Горячая гей библиотека

Максим. Б*дский политес

Часть 3 (последняя)

Жертва не шевелилась, и насильник хозяйничал, подбираясь к заветной цели, не встречая сопротивления. В тонком и гибком Марке веса почти не было, и Эд с лёгкостью поворачивал его, как хотел.

- Расслабь дырку, растопырься, пиздюшка! Если будешь зажиматься, я тебя порву. Делай, мать твою, как велят, - он проник одним рывком и тут же начал остервенело вбиваться в безвольное тело, двигаясь быстро и размашисто.

Голова Марка откинулась набок, большие серые глаза уставились в небо. Такое безразличие совсем не устраивало Эдварда. Он грубо схватился за тонкий подбородок, разворачивая бледное, безжизненное лицо на себя.

- В глаза мне смотри, сука! - ему хотелось видеть, как будет меняться лицо Марка от оргазма, как он станет кусать губы и как засветятся большие серые глаза, когда его захлестнёт сладкая волна удовольствия.

Эду захотелось во что бы то ни стало довести Марка до оргазма, поэтому он перешёл от побоев к ласкам. Горячие ладони больше не хлестали по щекам, а снова скользили по бёдрам, ласкали золотое руно и ягодицы, проникая повсюду. Жадные губы вытягивали маленькие крепкие горошинки сосков и обсасывали плоть. Эдвард привстал на руках, продолжая вбиваться в узкое пространство, и внимательно оглядел тело под собой.

- Малыш, я всё равно заставлю тебя подчиниться! Ты, блядь, кончишь и взвоешь от удовольствия, - прерывая размашистые движения бёдрами, он ласкал бледный вялый член Марка губами, но ему никак не удавалось добиться эрекции, тогда, продолжая долбиться, он обслюнявил палец и протолкнул его до упора, отыскивая заветный бугорок. - Ну как тебе двойной форсаж? Молчишь? Сейчас заскулишь, щенок, хочется тебе этого или нет.

Эд целовал, сосал и играл с головкой, касаясь кончиком языка чувствительных мест, одновременно массируя пальцем простату, при этом всё время смотрел в серые безжизненные глаза. Наконец вялый член вздрогнул и слегка пошевелился во рту. Эд выпустил его на свободу. Бледный, жалкий, нахохлившийся птенчик плюхнулся на бок, слегка приподнял головку и несмело прочирикал пару раз, выстрелив из клювика белёсыми каплями, шлёпнувшимися на живот.

Марк глухо простонал и даже слегка выгнулся, но с вымученным оргазмом не взлетел высоко вверх к свету и звёздам, как это обычно бывало, а лишь падал и падал в глубокую пропасть, словно огромная тёмная воронка засасывала его в бездну, из которой несло холодом и гнилью. Он болезненно застонал и забился в жёстких объятиях Эдварда, который так и не дождался света в больших серых глазах.

Сам Эдвард кончил бурно и громко, смешивая пошлости и ругательства, а в довершение задрал к небу руки и проорал на всю округу: "Как же, блядь, хорошо!" - потом порывисто вскочил, показал фак охранникам и снова сел Марку на грудь.

- Теперь, сладкий, вылижи всё, - Эд придерживал свою слегка опавшую, ещё пульсирующую плоть.

Густые белёсые капли шлёпались на разбитое лицо, смешиваясь с кровью и слезами.

- Давай, малыш, поработай губками, - не замечая ни боли, ни крови на зарёванном лице, он грубо схватился рукой за острый подбородок и надавил с двух сторон на челюсти, силой заставляя открыть рот, быстро протолкнулся глубоко в горло, сделал несколько торопливых движений и вскочил.

Одевшись и приведя себя в порядок, Эд сел в машину и уехал, а растерзанный Марк остался лежать на земле, тупо уставившись в одну точку.

Красный шар солнца почти закатился за горизонт, и на темнеющем небе появились подслеповато мигающие точки первых звёзд. Воспевая свою возвышенную любовь, бешено застрекотали сверчки и цикады, какие-то ночные птицы начали ухать, всхлипывать и выдавать какие-то неописуемые звуки. Поле начало тонуть в сумерках, и с вечерней прохладой всё вокруг преобразилось. Звуки и шорохи в высокой траве, запахи трав и полевых цветов - всё стало живее и явственнее.

Нечто ужасное, застывшее в самом центре этого природного великолепия портило гармонию. На примятой траве неподвижно лежало голое тело. Раздавленный горем Марк ничего не видел и не слышал, весь мир рухнул для него, ведь он нарушил табу, выходит, изменил своему любимому Па. Он выпал из реальности, отчаяние куда-то ушло, не было ни боли, ни обиды - ничего, только тяжёлая давящая пустота и оглушительная тишина, отдающая звоном в ушах.

Когда охранникам надоело ждать, они подняли паренька за руки и за ноги, положили на заднее сиденье и прикрыли какими-то тряпками из багажника. Машина Па, в которой приехал Марк, осталась стоять посреди поля в сгущающихся сумерках с открытыми дверцами. Из динамиков лилась ритмичная музыка, и приятный мужской голос с хрипотцой пел по-итальянски: "Ты - шоколадное мороженое, сладкое и немного солёное. Поцелуй шоколадный я у тебя украл..." Песня посвящалась парнишке-марокканцу, подарившему автору песни незабываемый отпуск в экзотической стране. Красивые чувства и отношения - наверное, именно так звучит настоящая любовь, иначе не родилась бы такая музыка.

