BlueSystem >
Горячая гей библиотека
Максим (глава 1, Малыш)Часть 2 (последняя) Театр двух актёров Когда Малыш насытился, они пошли в спальню, при этом оба
очень волновались, но не хотели этого показывать, стараясь скрыть волнение за
непринуждённым разговором, хотя предательски изменившийся тембр голоса выдавал обоих. -
Если хочешь, можешь остаться, - предложил Макс, как бы между прочим, не особо настаивая,
но при этом настойчиво подталкивая гостя в сторону спальни. - Надолго или только на
ночь? "А Малыш не так прост", - подумал Макс, ловя на себе пристальный взгляд чудесных
чёрных, как восточная ночь, нет, не глаз - очей, по-другому не скажешь,- сияющих дерзко,
вызывающе, явно заигрывая. Тогда Макс внезапно подошёл к нему и поцеловал прямо в губы
- коротко, словно спросил разрешения, но и не принуждая ни к чему, поэтому сразу же
отстранился и отступил, ожидая ответа. Теперь уже Малыш подошёл вплотную, прижался всем
телом, привстав на цыпочки, обвил обеими руками сильную шею Макса, и ответил настоящим
долгим, глубоким поцелуем. - Ты был когда-нибудь с женщиной? - спросил Макс,
отстраняясь и одновременно по-хозяйски обхватывая ладонями лицо парнишки, продолжая
удерживать его прямо перед своим - глаза в глаза. - Был, много раз, с разными. - А с
мужчиной? - Ни разу. - Боишься? Его губы ответили "нет", но глаза и весь
трепещущий, испуганный вид кричали "да"! Макс растерялся, он не знал, что делать дальше, а
в голове промелькнуло: "Вот же, угораздило меня притащить домой натурала". Но тут Малыш
снова прильнул к нему, крепко обхватил за шею и прошептал прямо в ухо: - Я ничего не
умею, но я постараюсь. Максимус, ты же позаботишься обо мне? "Вот, негодник! До чего же
хорошо играет, плутишка!" - подумал Макс, хотя обычно он не любил всякую манерность или
жеманность. Он задрал указательным пальцем подбородок Малыша, вглядываясь в глаза,
которые сейчас светились и горели ещё ярче. Его губы прошептали: - Максимус,
пожалуйста, возьми меня. "Весь мир - театр, а люди в нём актёры", - вспомнилось Максу
известное шекспировское изречение. Прямо театр какой-то. Перехватив инициативу, он
манерно наклонился к уху Малыша и по-театральному громко, с чувством продекламировал
густым баритоном: - Я заберу твою невинность, дорогой, твоя первая ночь будет моей!
Малыш схватился руками за уши, зажмурился, выпал на миг из реальности, и как раз в этот
момент Макс подтолкнул его в сторону кровати и повалил на чёрное шёлковое покрывало.
Малыш упал навзничь, раскинув руки и закрыв глаза. В следующую минуту он почувствовал,
как большое сильное тело придавило его сверху, потом глубокий поцелуй разомкнул губы, а
длинные пальцы уже ловко расстёгивали пуговицы на одежде, и каждое их прикосновение
заставляло замирать от удовольствия, останавливая дыхание и весь мир вокруг. Когда они
раздели друг друга, Макс стал покрывать напряжённое, как струна, тело Малыша поцелуями,
гладить и ласкать, пока оно полностью не расслабилось под его умелыми руками. Тогда он
резко перевернул размягчённое лаской, гибкое податливое тело и окинул взглядом то, что так
долго представлял себе. Красивые крепкие ягодицы были судорожно сжаты, так что ему
пришлось сначала слегка отшлёпать Малыша, а потом ещё долго ласкать и массировать копчик,
в области которого сосредоточено множество нервных окончаний, связанных с центром
сексуального возбуждения. Умелый массаж и ласки ягодиц довели Малыша до трепетного
состояния заласканности и одури, когда желание так велико, что начинает превалировать над
страхом, оно растёт и распирает изнутри так, что промедление кажется гораздо хуже боли,
ставшей теперь желанной. На прикроватном столике лежало всё необходимое. Несколько
привычных движений - и он готов, теперь надо подготовить парнишку. Один палец, два пальца, и
только после тщательного массажа со смазкой Макс позволил себе кульминацию действа - вход,
который они оба с таким трепетом ждали весь вечер. Войдя, Макс сразу же остановился, боясь
причинить боль. Он терпеливо ожидал некоторое время, давая парнишке возможность принять
его и привыкнуть к вторжению. Когда парнишка приспособился и слегка поддался ему
навстречу, Макс начал движения. Чёрт подери этого парнишку! Он не проронил ни слова, ни
звука, ни вскрика, а когда вошёл во вкус, начал чуть слышно постанывать, подстёгивая этими
звуками их обоих. Макс сменил позицию и перевернул партнёра, забросив его ноги себе на
плечи, наслаждаясь видом его лица, искажённого болью и удовольствием одновременно.
