Горячая гей библиотека

Неподходящий друг

Часть 3 (последняя)

На площадке Вадим поймал меня за локоть здоровой руки и мягко потянул за собой. Открыл дверь в свою квартиру - умудрился одной рукой, повесив пакет на запястье. Стряхнул ботинки, помог снять верхнюю одежду, а потом повёл в дальнюю комнату.

Квартира выглядела совсем не так, как когда-то. В прежние времена она была похожа на маленький домик на дереве - уютная и тёплая. Когда тётя Вера делала пирожки и угощала ими на кухне, когда дядя Олег по очереди закидывал нас на шею, хохочущих до слёз. Где мы прятались от взрослых за двумя придвинутыми друг к другу коричневыми креслами и возились там с танками и солдатиками - всегда недолго, но очень тайно.

Теперь это была самая обычная медвежья берлога.

Возле выхода батареей стояли бутылки из-под пива и бликовали болотной зеленью. В зале вместо дивана была двуспальная кровать, вместо кресел - рабочий стол, вместо шифоньера с хрусталём - аквариум.

- Зачем? - тихо спросил я.

- Ты на ногах еле стоишь, - ответил Вадим так, словно это объясняло все его действия.

Я не нашёлся что ответить, поэтому сел и уставился на аквариум.

На фоне нарисованных водорослей тихо раскачивалась одна-единственная огромная рыба. Вся в ржавых красных пятнах, местами серая, словно кто-то побрызгал на неё грунтовкой из баллона. Рыба пучила огромный глаз на Вадима, слегка приоткрывая губастый рот.

Я действительно не понимал, зачем нам обоим всё это - но и уходить не спешил. Может быть, я хотел окончательно отделаться от прошлого и воспоминаний, а значит, мне следовало увидеть, как всё изменилось, своими собственными глазами.

- Ответишь на вопрос?

- Насчёт? - поинтересовался Вадим, засыпая в аквариум корм.

Свет рыбьей лампы причудливо раскрасил гладкую чёрную водолазку голубыми бликами.

- Собираешься ли ты жениться?

- Почему тебя вообще это волнует?

- Бывшие друзья обычно это и обсуждают. Когда женишься, скоро ли заведёшь отпрысков, где был в отпуске, когда поедешь. Мне интересно, опередил ли ты меня в любви.

Я чувствовал себя настолько больным и настолько пьяным, что не ощутил в этой фразе никакого подвоха.

А Вадим ощутил, потому ответил:

- Давно опередил.

Боль, представляющаяся мне очень злым когтистым зверьком, вдруг почему-то решила оставить в покое плечо и переместилась к области сердца. И вроде повода-то не было, но я решил, что снова болезненно завидую.

- Ясно.

Тишина нависла над нами. Надавила на грудь и помешала свободно вздохнуть.

- Тогда зачем ты сказал мне про поцелуй? Это ведь некрасиво по отношению к ней?

Когда я поднял глаза, Вадим уже стоял напротив. Как он успел переместиться - знала только рыба, не отводящая от него взгляда, а я упустил. Упустил безнадёжно.

Дымов всегда был очень быстрым и ловким. Ловко прыгал через прикопанные во дворе цветные колёса, всегда побеждал на горке. Он сильнее всех толкал качели, так сильно, что я мог улететь на седьмое небо или даже перевернуться и этого не заметить. Он метал снежки аж до третьего этажа, попадал в карнизы, в окна, в голубей. И вот - оказался близко за считаные секунды.

- Дай я посмотрю твоё плечо, - сказал Вадим. - Я вижу, что оно болит.

- Нет, - я перехватил его руку.

Затем я зачем-то положил её себе на щеку, проверяя контраст температур, и тихо выдохнул, убедившись, что контраст огромный.

- Ты совершенно не хочешь отвечать на мои вопросы?

- Твои вопросы до крайней степени идиотские, потому что ты пьян. Нет у меня никого. Нет, и не было.

- Почему?

Боже, скажи, как часто этот вопрос встаёт между людьми?

Как много проблем было бы решено, если бы мы отвечали на него правдиво?

- Потому, тупица, что я уже давно люблю тебя.

Я на мгновение замер, боясь вдохнуть. Появилось подозрение, что я сплю - слишком уж живой стала память и слишком яркими образами она задышала.

Я помнил: Вадим перестал ко мне заходить, когда меня выписали. Он убегал и отводил взгляд, перестал выходить гулять и часто подолгу бродил чёрт знает где совсем один. Родители даже пару раз вызывали полицейских, тогда ещё ментов.

