Горячая гей библиотека

Glamourные парни (глава 3, последняя)

Часть 3

Данил внимательно осмотрел келью. Старая штукатурка, простой стол, деревянный табурет, деревянная полка с набором духовных книг, узкая кровать с небольшой подушкой, застеленная тонким солдатским одеялом, ещё один табурет и такая же тёмная дверь в углу. Он, не спрашивая разрешения, подошёл, открыл её и заглянул вовнутрь. Там оказался узкий туалет с одним унитазом. Закрыв дверь, Данил убедился, что в этой комнате Богдану ничего не грозит:

- Ладно, я оставлю тебя, подожду в машине. Только постарайся недолго. Обещаешь?

Богдан стоял и не слышал того, что ему говорил Даник. Не видя реакции, Данил толкнул его в бок:

- Ты слышал, что я тебе сказал? Или нет?

Богдан, словно очнувшись от оцепенения, ответил:

- Слышал.

Данил посмотрел на монаха, потом на Богдана, пожал плечами и вышел.

Когда закрылась дверь, монах жестом пригласил посетителя сесть на табурет и сам сел напротив.

- Ну, здравствуй, Блад. Вот мы и увиделись снова.

Монах улыбнулся и едва заметно кивнул головой.

- Я знаю, ты не можешь со мной разговаривать. Поэтому буду говорить сам...

Богдан стал рассказывать свою жизнь за последние годы. Он рассказал всё, без утайки: как жил, как страдал, как пытался его забыть и не получалось, как он живёт с Мишей. Рассказывал всё, даже то, о чём не знал Данил. А ведь Данил знал всё, ну или почти всё...

Пётр, одетый в скромную монашескую рясу, прямо сидевший перед ним на простом струганом табурете, внимательно слушал. Ни жестом, ни взглядом не перебивал, понимая, что Богдан почти исповедуется ему.

А Богдан действительно исповедовался. Та ссора, после которой они расстались на долгих восемь лет, круто изменила жизнь обоих. Они разошлись в разные стороны, и снова сойтись в этой жизни им уже не суждено. Они так и будут жить рядом, не пересекаясь друг с другом...

По мере развития своего монолога Богдану становилось легче. Всё то, что накопилось за долгие годы и было спрятано в самых дальних тайниках души и сердца, сегодня было извлечено наружу. И ему не было стыдно своей исповеди, ведь перед ним сидел не просто близкий и дорогой человек, а тот, ради кого он хотел отдать свою жизнь.

Их никто не беспокоил. Никто не входил в келью затворника отца Рафаила.

Время летело незаметно. Богдан рассказал про всю свою жизнь без Петра, ничего не скрыв и не утаив.

- ...вот так я и жил все эти годы без тебя. Не скрою, у меня до сих пор болит сердце от тех слов, что я тебе тогда тебе крикнул. Я проклинаю себя за тот момент. И, к моему большому сожалению, уже ничего не вернёшь. Прости меня, если можешь, конечно, простить...

Богдан посмотрел в глаза Петра. Глаза столь родного и столь далёкого теперь человека.

Пётр снова едва заметно улыбнулся одними глазами. Лучики мелких морщин разбежались от уголков глаз. Петр молчал и лишь внимательно разглядывал Богдана. Они оба понимали, что это их последняя встреча. Больше никогда они не увидятся в этой жизни. Богдан продолжит жить так, как он живёт последние восемь лет. В окружении любящих людей, готовых в любую минуту поддержать его, прийти ему на помощь. А Пётр... Пётр останется заживо похороненным в монастырских стенах, одинокий, несущий свой нелёгкий обет затворничества и молчания.

В какой-то момент Богдану показалось, что Блад сейчас не выдержит и хотя бы обнимет его. Но нет. В мгновение слабости Блад просто отпрянул назад и отвернулся.

Так они сидели напротив друг друга и молчали. Сколько прошло времени: час, два, вечность... никто не знал.

Их уединение никто не нарушал.

Солнце клонилось к закату, короткий осенний день подходил к концу, уступая своё место более таинственному времени суток - вечеру, плавно перетекающему в ночь. На колокольне ударили в колокола, призывая братию к вечерней молитве.

Богдан встал, встал и Пётр. Ещё какое-то мгновение Богдан пытался поймать во взгляде Петра хоть искорку надежды на возвращение отношений или хоть какой-нибудь знак, дающий понять о чувствах, которые испытывает к нему Блад. Но лицо монаха оставалось неизменным, будто окаменело.

- Прощай, Блад, - сказал напоследок Богдан, повернулся и вышел из кельи.

