Горячая гей библиотека

На татарской свадьбе

Часть 2 (последняя)

Голым он был сказочно хорош.

Длинные, но не худые, а плотные в икрах ноги. Тонкая талия. Крепкая грудь при широком разлёте плеч. Он был из тех, кто из без спортзала, от природы унаследовали шесть кубиков пресса. И ни волосинки нигде. Он подбривал лобок, отчего обрезанная колбаса члена выглядела огромной. Его брат, кстати, тоже был подбрит.

Я спросил, положено ли так делать татарам. Получил в ответ, что не обязательно, но в некоторых семьях так делают для гигиены. Брата и друга от полустакана повело, и они вышли на улицу подышать.

- Мин синэ телим, - сказал я Камилю.

Он ответил что-то по-татарски, засмеявшись, и я понял: моё желание выражалось слишком открыто.

- Знаешь, когда Гюзель будет на девятом месяце и мы не сможем заниматься любовью, я прилечу к тебе в Москву!

- С овцами тебе будет меньше хлопот.

Он снова засмеялся и чуть коснулся губами моих. Скрипнула дверь, и я стал натягивать штаны:

- Надо поспать!

- На свадьбу придешь?

- Не знаю.

Но я-то понимал, что приду посмотреть, как тонет мой "Титаник".

В мечеть на свадьбу я не успел. Меня попросили посмотреть, возможно ли установить сигнализацию в одном частном доме в соседнем селе, обещали хорошо заплатить и прислали машину. Заплатили и правда хорошо и даже налили выпить - ну, я же русский, мне можно.

Но по возвращении свадьбы было не избежать.

Гуляло всё село.

Столы были накрыты на улице.

Камиль с Гюзелью во главе стола и правда были как принц и принцесса, хотя принцесса выглядела чуть усталой. Белая кипень и чёрный костюм. Камилю галстук очень шёл. Ему вообще всё шло, будь то голый обрезанный член или тёмный галстук. Вино было не на столах, а в доме - мужчины заходили в дом и выходили с горящими глазами. Стол ломился не только от свадебного чак-чака. Рядом жарили баранов. Когда увидели меня, тосты стали произносить по-русски. Я понял, что моя работа понравилась. Имам взмахнул крыльями, выкрикнув что-то, и Камиль с Гюзелью поднялись и поцеловались. В общем, свадьба это была и татарской, и русской разом. Меня на такое в жизни бы не затащить, но я был здесь не ради свадьбы.

Когда я понял, зачем мужчины - и уже и женщины - заходят в дом, то зашёл тоже. Мне дали стакан, я с отвращением принюхался, но выпил. Самогон. Дело шло к танцам, на улицу вытаскивали колонки. Я зашёл за угол дома. Смотреть на это не было сил, хотя самогон чуть смягчал картину. Я подумал выпить ещё и пойти спать, когда услышал шёпот за собой:

- Спасибо, что пришёл!..

Камиль. Зачем он шепчет?

- Ты помнишь, где находится баня? Там открыто. Можешь там подождать меня? Я всё объясню!

Я кивнул, не оглядываясь.

На меня никто не обращал внимания.

Я пошёл по дорожке в сторону бани, оглядевшись перед тем, как войти. Огород. Никого.

Камиль прибежал спустя пять минут, задыхаясь, сказал, что у Гюзели утром вдруг начались месячные. Должны были чуть ли не неделю спустя, но, видимо, из-за нервов сбился цикл. И тёща, смущаясь, предупредила, что он должен будет два или три дня потерпеть. Но он не может терпеть. И вот я, я, я - я вчера ему говорил правду, что хочу его?

Вместо ответа я схватил его за брючный ремень и притянул себе.

Он на секунду отпрыгнул - что такое? - но лишь чтобы закрыть дверь на засов.

О, счастливой же могла быть сегодня Гюзель! - но счастливым был я.

Никогда потом мне так не вылизывали грудь.

Языком по соскам, ещё раз, нежно подушечкой пальца, языком в ухо, поцелуй, палец мне в рот, набухание снизу, ещё одна пуговица на рубашке, руки на спине, языком по пупку, ниже, брюки, ай!

- Прошу - надень, пожалуйста, это!

Камиль был уже без брюк. Трусы спереди взметнулись ятаганом. Он протягивал мне белые кружевные трусики. Это была не моя тема совсем, но я его понял.

- Отвернись! - сказал я.

Он послушно отвернулся, и я сбросил с себя последнее и натянул трусики, никак не прикрывавшие вздыбленный член.

И вот тут Камиль начал вылизывать меня по-настоящему. И, двинув трусики вбок, яйца, член, залупу, снова яйца, лобок, ноги вверх, выше, трусики по ногам флагом по мачте, руки раздвигают задницу, язык ищет вход, находит, лижет, вдруг остановка...

- Что, ты что?!

Ах вот что... Звук разрываемого пакетика. Шорох резинки. Хлюпанье крема. Холодное прикосновение. Губы - о господи, Камиль, кто тебя этому научил? - на моём члене, который уже весь в соку, затем на губах, и снова, и снова, и вот твёрдый ствол, ручка, палка, сила, вот...

