Горячая гей библиотека

Лёшкины университеты (глава 16)

Часть 6

Артёма переклинило. Он кинулся на "Татарина" и, повалив того на кровать, стал переворачивать его на живот. "Татарину", в принципе, ничего не стоило с лёгкостью скинуть с себя Артёма. Весовые категории у них были приблизительно одинаковые, но "Татарин" был однозначно крепче и сильнее его. В какой-то момент возни на кровати Артём почувствовал, что "Татарин" ему поддаётся. "Ебать! Да он реально этого хочет!" - пронеслось у него в мозгу. Чувствуя нарастающее возбуждение, он повалил "Татарина" на живот и стал заламывать тому руку.

- "Ерёма", ты ахуел, что ли?! - смеялся тот, вяло сопротивляясь. - Слезь с меня, блять.

- Я тебе, сука, слезу! Хочешь узнать, что я чувствовал? Сейчас ты, блять, у меня всё прочувствуешь. Руку, блять, вторую давай назад! - приказал Артём.

"Татарин" подвернул назад за спину вторую руку. Артём, заведя их за спину, как можно сильнее прижал руки коленями к спине и стал вытаскивать свой брючный ремень. Сделав на ремне петлю, он закинул её на запястья рук "Татарина" и сильно затянул. Потом пропустил несколько раз ремень между его руками и затянул узел. С каждым последующим движением Артём возбуждался всё сильнее и сильнее. Перевернув "Татарина" на спину, он дал тому лёгкую пощёчину и спросил:

- Ну что, сука? Пообщаемся теперь? Нормально себя чувствуешь?

"Татарин" заёрзал на кровати, но Артём снова хлопнул его по лицу ладошкой.

- Лежи смирно, сука!

Он осмотрелся по сторонам, словно ища что-то. Затем дёрнул шухляду стола и обрадованно улыбнулся. Вся шухляда была забита ветошью, которую выдавали пацанам, чтобы те вытирали руки или протирали инструменты. Порывшись и выбрав среди горы тряпок чистую белую тряпку побольше, Артём скрутил её в тугой комок и, сжав "Татарину" скулы пальцами левой руки, стал затыкать ею рот. Когда всё было закончено и изо рта "Татарина" торчал только небольшой белый кусочек, Артём поднялся, подошёл к вешалке, снял висевшую на ней фуфайку и, свернув её посильнее, вернулся к койке обратно, подложив фуфайку вместе с подушкой "Татарину" под голову. Затем он начал расстёгивать свои брюки:

- Ну что, блять, говоришь, не успел рассмотреть, как я там жопой светил? На жопу мою посмотреть хочется? А, "Татарин"? Хули молчишь-то? Ох, ебать, я и забыл, что у тебя кляп во рту.

Справившись с брюками, Артём повернулся к "Татарину" спиной и резко спустил с себя штаны вместе с трусами. "Татарин" стал дёргать ногами, но Артём лёгким ударом по туловищу успокоил его. Зафиксировав голову "Татарина" своими руками, он оглянулся и сказал:

- Хорошо видно? Нравится тебе моя попа?

"Татарин" что-то едва слышно промычал.

- Что ты там мычишь, сука? Плохо видно, наверное? На, ближе тогда смотри!

Артём подсел настолько близко к "Татаринскому" лицу, что тот почти коснулся носом его ягодиц. "Татарин" начал сучить ногами ещё сильнее и попытался даже крутиться на кровати, но делал это, как показалось Артёму, больше для видимости, нежели ему действительно всё происходящее доставляло какое-то неудобство. Воспринимая такое поведение "Татарина" как некую провокацию, Артём снова глянул на него и, ещё крепче удерживая голову, сел тому на лицо окончательно.

- Класс! - возбуждённо выдохнул он. - Ну как, блять, ощущения? Проникся, сука? А? Ты же хотел узнать, каково это? Нравится теперь? Мне, например, да! Очень нравится! Ах класс... Ах класс! Давай носом в очко! Давай, сука!

Артём тёрся о лицо "Татарина", возбуждаясь до предела. Он уже ни о чём больше не думал. Его с головой накрыло волной неконтролируемого кайфа. В какой-то момент он не выдержал и, понимая, что терпеть уже больше нет сил, подтянул штаны, после чего развернулся и снова перевернул "Татарина". Взяв подушку и фуфайку, он подложил их тому под живот. Жопа "Татарина", оттопырившись, приподнялась. Нащупав на брюках "Татарина" пуговицы, Артём буквально рванул их и стал стаскивать с "Татарина" штаны. Его взору предстала упругая смугловатая "Татаринская" задница, покрытая пухом тёмных волос. Артём достал из трусов свой член, который уже был готов разорваться от переполнявшего его желания и, подставив его к очку "Татарина", попытался протолкнуть блестящую, влажную головку внутрь.

- Сука, сейчас, блять! Сейчас ты всё узнаешь! Сейчас тебе ахуенно всё понравится, петушок!

Артём пыхтел и мучался, но член никак не мог войти в девственное очко "Татарина". То "Татарин" крутился, то Артёму было сухо, неприятно и больно, а под рукой, как назло, не было ничего: ни смазки, ни крема. Слюна не помогала, и Артём, в итоге плюнув на все свои попытки трахнуть Татарина в зад, снова развернул его на спину, сел тому на грудь и взял его за голову, тупо прижав носом к своим светло-серым трусам, в которых выгибался член с расплывающимся в районе головки мокрым пятном.

- Давай, сука! Давай! Нюхай!