- Прощай. И да хранит тебя Бог, - беззвучно, одними губами прошептал Пётр, осеняя крестным знамением спину уходящего Богдана...

Богдан шёл по коридору братского корпуса и в тысячный раз мысленно прокручивал всю встречу с Бладом.

"Эх, Блад, Блад... Что же ты наделал? Ну почему? Почему?! Почему ты так круто распорядился моей и своей жизнью?" - эти вопросы не давали ему покоя.

Во дворе Богдана догнал монах, который встречал их у ворот монастыря, и тихонько окликнул его:

- Простите, но можно Вас на минутку?

Богдан остановился. Монах подошёл к нему почти вплотную. Украдкой, озираясь по сторонам, он сунул в руку Богдана свёрнутый вчетверо лист бумаги в клеточку из обычной школьной тетрадки.

- Что это? - спросил Богдан.

- Это просили Вам передать, - ответил шёпотом монах и вновь оглянулся.

Ситуация казалось смешной и напоминала встречу двух шпионов на центральной площади, под неусыпным наблюдением жителей, но Богдану почему-то было невесело.

- Кто просил передать?

- Я думаю, что Вы и сами знаете, кто просил Вам передать...

Монах осенил крестным знамением Богдана, развернулся и стал быстро удаляться.

Богдан развернул листок. Такой знакомый и родной почерк. Он почти совсем не изменился за это время. Даже стал более красивым. Появились немного незнакомые, но, тем не менее, гармоничные изгибы букв. И всё же это был его почерк - почерк Блада.

"Прости, родной, меня за всё. За ту боль, что я причинил тебе тогда. За то время, что мы не прожили вместе. За те годы, что и в будущем мы вместе быть не сможем. Прости за всё... Я слышал твой разговор с Мишей, его предложение жить вместе в Англии. О том, что он сможет тебе дать. О том, что он сильно тебя любит. А что мог дать тебе я? Шалопай без гроша в кармане. Весельчак и балагур со смазливой мордахой и фигурой. Что бы ты со мной делал? Мучился бы, да и только. Я не смог бы дать тебе и сотой доли того, что ты сейчас имеешь. Мне надо было уйти из твоей жизни. Уйти навсегда. И самое главное, уйти так, чтобы ты меня забыл. Прости за то, что я так распорядился нашими судьбами... Ты знаешь, сколько раз я пытался вернуть тот день, когда мы с тобой расстались. Я бы всё отдал за то, чтобы вернуть те слова, которые вырвались... Но, увы, прошлого не вернуть, и нельзя жизнь прожить заново. А знаешь, как хочется... Наверное, поэтому я похоронил себя в стенах этого монастыря. Я постараюсь вымолить у Бога прощение за всё то, что я сделал. Вымолить счастье тебе, чтобы ты прожил эту жизнь без бед. Ведь тебе придётся прожить её за нас двоих. Больше мы с тобой не увидимся. Поверь, так будет лучше для нас обоих. Не спорю, будет тяжело, но лучше. Прощай, и да хранит тебя Бог. Я всегда любил и буду любить только одного тебя...".

Богдан снял шапку и посмотрел на затухающую зарю. Вот и всё. Все точки над "и" расставлены. Больше ждать и надеяться на чудо было нечего. "Господи, ну почему так больно?" - обратился он к небу, глядя на угасающие отблески куполов. Но ответа так и не услышал...

Богдан повернулся к воротам и пошёл к машине.

- Ну и чего ты так долго? Я уже начал думать про самое плохое, - начал бурчать Даник, опустив стекло в машине. - А шапку чего снял? Простыть хочешь? Ты чего как маленький? У нас ещё столько дел. Не хватало ещё, чтобы ты свалился с температурой.

- Не бурчи... Поехали, Виталик.

Водитель завёл машину, Богдан сел на заднее сидение.

- Куда мы едем? - спросил Виталий.

- В клуб, - тихо ответил Богдан и отвернулся к окну.

- Да, поехали, только остановимся где-нибудь перекусить. Есть охота так, что аж переночевать негде, - буркнул Данил.

Дорога от монастыря была намного более быстрой. Примерно через полчаса езды они остановились покушать. Виталик и Данил пошли в придорожное кафе. Богдан отказался от ужина. Он сидел в машине и в тысячный раз прокручивал в памяти всю встречу с Бладом и задавался единственным вопросом: "Почему? Почему? Ну почему?!".

страницы [1] [2] [3] [4] [5]

Этот гей рассказ находится в категориях:
Любовь и романтика

Вверх страницы >>>
В начало раздела >>>
Прислать свой рассказ >>>