Горячая гей библиотека

Внимание! Мотор! Съёмка!

Часть 6

Пока я наслаждался вкусом сочной ягоды, хозяин освежил бокалы и протянул мне мой.

- Ну что, Саша, показывай, как русские пьют на брудершафт, - потребовал Макс. - Только чтобы всё правильно, ничего не меняй.

- Ладно, всё будет по правилам, - кивнул я. - Садись ближе.

Римельт с готовностью придвинулся вплотную - так, что меня обдало жаром его тела. Я велел Максу поднять бокал, и мы осторожно, чтобы не расплескать виски, скрестили руки в локтях. Потом я предупредил, что пить нужно до дна и что, пока пьём, будем не отрываясь смотреть друг другу в глаза. Ну а уж после этого, сказал я, поцелуемся - согласно древнему русскому обычаю. И добавил, что пьющие на брудершафт целуются не абы как, а крепко, взасос, как настоящие влюблённые, иначе какое там может быть братание - после хилого-то чмоканья в губы? Приврал, конечно, про степень поцелуя, но ладно, ничего страшного: я просто изобрёл своё маленькое правило, а на деле ведь - ни шагу от традиции, правда?

- Ну что, всё ясно? - спросил я, окончив объяснения, и, получив от Макса утвердительное движение глаз, воскликнул: - Тогда поехали! До дна!

Выпить целиком бокал вискаря было для меня настоящим испытанием, но я мужественно его выдержал, потому что знал: за обжигающей горечью напитка последует ни с чем не сравнимая сладость поцелуя с этим запредельным юношей, чьи голубые глаза порождали почти космическое сияние и чья аура накрывала меня с головой, как тёплая морская волна.

Алкоголь в такой немалой дозе сразу шарахнул по башке, оглушил, и одновременно с ощущением раскалённой лавы, разлившейся по внутренностям, я почувствовал, как мир качнулся и начал медленно уплывать у меня из-под ног. Но в то же время прекрасное лицо Макса стало как бы отчётливее, и на фоне слегка расфокусировавшейся действительности его приоткрытый рот проступил ещё яснее. Мгновенное опьянение приглушило все окружающие краски, сделав эти сочные, по-юношески свежие губы в разы ярче, в сотни раз желаннее - они вдруг сделались для меня единственной настоящей реальностью, и познать эту реальность стало сейчас моей единственной, всепоглощающей целью.

Мы одновременно потянулись друг к другу. Мир, до этого сократившийся до размеров Максова лица, теперь превратился в чёрную дыру внутри его рта, и дыра эта неумолимо стала меня засасывать.

Этот ангелоподобный юнец целовался как настоящий дьявол: он уверенно и смело доминировал надо мной, не давая ни перехватить инициативу, ни даже перевести дыхание. Вот это, бля, поцеловались на брудершафт! Вот это, нах, побратались с пацаном!

Когда Макс откровенно начал трахать мой рот языком, я испытал такое невероятное возбуждение, какого прежде никогда не испытывал ни с одной девушкой. Офигевший от мощнейшего выброса тестостерона в кровь, я обхватил голову Римельта руками и с силой притянул к себе - лишь бы только он не прекратил это сладкое насилие надо мной! Но Макс и не думал останавливаться: языком он таранил влажную, ещё горящую от виски полость внутри моего рта - в один момент мне даже показалось, что он орудует не языком, а членом, и от этого я ощутил приступ несказанного кайфа: никогда не думал, что мужской язык сможет мне доставить столько блаженства. "Саша, ты шлюха, - мысленно сказал я сам себе, - грязная русская шлюха". Мысль эта промчалась каскадом восхитительных мурашек по моей спине, растворилась где-то глубоко в анусе и доставила массу почти сексуального удовольствия.

Отпустив голову Римельта, я положил руки ему на плечи, скользнул вниз по лопаткам, проехал ладонями по спине - до поясницы, с нажимом обогнул с двух сторон бёдра и слегка коснулся пальцами ткани штанов Макса в районе промежности. Нащупав пуговицу на поясе штанов, я расстегнул её, схватился за слайдер на "молнии" и, умирая от вожделения, принялся мягко, но уверенно расстёгивать замок.

Внезапно Римельт прекратил меня целовать и, резко сбросив мои пальцы со своих штанов, испуганно отпрянул.

- Саша, ты что делаешь? - воскликнул он и поспешно застегнул "молнию". - Я же не гей!

- Макси, я тоже не гей, - в полной растерянности пробормотал я, чувствуя, как щёки у меня покрываются красными пятнами. - Но мне показалось, ты этого хочешь...

- С чего ты взял? - с недоумением произнёс он, отодвигаясь на другой конец дивана. - Разве я что-то говорил об этом?

- Чёрт возьми, Макс, а то, что ты меня сейчас целовал как полоумный - разве это ни о чём не говорит? - сказал я, ощущая одновременно и досаду, и обиду, и ещё целую гамму неприятных эмоций.

Теперь сам Римельт выглядел донельзя растерянным.

- Саша, но ведь мы просто целовались на брудершафт - всё, как ты учил, - осторожно проговорил он. - Мне было интересно, как это делают русские, и я решил попробовать, чтобы потом правдоподобно сыграть где-нибудь в кино.