Он тёрся "Татарину" об лицо трусами, а затем вытащил член и стал тыкать тому залупой прямо в нос, оставляя блестящие следы смазки на коже. Затем Артём несколько раз наотмашь стукнул "Татарина" членом по лицу и, надрачивая его прямо у того перед глазами, облизал языком свои сухие от перевозбуждения губы. После этого, с трудом вытащив кляп изо рта "Татарина", он, грозно сдвинув брови, предупредил:

- Будешь орать, получишь пизды ногой! А зубами коснёшься, нахуй повыбиваю их, пидор, - и, сжав скулы того, с чавкающим звуком воткнул свой член "Татарину" прямо в рот.

Не успел Артём сделать несколько поступательных движений, как почувствовал лёгкое постукивание "Татаринского" языка по разбухшей головке своего члена. "Татарин" сосал! Закрыв глаза от наслаждения, Артём схватил его за уши и стал буквально насаживать того головой на твёрдый, опутанный венами член. Было видно, что "Татарин" давился, что ему было тяжело, он всё время старался своим языком переправлять член Артёма в сторону, отчего тот то и дело упирался то в одну щёку, то в другую, раздувая их, словно флюсом, но Артёму было уже всё равно. Он окончательно потерял контроль над собой и просто долбил "Татарина" в рот, ожидая скорой развязки.

Артёму очень хотелось кончить. Тут сказывалась и обильная домашняя еда, которой он объедался последние несколько дней, и длительное воздержание от секса. Стены и потолок качались, кровать скрипела, в голове шумело.

Артём снова и снова облизывал свои пересохшие губы шершавым языком, матерился, ругал "Татарина" и, в какой-то момент почувствовав, что волна удовольствия накрывает его окончательно, крепко схватил "Татарина" за голову и выпустил первую тугую струю горячей спермы прямо тому в рот. Уже ничего не соображая от нахлынувшего на него удовольствия, он даже не понял, как это получилось. Когда всё только начиналось, Артём ещё старался контролировать себя, думая, как ему быть, если он захочет кончить. И куда кончать, чтобы окончательно не дать "Татарину" ахуеть от него. А когда сперма подошла, Артём уже ни о чём не думал, а просто рефлекторно сделал то, что первое пришло ему на тот момент в голову. Вытащив член, он продолжил кончать "Татарину" на лицо, густо заливая того липкой спермой. Затем, постепенно приходя в себя, Артём выдавил оставшиеся белые капли из багровой головки "Татарину" на лицо и, откинувшись на спину, прилёг на кровать, тяжело задышав.

Вместе с сознанием, которое возвращалось к нему с трудом, пробиваясь медленно сквозь туман угара, его внезапно стало накрывать чувство стыда за себя и за всё произошедшее. Он, стараясь не смотреть в сторону "Татарина", поднялся и, достав из шухляды стола новую тряпку, вытер себя и, отвернувшись, стал заправляться. Заправившись, он подошёл к кровати, взял валявшийся тут же мокрый кляп, которым он затыкал "Татарину" рот, и, развернув его хорошо, насухо обтёр "Татарину" лицо. Краснея всё больше, он развязал "Татарину" руки и, забрав свой брючный ремень, стал заправлять его обратно. На "Татарина" он по-прежнему старался не смотреть. Тот же, потирая онемевшие от ремня запястья рук, расстегнул свои брюки и, достав из штанов стоявший уже вовсю член, стал его надрачивать, после чего спокойно спросил у Артёма:

- Может, у меня теперь отсосёшь?

Тот отрицательно покачал головой:

- Нет. Извини, "Татарин", но меня, кажется, сейчас стошнит!

"Татарин" пожал плечами и, закрыв глаза, стал молча дрочить дальше. Кончил он довольно быстро и, обтёршись всё той же валявшейся под рукой влажной тряпкой, кинул её на пол, после чего, заправившись, привёл себя в порядок. К тому времени на Артёме уже окончательно не было лица. Возбуждение и эйфория прошли. Он сидел, опустив руки в голову, и не знал, что делать дальше. В комнате ко всем предыдущим витающим в ней затхлым запахам присоединились запахи пота и секса.

"Татарин" поднялся, закурил и как ни в чём не бывало спросил его:

- Чего с тобой, "Ерёма"?

- Мне хуёво, - еле слышно ответил тот, - мы ж не пидоры, Андрей. Не липняки! Как это, блять, вообще могло произойти?

- Забудь! - сказал "Татарин".

Артём не мог успокоиться.

- Блять, я ненавижу себя, сука. Нахуя я это сделал?! Я не могу в себя прийти.

- Это всё..., - сказал "Татарин". - Говорю - забудь. Тут нет никого. Всё! Не было ничего.

Артём ещё какое-то время посидел молча, затем поднял голову, покачал ею и, пристально глядя на "Татарина", тихо спросил:

- Ну что? Почувствовал ты что-то?

"Татарин" помолчал, а затем, поджав нижнюю губу, сказал:

- Страх! Мне пиздец как стало страшно. Я ахуел от беспомощности и страха за себя. Ты был как бешеный. Я реально подахуел... - затем он помолчал немного и добавил, - Но это всё не ебически как возбуждает... А теперь давай больше к этому не возвращаться. Всё, что тут было, должно тут же и умереть.

Он поднялся, скрутил лежащую на столе фольгу, после чего засунул её куда-то подальше в свой носок и, зафутболив ногой лежавшую на полу перепачканную спермой тряпку под кровать, выключил магнитофон и подошёл к двери.

- Всё, "Ерёма", давай не грузись. Идём на свежий воздух, а то тут реально "вертолёты" накрывают.

страницы [1] . . . [4] [5] [6] [7]

Этот гей рассказ находится в категориях:
Тюрьма, 18-19-летние, Совращение натурала

Вверх страницы >>>
В начало раздела >>>
Прислать свой рассказ >>>