Горячая гей библиотека

Влюбиться без возможности признаться... (глава 1)

Часть 1

Подкатегория: без секса

Очерк написан от имени клерка среднего звена, 30-летнего Андрея Вагайцева

"Господи, ну что я за идиот?" - мысленно спрашиваю я сам себя буквально каждое утро, как только собираюсь на работу. И ведь действительно - идиот. Ведь только конченый идиот может влюбиться в своего молодого босса, у которого невыносимый, тяжёлый характер и которому едва 25 исполнилось, а тебе самому уже немного за тридцатку.

30 лет - к этой цифре непросто привыкнуть, поверьте. И ведь я пытался: настраивал себя долго на серьёзный, немного пафосный лад, мысленно собирался, не бегал и не ржал как лошадь, чем так часто грешат мои 23-25-летние коллеги. 30 лет - цифра, ко многому обязывающая. Ты уже не побежишь вприпрыжку догонять смазливого паренька, когда он сломя голову бежит от тебя (это сарказм, ребят), и не наденешь яркие рваные и чуть зауженные джинсы, чтобы пощеголять своей сногсшибательной фигурой.

Так вот, о главном: почти два месяца назад у наших "рабочих ячеек" (сказано не без сарказма) показалось смазливенькое блондинистое личико, совсем немного за 25 лет (в итоге ему оказалось 26). Я, весь такой радостный, нараспашку, подошёл к нему - наверное, уж слишком радостный. И с улыбкой проговорил:

- Вы к нам, юноша? Извините, но отдел кадров на другом этаже.

Видели бы вы его физиономию! Красивые миндалевидные глаза налились негодованием, смешанным с раздражением. Он молча, чуть ёрнически воззрился на меня, затем медленно и важно проговорил:

- Меня зовут Андрей Владимирович Муромцев, я ваш новый бренд-менеджер. И прошу разговаривать со мной "на вы", - он устремил на меня свои красивые, но такие злые глаза.

Вот злюка, да? И кто бы думал ему "тыкать"?

Решив, что у парня мания величия, я поспешно и негромко формально извинился, затем протянул руку и сказал:

- Тоже Андрей, можно просто Дрюня.

Он впился в меня изучающим, долгим взглядом. Молчал минут пять. Затем, наконец, "родил":

- Мы с вами не друзья, и собрались не за карточными посиделками. Впредь, Андрей Максимович, будьте осторожны и соблюдайте субординацию. Думаю, так всем будет лучше.

Ёптиль! Где же он таких манер понабрался, в институте благородных девиц, что ли? В нашей компании всегда всё запросто было: мы даже нередко с начальством были на короткой ноге и позволяли говорить ему "ты". В особых случаях, конечно. Подобного рода формализм не только отклонялся, но и осуждался.

Но с приходом Муромцева всё кардинально стало меняться: он снова ввёл дресс-код, причём довольно строгий, затем штрафные санкции за его несоблюдение. Затем санкции были расширены и коснулись уже опозданий: а поскольку многие ездили с другого конца города, поневоле опаздывая, стоя по 1,5 - 2 часа в пробках, то санкции ударили по зарплатам многих. Обязательные планёрки в 7:30 также не способствовали росту симпатий к шефу Муромцеву: полусонные люди едва могли внять приказаниям новоявленного командира, буквально засыпая на ходу. Также непременным атрибутом рабочего процесса стало записывание за шефом всех его пожеланий и команд. Записи он обещал проверять, перепоручив это своему заму. Мы, услышав это, недоумённо пожали плечами: мы что, школьники или студенты какие, чтобы записи наши перепроверять? Да и что он пытался там найти, грамматические ошибки, что ли? Тем не менее, на эти вопросы пока не было ответов.

