Горячая гей библиотека

Киевская летопись (глава 3, последняя)

Часть 1

- Чанибек... - Тихий, однако переполненный страстью и желанием шепот, раздавшийся сверху, заставил нукера вернуться из мира грез. – Чанибек, я принадлежу тебе полностью, повелитель. Что еще сделать, чтоб и ты принадлежал мне? – Жаркие губы приникли к обнаженной груди. Он ощутил, что и все его тело находится в плену такой же страстной горячей влаги. – Ты владеешь мной без остатка. Заставляешь меня забыть и гордость, и себя самое. Пращуры негодуют, видя, как их кровь покорно склоняется к твоим ногам. Чем еще я могу доказать свою любовь и твою власть надо мной, Чанибек?

Рысьи глаза приоткрылись, а на, спокойных до этого губах, зазмеилась улыбка. Душный сумрак шатра, переполненного ароматами трав и курений, масляный светильник, вымывавший из ночи контуры склоненного над ним голого тела. И мерная пульсация возбужденного естества, отвечающего на бережные ласки властного, как сама неизбежность, плена. Он потянулся всем существом, гибким, как у молодого хищника. Закинул руки за голову и увернулся от губ, возжелавших припасть к его губам.

- Странные речи я слышу. – Глаза весело сверкнули. Но открытая, довольная улыбка скрыла настороженность, ожившую в них. – Ведь это ты сейчас, как и всегда, владеешь мной, вбирая в себя мое тело. Ты, иногда забыв о приличиях, заставляешь меня любить, когда и где вздумается. – Его ладони сильно уперлись в округлые плечи, мешая попыткам прижаться. – Нам надо отдохнуть друг от друга, ханум.

Одним движением он ссадил с себя голую женщину, встал и надел халат, ничуть не заботясь, что его орган торчит, подобно ветви дуба. Оскорбленная ханша резко села на колени. Их взгляды, только что, не высекая искры, схлестнулись, аки два ятагана. Два смертельно отравленных ятагана. Не любовь соединила этих людей, равных друг другу по силе, жажде власти и коварству. Соперничество и желание подавить другого влекло их.

- Коней поить надо. – Обыденно сказал татарин.

- И рабов кормить? – Женщина принялась укладывать густые длинные волосы. – Может мне приказать вырезать твоих рабов? Так много времени ты проводишь с ними, и так мало со мной. Я могу заревновать.

- Прикажи, госпожа, и Чанибек навсегда забудет дорогу в твой шатер. – Нукер подпоясался. – Я ушел.

- Стой. – Не любовница, жестокая властная каганша самой большой из печенежских орд говорила сейчас. – Вечером послов принимаю из Византии. Есть среди них грек один, книжник, да два варяга, что интересуют меня. Пир будет с весельем.

- Прикажешь яства готовить или музыкантов с плясуньями подобрать? – Он стоял у полога, закрывавшего вход, спиной к женщине. Гордая красивая голова надменно повернулась к плечу, гибкая спина перетекала в маленькие упругие бедра длинных ног. – Я не буду развлекать послов.

- Нет, не плясуний. – Она беспечно рассмеялась. – Хочу, чтоб Дэнис, твой Ирбис непокорный, раб наш, танцевал. Сегодня ночь такая, что не надо бы женщинам хороводить. Грек сказал, богиня трехликая кровавой жертвы просит. А значит, женщинам нельзя в ритуале участвовать. Бесплодием наградит.

- Он не станет. – Чанибек отвернулся, откинув полог.

- Скажи, что велю конями разорвать. Ступай. – Последнее слово глухо ударилось в колышущийся полог. Женщина ничком упала на еще не остывшее после любви ложе молча, раздирая ногтями и зубами подушки.

Любовник шахини уверенной властной походкой шел через, пока дремавшее, становище. Он понял. Ханум дошла до края. Решилась, наконец, избавиться от соперника и непокорного Ирбиса. Чанибек сам готовил и приносил любимому еду, следя, чтобы тот ничего кроме воды не пил. Верным ордынцам строго-настрого было приказано никого, будь то хоть сама каганша, не подпускать к Дэнису без его, Чанибекова, ведома. Они не разговаривали с Дэнисом. Тот молчал. А татарин не поднимал глаз, не желая выдать свою боль. Он мог бы взять Дэниса силой. И тот покорился бы. Телом покорился. Но души, подло украденной киевским парубком, насилие не вернет. Чтож, Чанибек умеет выжидать, как кот камышовый, замерев в засаде. Пройдет время, и Дэнис вернет ему свою любовь. Они же были так счастливы...

Рабы, как правило, спали прямо на земле под кибитками. Бывшего кагана Ирбиса держали в личной палатке любовника шахини. Некоторое время татарин разглядывал спящего. Присел на корточки, впитывая взглядом все изгибы желанного тела, протянул руку, желая поправить одеяло...

- Нет. – Сильные пальцы мгновенно сомкнулись на запястье. – Сначала убей, потом трогай. – Дэнис сел на кошме. – Зачем пришел?

- Говоришь, как будто ты каган. – Нукер отвернул лицо немного в сторону, обращаясь не к парню, а к стенке палатки. – Сегодня вечером праздник в честь послов греческих и варяжских. Будешь танцевать для них. Ханум приказала.

- Ты бы поплясал сам, умеешь ведь, я учил. – Насмешливо фыркнул Дэнис.

Но Чанибек зажал его рот рукой. – Откажешься, велит конями разорвать.

- Один ляд, убьют. – Белобрысый отстранил голову.

- Не убьют. – Глухо произнес нукер. – Встань.

Два парня стояли друг напротив друга, разделенные тонким слоем воздуха, почти светящегося от напряжения. Разделенные любовью и судьбой. Дэнис спокойно, вздымая обнаженную грудь ровным дыханием. И Чанибек, еле сдерживающий себя, чтобы не обнять любимого, отрешенно смотрящий сквозь эту грудь.

Тыц! – Бывший каган Ирбис дернулся, когда молниеносный взмах кинжала рассек кожу под его левым соском. Алая кровь медленно закапала из длинного, но неглубокого пореза. – Это еще зачем? Власть свою показать решил, нукер?

- Так я буду знать, живой ты или нет. – Татарин припал губами к порезу. – А про меня ты и так все знаешь, мой шайтан. – Он ласкал языком и губами нанесенную самим рану, пока кровь не остановилась. – Любишь его, вижу теперь. Даже не шелохнулось ничего от моего поцелуя. Не то, что раньше. От взгляда заводился... - Он тяжело вздохнул, поднял на Дэниса, ставшие темными от боли, глаза, гордо улыбнулся и, медленно развернувшись, вышел из палатки, оставив Дэниса размышлять в одиночестве.

Чанибека боялись в орде, как боятся неприрученного зверя, случайно решившего пожить среди людей. Никто не мог угадать его настроение по лицу, когда спокойствие мгновенно сменится дичайшей яростью. Ни кто не мог сравниться с ним в холодной, необузданной и неоправданной жестокости во время битв и набегов. Ни кто, даже сама ханум, не рисковал прямо выразить нукеру свое несогласие. Поэтому приказ приготовить тело пленника к предстоящему празднику, выполнили молча, тщательно и без вопросов.

страницы [1] [2] [3]

Этот гей рассказ находится в категориях:
Прошлые века, Любовь и романтика

Вверх страницы >>>
В начало раздела >>>
Прислать свой рассказ >>>