Горячая гей библиотека

Опечатка

Часть 3 (последняя)

Здесь-то, в читальном зале, и произошло мое знакомство с Хельмутом Вольфом.

Он был красавец, и чёрный эсэсовский мундир сидел на нём, как влитой. Вольф отличался безукоризненными манерами (что обычно подкупает наше французское простодушие), ценил Флобера, Бальзака, боготворил Париж и много позже признался мне в том, что никогда не хотел входить в него победителем.

Очень скоро он сделался моим любовником и поразил меня прихотливой развращённостью. Два раза в неделю, с чисто немецкой педантичностью, он приезжал ко мне в пригород, привозил безумно дорогое в те дни шампанское, шоколад, консервы и сигареты. Узнав о его посещениях, соседи старались здороваться со мной как можно приветливей, но в спину мне отпускали ругательства, а под дверь подсовывали оскорбительные рисунки и записки. Разумеется, Хельмут об этом не подозревал.

У меня создалось впечатление, что служба в гестапо тяготит его, и он никогда не рассказывал о том, что происходит у них в политической полиции. Случалось, что Вольф приходил очень задумчивым, и тогда он много пил.

Мы понимали, что никакая любовь нас не связывает; нас спаял разврат, а может быть, и растерянность перед войной. Любовником он был изумительным, и каждый раз в наших изнурительных ночах он придумывал что-то новое.

Однажды (это было уже в середине войны) Хельмут заявился ко мне поздно вечером, нарушив своё железное расписание. Вид у него был подавленный. Хельмут потребовал выключить радио, потому что не желал сегодня никакой политики, никакой музыки.

Стрелки часов подползли к полуночи, когда он вдруг приказал:

- Приготовь ванну...

Газ в тот день не отключали, и мне удалось быстро нагреть воду. Хельмут взял шампанское, два фужера, и пошёл в ванную комнату, поманив меня за собой.

Мы погрузились в горячую воду. Мой немец был сложен, как античный бог, и сейчас устроился в ванной подобно "Фавну" Барберини. Мы потягивали остуженное за окном шампанское и молчали.

Вдруг Хельмут напряжённо прислушался.

- Стреляют? - спросил он.

- Тебе показалось...

Но в этот момент действительно раздались выстрелы, приглушённые стенами моей квартиры.

Хельмут откинул голову на край ванны.

- Грядёт, грядёт... - пробормотал он по-немецки, залпом допил шампанское и выронил пустой фужер на кафельный пол.

Жалобно звякнуло разбитое стекло, и в это мгновение в окно, выходящее во внутренний дворик, осторожно постучали.

- Мой Бог! - встрепенулся Хельмут. - К тебе - в комендантский час?

- Это ошибка.

- Что ты там лепечешь?

- Это случайность...

Но в окно снова постучали. Мне стало не по себе.

Хельмут усмехнулся и процитировал из Эдгара По:

- "Это гость всего лишь запоздалый у порога моего, гость и больше ничего..." Открой! - приказал он.

На мой вопрос:

- Кто там? - за дверью послышался сдавленный шёпот:

- Это я... Пьер... Не помнишь? "Славное море - священный Байкал..."

Мой разум чуть не помутился. Дверь впустила гостя - передо мной стоял Пьер.

- У тебя никого? - тревожно спросил он и тут же признался: - Меня ловят...

Надо было немедленно предупредить его, что у меня в доме немец, надо было спасать этого русского безумца и нельзя было отпускать его, потому что там, на улице, его схватят. И как он нашёл мой дом? В эту февральскую темень! Помнится, в Сен-Лазаре мы обменялись адресами, но он ни разу не ответил мне, и вот... Требовалось мгновенное решение.

- Проходи, Пьер, и ничему не удивляйся! Ты здесь в безопасности...

Он прошёл в переднюю, снял пальто, хотел повестить его рядом с моим, да так и замер: он увидел зловещий эсэсовский плащ. Бедный парень! Как он перепугался! Он беспомощно оглянулся.

- Не удивляйся, исполняй, что говорю.

Тогда он достал из-под курточки пять-шесть листов с текстом.

- Спрячь, - попросил он. - Нет! Лучше - сожги. Не дай Бог, сюда придут...

Мои глаза быстро пробежали по строчкам:

"Французы! Вчера в борющейся России под Сталинградом капитулировала армия Паулюса!"

Вот оно что! Поэтому мой немец мрачен! Русские им хорошенько наподдали!