Со мной Андрей Муромцев вёл себя очень сдержанно, даже холодно, пожалуй. А за спиной уже шушукались не на шутку: мол, Муромцев недолюбливает Андрея Вагайцева, и прям так нехило. Я же не обращал внимания на то, как вокруг меня постепенно сгущаются тучи, продолжая радоваться жизни, но тем не менее - уже уволили моего помощника, стали сокращать ряды моих сторонников в фирме: кого рассчитывали, кого переводили на полставки. Связано это было, с одной стороны, с пресловутой оптимизацией, с другой - с очисткой фирмы от "ненужного балласта", как говорил сам Муромцев.

Я старался не придавать значения всем этим чисткам, просто выполнял свою работу. Меня, конечно, начинал уже бесить этот молокосос-сноб, но в то же время я вдруг начал замечать за собой, что мне нравится его внешность, его манеры, глаза. Мысленно я неоднократно пытался его раздеть. Знал бы он, какие у меня пошлые мысли роятся в голове, наверное, врезал бы мне по первое число. Словом, во мне боролись как бы два начала: обнять его и поцеловать либо врезать ему по первое число, да так, чтобы мало не показалось.

И было ведь, за что врезать: за три недели он уволил прекрасного сотрудника и вместе с тем мою давнюю подругу, Свету Соколову. На Светке была ипотека, муж-нахлебник и двое отпрысков. Короче, девка тянула на себе весь семейный воз. Но, как заявил ей Андрей Муромцев, она отныне стала некомпетентной и не отвечала новому уровню фирмы. Психанув, она даже отказалась отрабатывать положенные ТК РФ 2 недели, заявив, что не может больше оставаться в стенах этого дурдома. А ведь она отдала фирме ни много ни мало почти 15 лет! (Она была старше меня и пришла сюда работать сразу после института.) Мне было очень жаль Светку, но, к сожалению, я не мог ничего изменить: я хоть и был маленьким начальником, но против воли бренд-менеджера ничего пойти не мог.

Глубоко задумавшись, я решил обратиться напрямую к Николаю Николаевичу, который занимал должность, равную по рангу Муромцеву, будучи лишь формально с ним на равных, но не фактически (как оказалось позже).

- Николай Николаевич, можно? - осторожно постучался я к нему в дверь, когда офис почти опустел и можно было поговорить "по душам".

- Да, Вагайцев, заходи, - не очень весело ответил шеф.

- Да я, собственно, насчёт Муромцева. Не моё дело, конечно, но он совсем распоясался, мне так кажется. Уволил всех лучших сотрудников, практически всю мою команду. Даже тех, с кем я когда-то начинал. Вообще, скажите, что происходит, а? Есть ли возможность это как-то остановить?

Николай Николаевич молча и угрюмо выслушал меня, затем, рукой указав на соседнее кресло, сказал:

- Да знаю я всё это. Садись, Дрюнь, будет серьёзный разговор.

Я молча сел. Он продолжил:

- Тут, смотри, в чём дело: повлиять на Муромцева я никак не могу, не в моей это власти. Знал бы ты, кто его поддерживает...

- И кто же? - недовольно, чуть торопливо проговорил я.

Николай Николаевич тяжко вздохнул, затем, пожевав губами, быстро проговорил полушёпотом:

- Он родной сынок самого В.Н.

Я удивлённо присвистнул. Ну, теперь, кажется, всё стало понятно: В.Н. был влиятельнейшим меценатом нашего города С., одним из трёх соучредителей нашей компании. Он обладал огромным состоянием, солидными связями, и его воля могла изменить судьбу человека раз и навсегда. Понятное дело, должность бренд-менеджера для его сыночка была лишь небольшим бонусом, скажем так, тренировочной площадкой. Было очевидно: если сынок зачищает кадры, подминая их под себя, то перечить его воле не посмеет никто.

Тяжко вздохнув, я грустно спросил:

- Сколько мне осталось, Николаич? Только честно.