Охранникам было похрен на чувства. Они ехали обратно, лениво переговариваясь, обсуждая планы на следующие выходные как ни в чём не бывало. Вернулись на тусовку затемно, и тут же случился скандал, так как факт насилия был налицо. Когда Па увидел своего любимого таким растерзанным, в ссадинах и кровоподтёках, с застывшими на губах пятнами крови и спермы, его затрясло от гнева, а желание убить на месте переполнило всё его существо. Он кинулся к Эдварду, запихал в рот вместо кляпа маленькие серебристые трусики, торчавшие из кармана, и несколько раз ударил мерзавца кулаком в лицо. Красавчик не сопротивлялся, даже не поднял руки, а когда упал на землю, остальные папики стали добивать его ногами. После такого урока Эд попал в больницу, и у него появилось много времени, чтобы подумать о своём поведении и о жизни вообще.

Определяя степень вины наёмных охранников, папики зашли в тупик. Предъявить им было нечего, потому что формально они действовали в соответствии с инструкциями, в которых ничего не было сказано об агрессии между объектами охраны, а сам факт насилия ими трактовался как жёсткие сексуальные игры. Эти двое, конечно, хитрили, и папики понимали, что ублюдки лукавят, чтобы избежать наказания. Формально они не нарушили ни закон, ни договор, но на самом деле эти двое были хуже насильника, и им следовало набить морды в первую очередь.

- Эти выродки виноваты не меньше, - возмущалось большинство, - они замарались безразличием и бездействием, и это не просто случайный косяк, а осознанный поступок. Отделать обоих, как Эдварда!

Папики долго спорили и даже переругались между собой. У Па тоже чесались руки, хотелось орать, крушить всё вокруг и бить морды. Ему достаточно было дать отмашку, чтобы начать вершить скорый суд, но он понимал, что ярость и гнев никогда не бывают хорошими советчиками. Охранников в тот вечер опустили целыми и невредимыми. Так решил Па, и никто не посмел ему перечить. Большая мудрость скрыта в недосказанности.

Когда-то тёзка Марка, Цицерон, ввёл понятие "морали" как общепринятых традиций, разделяющих плохое и хорошее, добро и зло, а также вытекающую из этих представлений совокупность норм поведения. Но общество всегда ошибалось, полагая, что опирается на мораль посредством прописных законов. Абстрактные нормы хороши только на бумаге, а в жизни, в конкретных ситуациях всё решает нравственность - внутренний свод законов. А он свой у каждого человека. Гомофобы, самые ярые защитники морали, прикрываясь фальшивой добродетелью, забывают о нравственности.

Настоящие мерзость и непотребство вовсе не в сексуальной ориентации, а в равнодушии и бездействии. Ущербные люди не имеют ни пола, ни расы, ни национальности, ни сексуальной ориентации, у них один общий признак - гнилое нутро. Так выглядит зло, скрывающееся под маской благочестия. Вот это и есть настоящий блядский политес.

Марк долго не мог прийти в себя: ничего не говорил, не плакал, не стонал, казалось, он даже не дышит. Па укутал любимого в мягкий клетчатый плед и прижал к груди, словно заболевшего малыша, и долго укачивал, успокаивая, поглаживая ладонью по спине. Только у сильных и волевых мужчин получаются такие необыкновенно чувственные прикосновения.

- Поплачь, малыш, поплачь, и тебе станет легче, - шептал он, наклоняясь прямо к уху. - Знаешь, после случившегося я люблю тебя ничуть не меньше, наоборот - ещё сильнее. Ведь то, что случилось, произошло не по твоей вине. Это не измена вовсе, а насилие. Разве ты сам отказался бы от родного человека, попавшего в беду?

Так он укачивал и убаюкивал своего парнишку, и столько нежности было в его касаниях, в низких тонах приглушённого голоса, что Марк растаял. Обхватив двумя руками шею Па, он спрятал лицо у него на груди и разрыдался. Впервые в жизни за короткий промежуток времени Марк столкнулся и с безмерной жестокостью, и с безграничной любовью.

Как никогда ранее, ощущалась их близость. Их единение, их интимная тайна уже случилась и останется навсегда. Никто не властен изменить их прошлое, что бы ни случилось. Внутри у Марка разливалось приятное целительное тепло, и только теперь он понял, что значила для него любовь Па.

О христианской истине непротивления злу насилием хорошо рассуждать, когда зло не касается твоих родных и близких. Быть добрее, благороднее, снисходительнее? Всё верно: следует учить мерзавцев быть добрее, благороднее, снисходительнее. Па был мудрым, он придерживался принципов Торы, поэтому считал наказание "око за око и зуб за зуб" вполне справедливым. Ослепить и лишить слуха двух уродов, раз они оказались слепыми и глухими к чужой беде? Па подошёл к вопросу наказания охранников креативно и сначала хотел зеркального наказания: раз мерзавцы выбрали позицию наблюдателей, пусть полюбуются из салона машины на мучения своих любимых в том самом поле. Он долго сомневался в справедливости такого наказания и в конце концов решил не опускаться до уровня мерзавцев, наказывая ни в чём неповинных людей.

Через некоторое время на двух сотрудников одного из охранных агентств напали отморозки. Сослуживцы тогда удивились: какое роковое совпадение! Одного поджидали в тёмной арке, когда он поздно возвращался домой, на другого тем же вечером напали на даче, когда он вышел по нужде. Оба приняли наказание молча и потом тоже всё время держали язык за зубами: и когда встретились в травматологии после "скорой", и когда позже к ним пришёл следователь.

Большая мудрость скрыта в недосказанности.

страницы [1] [2] [3]

Этот гей рассказ находится в категориях:
Молодые парни, Мужики и молодые, Изнасилование

Вверх страницы >>>
В начало раздела >>>
Прислать свой рассказ >>>