- Ах, вон что это было, - удручённо сказал я. - Понятно. Очень дальновидно с твоей стороны. Ну а зачем ты заставил меня ощупывать тебе яйца на глазах у Дианы - это тоже была репетиция для фильма?!

- Нет, но ведь это же была игра, - пожав плечами, простодушно ответил Макс. - Диана бросила идею - я подхватил. Я думал, ты всё понял и просто подыграл нам. По-моему, это так очевидно.

Нет, чёрт побери, для меня это совсем не было очевидно! Похоже, в этом дурацком мире кино люди вообще перестают что-либо делать спонтанно и саму жизнь превращают в игру. Неужели игра вытесняет у них из сознания и души всё человеческое и становится основой существования актёров? Нет, я не мог этого понять, а уж принять - тем более.

- Ладно, Макс, прости меня, - попытавшись улыбнуться, сказал я и в знак полной капитуляции шутливо поднял вверх обе руки. - Я действительно затупил. Но, честное слово, я не хотел тебя обижать. Наверное, мне сейчас лучше уйти?

- Саша, ну куда же ты пойдёшь ночью? - с укоризной воскликнул Римельт. - Ляжешь на кровать в бабушкиной спальне и будешь себе спокойно спать до утра. Ничего ведь страшного не произошло? Мы же по-прежнему друзья?

- Конечно, Макс, всё хорошо, мы по-прежнему друзья, - почти бодро ответил я, но уже не рискнул по-свойски положить руку ему на плечо.

Тем более не осмелился сказать, что на самом деле в моей жизни сейчас произошла ужасная драма: человек, в которого я нешуточно влюбился, не ответил взаимностью. Что может быть печальнее, когда тебе всего девятнадцать?..

- Ты ещё выпьешь, Саша? - участливо спросил Макс, и я почувствовал, что ему неловко за то, что он был вынужден меня огорчить.

- Нет, Макс, спасибо. Я, пожалуй, приму душ и лягу спать. Дашь мне полотенце?

- Конечно, Саша, вон, возьми любое на гладильной доске, - предупредительно сказал Римельт. - А я ещё выпью и немного посмотрю перед сном телевизор.

Я устало улыбнулся Максу, взял зелёное банное полотенце и пошёл в душ.

5.

Я вышел из ванной комнаты в одних трусах, освежённый и слегка протрезвевший. У Макса по-прежнему горел свет и работал телевизор: до меня доносились приглушённые диалоги из какого-то сериала - выходит, Римельт до сих пор не спал. "Вот ведь полуночник, в каком же состоянии он завтра на тренировку пойдёт", - мелькнуло у меня в голове.

Я зашёл в гостиную, чтобы пожелать хозяину спокойной ночи (хотя за окном уже брезжил рассвет), и увидел, что Макс вовсю дрыхнет на разложенном диване. Суточная усталость и ударная доза алкоголя подкосили парнишку - наверное, он отрубился, едва опустив голову на горизонтальную поверхность. Римельт спал на спине, в дневной одежде, широко раскинув ноги; одна рука лежала у него на глазах, словно защищая от света, а другая безвольно свисала с края дивана; рот Макса был слегка приоткрыт, он дышал ровно и глубоко.

Я подошёл к столику, взял пульт и выключил телевизор. Хотел погасить и верхний свет, чтобы не мешал Максу спать, но застыл на одном месте, не в силах отвести от него взгляд. Презирая себя за позорную зависимость от прекрасного юноши, я стоял и жадно пожирал глазами его тело - до слёз желанное и вовеки недостижимое. Потом, не в силах противиться какой-то внутренней силе, я приблизился к дивану и присел на краешек, как раз напротив лица спящего.

- Макси, ты спишь? - спросил я вполголоса; не заметив никакой реакции, громко произнёс: - Макс, здесь выключить свет? Тебе, наверное, мешает...

Снова ни единая тень не потревожила спокойное лицо парнишки: глубокий, здоровый сон - великая привилегия юнцов и благословенная возможность для тех, кто решил воспользоваться данной привилегией в свою пользу. Каюсь, именно это я тогда и задумал - а что мне ещё оставалось делать с моей нечаянной безнадёжной любовью?

Глубоко вздохнув, я вытянул вперёд слегка дрожавшие пальцы и коснулся щеки Макса: господи, эта нежнейшая юношеская кожа - я по сей день помню, какая она на ощупь! Легонько, чтобы не спугнуть сон юного бога, я провёл ладонью по его лицу, подбородку - и дальше, вниз, туда, где воротничок рубашки ревниво перекрывал доступ к прекрасной наготе Макса.

Неслышно, как привидение, я пододвинулся ближе и прильнул своим пересохшим от возбуждения ртом к мягким губам Макса. Оставляя на них сухие, невесомые поцелуи, я одновременно принялся расстёгивать его рубашку - пуговку за пуговкой. С каждым новым движением моих пальцев всё больше открывалась ещё не до конца сформированная, но всё же восхитительная грудь с нежными юношескими сосками. До конца расстегнув рубашку, я обнажил торс Макса и с наслаждением провёл ладонями по мощному прессу.

страницы [1] . . . [4] [5] [6] [7]

Этот гей рассказ находится в категориях:
Любовь и романтика, Молодые парни, Совращение натурала

Вверх страницы >>>
В начало раздела >>>
Прислать свой рассказ >>>