Тот резко запротестовал, взмахнув руками:

- Андрейка, да ладно тебе! Ты классный спец, он не посмеет уволить тебя. Ни опыта, ни сноровки тебе не занимать. В конце концов, уж за тебя я замолвлю словечко. Кстати, могу по секрету сказать: если хочешь знать, то Муромцев наоборот просил не упускать тебя из поля зрения, а совсем недавно, на той неделе, я слышал, что он проговорил в бухгалтерии буквально следующее: "Вагайцеву со следующего месяца поднять жалование, работы больше будет".

Я удивлённо охнул:

- Я думал, он терпеть меня не может.

Николай Николаевич ответил:

- Так-то оно так, но я думаю, что ты ему нужен. Готовься, тебе прибавится работы в скором времени. Можешь не сомневаться.

Я покинул его кабинет. Меня терзали думки: "Странно, с чего это вдруг ему заговаривать о моей скромной персоне? Не такой уж я и высокий начальник". Перед глазами стоял образ красивого, но строгого юноши. Нет, определённо, что-то меня в нём манило, заставляло мыслями вновь и вновь возвращаться к его образу, его взглядам. "Так, стоп, прекрати! Ну в самом деле - такой не может нравиться. А с другой стороны, почему нет? Он симпатичный, умный. Даже красивый. Интересно, а если снять с него галстук с пиджаком, расстегнуть рубашку, то каков он будет?" Отгоняя от себя эти пошлые мысли, я быстро собрался и поехал домой.

Вот так примерно и прошли эти два месяца. Во мне боролись два начала: с одной стороны, меня жутко бесил его высокомерный тон, пафосные манеры, стервозность, которая парням обычно не свойственна, но, с другой стороны, меня манила его внешность, его взгляд. Когда он поворачивался ко мне, сердце моё замирало. Мне хотелось слышать его голос, чувствовать и видеть его взгляд. Хотелось внимания. Я едва сдерживал себя, чтобы не улыбнуться ему всеми своими 30 белыми зубами (2 зуба были потеряны в студенчестве). Так непросто было сохранить деловой стиль, дистанцию.

Тем временем, Муромцев совсем завинтил гайки. Около половины прежних сотрудников было уволено, понижено в должности либо переведено на 0,5 ставки. Взамен он набирал новую команду. С этими, новыми людьми было не совсем просто работать: они были собранными, деловыми, циничными. Им всем было меньше 30 лет. Но я держался. Держался буквально из последних сил.

Обстановка на работе становилась всё нервознее. Пожалуй, единственной отдушиной была моя небольшая, но крепкая семья в лице моей мамы и сестры Вари.

Варвара Вагайцева - о, это поистине отдельная тема для разговора. Принципиальная, категоричная и непреклонная, она всегда и во всём привыкла идти до конца. Она работала педиатром. Уже это в немалой степени закалило её. Мне доводилось видеть её на работе: волевая, принципиальная, где-то, возможно, даже излишне жёсткая, но, как поясняла мне она же: невозможно иначе. Если врач будет мямлей, то у него ничего не выйдет. Но в быту она была совсем другой - мягкой и, в общем-то, дружелюбной девчонкой. Ну как девчонкой - недавно ей минуло 28 лет. Была одна проблема: её показная жёсткость натуры и характера нередко отталкивала бойфрендов от неё. В общем, она их сменила уже немало - столько, сколько мне и не снилось. Когда я спрашивал её об этом, она лишь отшучивалась: "Забирай их себе, мне они не нужны. Мямли какие-то". Короче, у нас были классные отношения. Мы были не просто братом и сестрой, но и верными друзьями. Она обо мне, разумеется, всё знала. Единственно, я не поделился с ней своими терзаниями насчёт нового босса, но в своих чувствах к нему я сам пока был не до конца уверенным.

страницы [1] [2]

Этот гей рассказ находится в категориях:
Служебный роман, Молодые парни, Любовь и романтика

Вверх страницы >>>
В начало раздела >>>
Прислать свой рассказ >>>