Иногда он приостанавливал свои движения, наклонялся к самому ушку своего партнёра и
шептал ему всякие глупые пошлости непристойными словами, потом покусывал мочку, целовал
прямо в ухо, проникая куда возможно языком, щекоча и доставляя тем самым необычное
чувственное удовольствие обоим. Потом он целовал его прикрытые глаза, губы, шею,
тщательно обсасывал соски, пупок и ниже, а там его руки уже ласкали аккуратное сокровище,
нежно перебирая левой рукой снизу, а правой, сжатой в кулак, производя привычные движения.
Макс двигался, и двигался, и двигался, постоянно меняя положение ног партнёра и угол
своего наклона, он искал и находил разные новые точки соприкосновения. Пока менял позы,
ускорялся и двигался всё быстрее, и быстрее, до полного изнеможения. И наконец - сладкий и
неповторимый миг истинной близости, обретение чувства полного слияния в единое целое.
Макс обессилено упал на спину, его партнёр лежал молча, закрыв глаза, весь мокрый, и не
только от пота, ведь он позволил себе кончить только после Малыша, почти одновременно с
ним. Макс устало закурил сигарету и бросил гостю упаковку с влажными салфеткам, чтобы
тот протёр их обоих. Когда Малыш навёл порядок, Макс притянул его к себе, уложил на
широкую волосатую грудь и спросил: - Ну, как ты? Нормально? Малыш только улыбнулся и
прильнул к его губам, что-что, а целовался он хорошо, как опытный профессионал из борделя.
Картина маслом Утром Максим Сергеевич долго курил, разглядывая спящего гостя. Всё
в этом парнишке устраивало визуала, начиная с формы ушей и кончая кончиками пальцев на
ногах. Две маленькие гладкие круглые родинки - одна прямо под глазом, а другая на шее
сбоку - обе такие сексуальные! Взгляд Макса неспешно скользнул вниз по изящной шее,
ключицам, плечам, торсу, животу и ягодицам - упругим и гладким - всё без единого волоска;
затем его взгляд спустился ещё ниже - по стройным ногам, покрытым редкими тёмными
волосками, до небольших ступней с круглыми нежными пятками; а пальчики на ногах такие
пухлые, смешные и славные, что в какой-то момент ему захотелось их обсосать. Хотя
тогда, в ресторане, Малыш показался ему щуплым, оказалось, что худым его тоже не назовёшь
- сказался физический труд у бабушки в деревне. Его мускулатура была достаточно развита,
но не рельефная, а более гладкая, какая обычно бывает у пловцов. Ах да, не упустил, не
забыл, а оставил на десерт - важное. Самое главное и прекрасное - мужское достоинство -
небольшое, вернее - аккуратное, - совсем как у статуи Давида Микеланджело, но раскрашенное
пастельной акварелью и покрытое сверху нежными завитками тёмных волос; и даже не
обрезанный, натуральный в собственном соку. Какой же он хорошенький, весь такой ладный и
сладкий! Максим Сергеевич торопился на работу, поэтому первым делом подумал запереть
гостя в квартире для безопасности и надёжности, но потом он решил, что это будет как-то не
комильфо: словно котёнка или щенка приблудного держать взаперти. Он оставил запасной ключ
на тумбочке у двери с запиской, мол, обязательно дождись и никуда не выходи. Давно не был
Макс так доволен, он летел на работу как на крыльях, в течение дня звонил несколько раз на
домашний телефон, проверяя на месте ли его добыча, а вечером заехал в художественный
салон, где купил парные кольца из серебра с чернью - в восточном стиле, выполненные в виде
драконов, с маленькими камешками вместо глаз. Максим Сергеевич был безмерно счастлив:
наконец-то он нашёл постоянного партнёра, пусть даже не ровню себе, не дружеское плечо, а
юнца, годящегося ему в сыновья, требующего опеки и затрат, но это даже интересно -
воспитывать парнишку под себя, дать ему шанс чего-то достигнуть в жизни, получить
образование и специальность. Он был готов взять на себя ответственность и позаботиться
о Малыше. Когда Максим Сергеевич вечером вернулся домой - весь такой сияющий,
воодушевлённый и окрылённый, с парными кольцами в кармане, - то Малыша в спальне он не
обнаружил. Тогда он побежал в зал, потом в кабинет и столовую. Парнишки нигде не было.
