BlueSystem >
Горячая гей библиотека
Первые месяцы службыЧасть 2 Маленькое приключение действительно заставило очнуться от
добровольной спячки. Все сослуживцы и офицеры из разряда декораций и мебели
мгновенно перетекли в широкий отстойник возможной добычи. Угрозам Юрки я особого
значения не придал. И не такое слышали. Нет, паренек был симпатичным. Правильное
лицо, веселый, и едкий сарказм, оформляемый точными репликами в полголоса, мне
нравились. Однако, нечто неопределенное, какая-то внутренняя дрянь, сидевшая в
москвиче, мешала возникнуть желанию стать его другом. Да и зачем друзья в учебке?
Через полгода нас разбросают по кораблям и частям. О каких привязанностях идет
речь? Это же, как курортные романы – с глаз долой, из сердца вон. А потрепаться
задушевно найду с кем. Буде такая нужда возникнет. Была суббота. Именно с
той поры появилась стойкая ненависть к выходным дням и к сваренным в крутую яицам,
непременному довеску праздничного пайка. Офицеры и мичманы, даже дежурные,
сваливали по домам. А кто и во Владик. Абсолютная власть старшин накрывала учебку
беспредельным, почти зоновским, коконом. Перечень аттракционов не велик, зато за
милыми названиями крылись концлагерные издевательства. Подметать плац с карандашом
– значило всю ночь махать железным ломом с привязанным к нему прутиком, изображая
дворника. Пидарасить очко в ошейнике – чистить туалеты и чугунные чаши унитазов
вокзального образца лезвием, привязанным за нитку к шее. Нитка перетиралась,
завязывалась по-новой, и так, пока рыло не начинало елозить по самим дучкам.
Взлет-посадки до бесконечности. Протягивание центральной палубы, когда десять
тазиков, называемых на флоте обрезами, воды два-три салаги пытались собрать с
центрального прохода при помощи шнурков от форменных ботинок. Ну, и на сладкое,
стирка и глажка носков и трусов старослужащих. Сопротивлявшихся избивали.
Я никогда не спорил, выполнял любое задание спокойно, даже напевал что-то
себе под нос. Чем, естественно, вызвал неприязнь одногодок. - А Фролов-то
у нас жополиз. - Ага. Как лакей прямо. Ты бы эти вонючие караси (носки
по-флотски) во рту постирал, прихлебатель. В стармосы или комоды метишь? (звание
старший матрос и должность командир отделения) - Эй, чмо, небось, не
дождешься, когда кто-то из старшин посрать пойдет, чтоб ему очко языком подтереть?
Вместо бумажки... - Да хоть полопайтесь, кретины. – Продолжая деловито
елозить куском мыла по синему носку, я только улыбался, на оборачиваясь на,
драивших гальюны, корифанов. – Я хочу домой вернуться здоровым, а не с отбитыми
почками. А после любого говна можно руки помыть. Кстати. - А душенку
свою, плебейскую, чем отмывать будешь? - Да ничем. – Как следует, отжав
все десять пар, я принялся за гюйсы (широкие воротники, надеваемые матросами поверх
формы). – Я уже один раз выебнулся, тем, что родился, а остальное меня не трогает.
Вот так, козлики. Пидарасте старательнее и рыдайте над своей поруганной честью,
сколько влезет. - Рыло бы тебе начистить, гондон штопанный... -
Рискни здоровьем, кочерыжка полтавская. И ты, пенек обрыганный, из солнечного
Магадана, фитилек бы пригасил. Коптит. - Вша блокадная! – Завелся
пухленький украинец, прекрасно знавший, что меня бесит любой наезд на любимый
Питер. Уроженцев моего города на флоте называли "блокадники". Как архангелогородцев
"трескоеды", прибалтов "тормоза" и "фашисты", а москвичей "масква-ачи". -
Ша! Слоняры! Службы медом показалась?! – В дверях гальюна картинно нарисовался
полуголый "полторашник" Сенечка с ремнем, висящим на шее. Черный берет, называемый
в учебке чумичкой, едва держался на затылке вытянутой треугольной головенки.
