется хотя бы чуть-чуть, то почувствует это.

страницы [1] . . . [3] [4] [5] [6] [7] [8]

Этот гей рассказ находится в категориях:
Любовь и романтика, Молодые парни

Вверх страницы >>>
В начало раздела >>>
Прислать свой рассказ >>>