В кухне Макс плюхнулся на кожаный диван и в сердцах воскликнул: "Чёрт подери, куда же
подевался этот чертёнок?!" Ха-ха, и ещё раз - ха! Классика жанра - обчистили квартиру?!
"Максим Сергеевич, Максим Сергеевич, это надо же так лохануться, объегорили как
пацана", - уже промелькнуло в голове, но тут он услышал голос откуда-то со стороны
коридора: - Я тут, Максимус! Макс вскочил, побежал по коридору на голос и, заметив
свет, пробивающийся сквозь щели, распахнул дверь в ванную. Его глазам предстала картина
маслом: все светильники, что есть, - и боковые, и верхние, и бра вокруг зеркала, и все
лампочки подсветки на полках - всё включено, всё залито светом, Малыш лежит в ванне, до
краёв заполненной пеной. Он блаженно развалился, раскинув руки, задрав ноги на край ванны,
и улыбается лукаво. Когда он восстал из пены словно Афродита, то буквально добил
Максима ещё одной картиной - "акварелью": ноги, подмышки и все причиндалы - всё было гладко
выбрито, а от вчерашних милых его сердцу тёмных завитушек над причиндалами не осталось и
следа. - Максимус! Ты же сказал, что балдеешь от моего нежного и гладкого тела, -
сказал Малыш и улыбнулся лукаво, снова демонстрируя ямочки на щеках, от которых у Макса
каждый раз захватывало дух. - Ага, - только и смог он сипло выдавить из себя, глупо
улыбаясь. - Шалость удалась! - громко выкрикнул Малыш киношную фразу и со смехом
плюхнулся обратно в воду, обдавая брызгами всё вокруг себя. - Только рожек тебе-
чертёнку и не хватает, - сказал Макс, приходя в себя и вытирая обеими руками пену с лица.
Ха... Теперь задумайтесь: кто в этой сладкой парочке доминант? В смысле, не тот, кто
менее зависим, или более маскулинный, а кто реально будет рулить, сидя на шее, свесив
ножки с круглыми пяточками и смешными пухлыми пальчиками. Гы... Я сам не отказался бы
посадить такого юнца себе на шею. Вместо эпилога Дабы не сочли сей труд
пропагандой непотребной мерзости и гадости, следует осудить Максима Сергеевича за то, что
он родился геем, за то, что достиг стабильности и достатка, за то, что спас Малыша,
жившего без надежды на счастье, и защитив его от побоев и рабского труда. Жил себе
человек в своей нормальной среде, в беспросветной нищете, чистый и непорочный, как цветок
лотоса, выросший в болотной грязи, вечно голодный и с голой задницей, зато жил как
большинство. Колол себе дрова и носил воду вёдрами у бабушки в деревне много лет, а тут,
только-только выбился в люди, как сразу же попался. Ну, не было у паренька
игрушек, книг, велосипеда, гаджетов, интернета и прочих прелестей технического, научного и
социального прогресса. Словно он жил в каком-то другом измерении, или не жил вовсе, просто
настоящая жизнь проходила где-то очень далеко, а его жизнь была понарошку, вот и
позарился, можно сказать - продался... Ах... Осуждаю, граждане, такое аморальное
поведение обоих.
страницы [1] [2]
Этот гей рассказ находится в категориях: Мужики и молодые, Азия и Кавказ, Первый раз
Вверх страницы
>>>
В начало раздела
>>>
Прислать свой рассказ
>>>
|