Поганый тупица и местный мудила еще и покачивался. – Вешайтесь, слоны, пришел ваш
день. – Мутные от природы глаза липко прошлись по нашим напряженным лицам. –
Дубский. – Палец ткнул в замершего холла. – Ты первый. За-а мной! -
Пиздец. – Юрка оттолкнул швабру и закурил. – По одному ебошить будут. Чего они
напились сегодня? - После завтра выезд на полевые учения, вот и
отрываются. – Мишка, суровый уроженец Магадана, смачно плюнул в обрез с грязной
водой. – Сенечка кривой совсем, может пронесет? - Ага, пронесет и
вынесет. – Калининградец Витек, отличавшейся какой-то крестьянской основательностью
даже работы не прекратил. – Лишь бы в жопу не ебали. Мы с Юрцом
переглянулись. Мерзкая ухмылка на миг скривила его губы. Но я не отреагировал.
- По самые гланды, чтоб голова не качалась? – Уточнил щуплый Андреас,
откопанный вояками где-то в дебрях глухой Литвы. Эту присказку, хуй тебе в жопу по
самые гланды и так далее, мы слышали по сотне раз в день. Естественно, она
отпечаталась в мозгу, как отче наш, навечно. - Это уж как повезет, по
гланды или нет. – Витек закончил с одной дучкой и перешел к другой. – Что рты
раззявили? Не слыхали, что здесь пацанов поябывают? - Ты такой спокойный,
будто тебя уже не раз трахали. – Вкрадчиво протянул Юрка. - Нет. Пока не
трахали. – Виткина безмятежность и меня немного успокоила. – Один раз, как
говориться, не пидарас. Работайте, олухи, а то точно, без пиздюлей не обойдемся!
Все с остервенением вернулись к работе. Быстро закончив дела, доложились
дежурному по роте и замерли в своих койках... Я уже видел какой-то сон,
когда еще больше пьяный Сенечка толканул в плечо. - Фролов? Подъем,
слоняра! Пошли в ленинскую. В ленинской комнате она же класс
политзанятий, окна занавешивались плотными шторами, чтоб можно было демонстрировать
бойцам очередной перл славословия партийного руководства. Клубы табачного дыма,
перемешавшись с запахом общажного веселья, рыбных консервов и молодых тел,
пробивали две настольные лампы, размещенные на полу. Пятеро наших дембелей, которым
свобода улыбалась этой же осенью, два старшины, отслужившие два и два с половиной
года, разместились живописным полукругом на столах и табуретах, прозываемых
баночками. Понуро стоявшего в тени Юру, я по началу не заметил. - Ну,
что, матрос Фролов. – Напоминавший жирного бая из фильмов про революцию старшина
второй статьи Исламбеков, размашисто почесал яйца через трусы. – Ты у нас, откуда
призван? - Питер. - Ага. – Вечно злющая рожа дембеля Тотымова
наклонилась вперед. – А почему это у вас в Питере, матрос Фролов, так много
пидарасов? - Мне ни один не попадался. – Я искренне пожал плечами. – Где
вы встречали? Не я же их воспитывал и растил. - Ты че, слоняра, охуел? –
Тотымов аж откинулся назад. - Письку хапнешь? – Мрачный старшина первой
статьи Сергеев разливал водку по стаканам. - Что? – В горле противно
пересохло. - В рот возьмешь? – Это сказал Сашка Часоглызский, сероглазый
брюнет из Свердловска. Он слыл самым справедливым и спокойным из дембелей. Даже
прозвище его звучало ласково: "Часик". И тут такая деловитость вдруг. -
Нет. - Не понял? - Нет. – Произнес я твердо, сверля Сашку
глазами. - А пиздюлей? – Казаху не терпелось. - Хоть убейте. –
И тут я заметил Юрку. Его губы дрожали, взгляд затравленно зыркал из подлобья. Как
и я, корифан был в маечке тельняшке и широченных трусах. Подозрительные мокрые
пятна на тельнике и припухшие губы сказали все. Однако, перехватив мой взгляд, Юрка
едва заметно качнул головой. Не выдал, или врет? - А ведь убьем. – Часик
с оттяжкой хлопнул ремнем по своей ладони. – Может, лучше отсосешь? -
Бейте. – Упрямо произнес я.
страницы [1] [2] [3] [4] . . . [6]
Этот гей рассказ находится в категориях: Военные, Любовь и романтика, Групповой секс
Вверх страницы
>>>
В начало раздела
>>>
Прислать свой рассказ
>>>
|