Можно смеяться, но меня до этого не ебали ни разу.

Только я других.

А теперь все женихи мира брали меня.

Камиль полуснял с меня кружева, оставив трусики на одной коленке, и ласкал мой ствол. И лизал грудь. И в меня постепенно входил, входил, входил боевой отряд Тамерлана. Бесконечный в силе и в длине. Вот он уже весь, и бьют барабаны. Раз. Бум. Раз. Бум. Недолго бьют. Раз на двадцатый взрывается водонапорная башня, и два потока хлещут разом, заливая воинов вокруг...

Он зажимал мне рот. Я тихо выл, и он тоже.

- Пиздееец!

- Да, пиздец. Прости. Я не мог. Ты меня спас...

Он выходил из меня быстро, но медленно, и мне снова показалось, что это у него не первый раз. В темноте бани он уверенно нашёл тазик, налил ещё тёплой воды, подтёр губкой мне и себе, сменил воду, снова подтёр. Как будто делал это всегда.

- Дождись меня. Я через полчаса снова.

- Хорошо. Принеси только выпить.

Через полчаса он появился снова и сказал, что ему нужно три раза, чтобы он спокойно мог провести ночь с невестой, но что успеет, наверное, только два. У нас обоих снова было по полному стояку, но он снова удивил меня, сказав, что теперь моя очередь, и встал на четвереньки на деревянный пол.

- Тебе может быть больно!

- Не может. У меня уже было.

- У тебя - уже было?!

- Да, и не раз. Мой дядя. И он был пьяный.

Я представил себе эту сцену: моего Камиля берёт его толстопузый дядя, и представил себя его дядей.

Я вставил ему сзади, не опускаясь сам коленями на пол, а в полуприседе сверху - так сильнее и больнее, и ласкал Камиля и чувствовал, как попадаю в простату и как течёт его член. Мне нужно было ебать его размашисто и сильно и больно, чтобы он не хотел больше, и я так его и ебал. И барабан на этот раз успел, наверное, пробить раз сорок или пятьдесят. И только потом я заметил, что в руках он вертел те самые трусики, - то есть сам был невестой.

- Сейчас - я тебя люблю. Уходи осторожно. Я больше не смогу прийти. Я прилечу в Москву!

Он быстро оделся и ушёл, но я остался. Я ждал его полчаса, час, полтора - и уснул. Всё было ясно. Я отрубился, уснул. Но в глухой ночи проснулся от скрипнувшей двери.

- Камиль!

- Ти-хо... есть пять минут... Как хорошо, что ты остался... я так и знал.

Это было прощание. Он был в майке и трусах и не стал раздеваться, и я отсосал - он быстро, почти мгновенно кончил - ему, а он так же быстро отсосал мне, и ещё четыре минуты мы целовались, смешивая ртами непроглоченную сперму друг друга. А потом он неслышно нырнул в ночь прочь, - так неслышно, что я не разобрал шагов. К жене.

Потом я подобрал брошенные в угол презервативы и пакетики из-под них. Вообще навёл порядок. И так же неслышно постарался пойти в свой домик. Кажется, это мне удалось, а если и не удалось, то что ж - идёт загулявший малый со свадебной пьянки.

Автобус утром увозил меня прочь.

В городе в аэропорту я серьёзно принял на грудь коньяка и проспал почти всю дорогу до Москвы.

А в Москве завалился в гей-клуб, и бог его знает, кто меня тогда трахал в тёмной комнате на глазах ещё полудюжины в глаз в полутьме, - но этот невидимый натянул на себя презик, а потом натянул и меня на себя, и этого было довольно.

Через полгода я не выдержал и написал вежливое письмо имаму, спрашивая, хорошо ли работает сигнализация, и попросил передать привет всем, с кем я работал вместе, и отдельно - Камилю и Гузели. В ответ получил столь же вежливый ответ, что всё хорошо и что от них привет тоже.

Камиль не приехал, да и с чего было ему приезжать?

Вскоре я занялся операциями с недвижимостью, дважды - в 1998-м и в 2008-м - умудрившись избавиться от всех активов почти накануне кризисов, а после обвала цен сумев крупно на этом заработать.

Но в стране становилось всё серее и серее, прежняя яркая и опасная карусель была заменена колесом обозрения унылых видов, и я перевёл дела в Европу.

Полгода назад в Лиссабоне я зарегистрировал свой брак с Алимом - ему 24, он турок, и ему пришлось ради меня порвать с семьёй. Но отельный бизнес мне даёт хороший доход, да и Алим зарабатывает неплохо.

После всех моих гуляний и метаний мне хорошо и спокойно.

Забавно только, что обычно Алим трахает меня, а не я его.

Хотя не скажу, чтобы часто, но всё же раз-другой в месяц я жёстко трахаю его, сдвигая вбок так странно смотрящиеся на его смуглой крепкой заднице белые кружевные трусы.

страницы [1] [2]

Этот гей рассказ находится в категориях:
Молодые парни, Азия и Кавказ

Вверх страницы >>>
В начало раздела >>>
Прислать свой рассказ >>>