Нам ведь удалось побороть эту стену лишь через два года - когда подросли и поняли, что обиды между нами не было ни тогда, ни сейчас.

Я помнил. Вадим стал неподходящим лишь со временем, а раньше он был не просто подходящим - самым лучшим и близким. И тайны у нас были на двоих, и одежда, и ссадины, и наказания. И набор солдатиков.

И никого, никогда, ни при каких условиях не стояло между нами.

Даже когда Вадим начал гулять где попало, пытаясь отвлечься от мучительного чувства вины, даже когда ввязался в дурную компанию.

Даже тогда был он - сильный, смелый, ехидный, наигранно-злой. И был я - мягкий и тихий, как домашний хомячок, подслеповатый и всегда немного потерянный.

И всё. Никого больше.

- Тебя люблю, дурак ты, - тихо сказал Дымов, чуть щурясь, словно от яркого света, хотя мы сидели в полумраке. - Сколько можно уже, а?..

Тихо шипел пузатый фильтр в огромном аквариуме. Столкнувшись с невидимой преградой стекла, рыба разворачивала своё тяжелое тело, чтобы поплыть в другую сторону. Ржавый хвост медленно изгибался, гладкий бок темнел под лампой.

Холодные губы Вадима я поймал интуитивно - и как-то стало не до плеча и не до опьянения. Как-то стало вообще на всё наплевать.

Идиот. Идиотина. Правильно сказал: "тупица". Друг неподходящий? Конечно, какой тут может быть друг-то, а?

- Что ещё я мог сделать? - шептал Вадим, так странно, надрывно, словно потерянный в лесу малыш. - Что ещё я мог сделать, Денис?

Я не ответил. Погладил его по волосам, как маленького, и освободил от короткой чёлки гладкий прохладный лоб.

Был тут шрамик - Вадька однажды тюкнулся лбом о кирпич, когда с кем-то дрался. Он тогда неслабо перепугал тётю Веру, вернувшись домой весь залитый кровью. Ранка была малюсенькая, а текло из неё, как из подземного источника. Поэтому на площадке было пятно крови, и меня оно когда-то напугало просто до смерти. Я вообще плохо её переносил после истории с плечом.

Наши жизни - как туго они переплелись? Уже не разрезать на части, не расслоить, только разве что сжечь всю историю целиком. Весь огромный талмуд.

Второй поцелуй был смелее. Не без робости, конечно, но Вадиму уже было явно наплевать на какие-то границы и рамки - он натерпелся.

Он натерпелся, когда я начал гулять с Илюшей и Валиком, братцами-засранцами, потому что больше было не с кем, а гулять хотелось. Натерпелся, когда мы втроём возились во дворе, и парни пытались втянуть временно-однорукого меня в свои игры. Именно они разрисовали мне гипс маркерами, именно они заставили меня искать палки для шалаша, именно они имели право позвать меня когда угодно на прогулку.

И не важно, что я всегда оглядывался на его окно, не важно, что я смотрел Вадиму в спину, как преданный щенок с перебитой лапкой - важно то, что Вадим быть со мной рядом просто не мог.

Дымов натерпелся и тогда, когда в универе я стоял в компании одногруппников и уже не оборачивался. Натерпелся тогда, когда я сотню раз молча проходил мимо.

И теперь, когда я испуганно отвечал ему на поцелуй, вцепившись худой, неуверенной рукой в водолазку - терпеть уже не мог.

Сколько раз Вадим напивался, чтобы не сорваться к знакомой до последней трещинки серой двери напротив и попросить прощения за всё, уже и не пересчитать. Как и сколько раз его упрекали в том, что он мрачный ублюдок, совершенно не умеющий веселиться.

Он умел. Умел, но только рядом со мной.

Поэтому, когда я не оттолкнул, Вадим рассмеялся. Встал на колени и уткнулся носом в чуть мятую, тёплую рубашку. Смеялся и задыхался, свободный и обескураженно-счастливый.

А я не смеялся - плакал, расслабленно прислонив щеку к тёмной махровой макушке.

- Неподходящий друг... - пьяно шептал я. - Ещё и тупой, как пробка. Любовь ведь так просто выражается...

Что ж, мы всегда и на всё реагировали по-разному. Пусть и чувствовали всегда совершенно одно и то же.

страницы [1] [2] [3]

Этот гей рассказ находится в категориях:
Любовь и романтика, Молодые парни, С другом

Вверх страницы >>>
В начало раздела >>>
Прислать свой рассказ >>>