Мы бросили эти бесстрашные листки в огонь газовой печки. Они мгновенно вспыхнули, почернели, искорёжились. На их обугленных останках проступили белые слова: "Французы... Россия... Сталинград...".

- Поздравляю, Пьер...

- Может, и мне поздравить? - прозвучал сзади голос Хельмута.

Он стоял в дверях, засунув руки в карманы халата, который накинул, выйдя из ванной. Он в упор разглядывал Пьера.

- С чем ты поздравляешь ночного гостя?

- Познакомься, Хельмут, это - Пьер... У него сегодня день рождения.

- Какая приятная неожиданность! - насмешливо воскликнул Хельмут. - И поэтому он заявился... Отчаянный юноша. Несмотря на комендантский час... Руки вверх! - вдруг крикнул Хельмут, выхватив из кармана пистолет и направив его в Пьера. - Ты кто? Документы!

Пьер дрожащими руками вынул бумаги.

- Положить на стол!

Пьер повиновался. Не выпуская его из-под прицела, Хельмут дотянулся до бумаг, подхватил их одной рукой и ловко раскрыл. Он посмотрел на фотографию, на Пьера, а затем криво усмехнулся и прочёл вслух:

- "Родился 22 августа..." Тоже - опечатка?

Несмотря на весь ужас ситуации, Пьер вдруг хмыкнул: он понял, что немец тоже наслушался про мою страсть к опечаткам. Как ни странно, эта неожиданная реакция вдруг смягчила Хельмута, и он менее агрессивно изрёк:

- Жалкие французики! Легкомысленная нация! Соврать не умеют...

Он подошёл к Пьеру, дулом пистолета за подбородок приподнял его лицо и внимательно посмотрел ему в глаза.

- Отчаянное создание! - сделал он заключение. - Любовных утех захотелось?! Шампанское ему, и пусть примет ванну...

В постель мы улеглись втроём - так потребовал Хельмут. Они по краям, я в середине.

- С кого начнёшь? - вопросил немец и сам же предложил: - Начни с него, ведь меня вы не ждали.

Вся наша тройка возлежала на постели нагой. Хельмут улёгся на бок, освобождая побольше территории, и подпёр голову рукой, с интересом ожидая дальнейшего.

Пьер лежал на спине и взирал на меня затравленным зверьком. Он понимал: чтобы полностью рассеять подозрения немца и не загубить и меня, и себя, ему теперь придётся пойти на всё.

И он сам, первый, как в тот раз на ночном берегу Сен-Лазара, обвил мою шею руками, притянул меня к себе, и мы не размыкали наш поцелуй минуты три.

Мои губы заскользили вниз, выцеловывая каждую пядь его тела. Вожделение подняло стебель его юности, и мой рот снова наполнился им. А когда Пьер, прикрыв глаза в истоме и повинуясь ритму любовного акта, начал ускорять пульсацию плоти, Хельмут вдруг приник к его губам своим красивым хищным ртом, и русский юноша ответил немецкому парню поцелуем томительным и мужественным...

Почти всю ночь мы извивались в клубке любви. В нашей плоти, ещё не истерзанной войной, торжествовала победу Жизнь. "О, Боже! Мой добрый Боже! - проносились в голове молитвенные слова. - Зачем люди убивают друг друга? Зачем государства воюют с государствами? Зачем мы разделены предрассудками, догмами, границами? Где в книге судеб Земли затаилась опечатка? Что нужно содеять, дабы кончилась эта война? Вразуми!"

...В семь утра задребезжал будильник. Мои гости только на мгновение открыли глаза и, прижавшись друг к другу, снова уснули.

На кухне меня ожидал холодный кофе и посуда в раковине.

Последняя тарелка уже была вымыта, как вдруг в спальне грянул выстрел. Всё оборвалось у меня внутри.

Из спальни, пошатываясь, как больной, вышел Хельмут - с лицом, обезображенным убийством. Рука его была в крови. Мои пальцы инстинктивно нащупали за спиной кухонный нож. Хельмут приблизился ко мне и прохрипел:

- Он сказал во сне: "Сталинград"... Он чётко произнёс: "Сталинград". Это - русский...

Из меня вырвался дикий вопль, и, не помня себя, я всадил нож в немца...

страницы [1] [2] [3]

Этот гей рассказ находится в категориях:
Любовь и романтика, Молодые парни, Групповой секс

Вверх страницы >>>
В начало раздела >>>
Прислать свой рассказ >>>