Горячая гей библиотека

Так проходит Жизнь

Часть 4

Первое время Алекс сомневался: а правда ли Лиру нравится такое обращение? Ведь, по его словам, любовников у него раньше не было. Но то, что он мог кончить только от того, что его откровенно дерут в зад, то, как он сам то и дело нарывался на грубость, убедило Алекса в правдивости его слов.

- Я, кажется, понял, - как-то раз произнёс он, нависая над извивающимся под ним Лиром. - Ты мазохист, да? Любишь, когда тебе делают больно, когда тебя подавляют.

- Н-нет, ты не прав... А-а-а, - парень вскрикнул, когда Алекс с силой выкрутил ему соски.

- Да неужели. Хочешь сказать, это тебе не нравится? - Давыдов зубами до крови прокусил припухшую губу, соски он сжимал уже не пальцами, а ногтями.

- Н-н-нет... - простонал Лир.

Такой пошлый и развратный стон. Такой лживый.

Алекс ведь чувствовал головку его члена, упирающуюся в пупок. Он говорит "нет", но на деле заводится ещё сильнее.

Алекс решил научить его быть честным с самим собой.

После этой ночи Лир ни разу не отказал Давыдову, приходя по первому его зову. Раньше он мог сослаться на сестру, ворчащую, что он стал слишком мало бывать дома, на большое количество домашней работы или какие-то школьные дела, но не после того, как Алекс "подчинил" его.

Они стали проводить вместе всё больше и больше времени, и оба всё больше тонули друг в друге. Алексу безумно нравилась его власть над Лиром, эта безоговорочная покорность во всём: взгляде, что тот украдкой кидал на Алекса; голосе, что из тихого и спокойного становился вмиг хриплым и надрывным; в полном подчинении любым его желаниям.

Сначала они занимались сексом только у него или у Лира, но очень скоро им этого стало мало. Школьный сортир, подсобка спортинвентаря, грязный подъезд в соседней общаге... Алексу безумно нравилось ломать правильного в обычной жизни Савельева, ставить его на колени и заставлять сосать - Боже, он до сих пор помнит ощущения его губ и языка на своём члене! - а затем кончать и смотреть, как он сглатывает, следить за тем, как поднимается и опускается едва заметный кадык, как он облизывает свои блядские губы, словно съел лакомство, а не сперму другого парня. И от этого зрелища становилось так жарко, что хотелось больше, ещё больше... Например, вжать в стену и хорошенько оттрахать, не щадя и временами даже не растягивая, зажимая до побелевших пальцев непослушный рот, из которого так и норовили слететь громкие вскрики.

Но не только Алекс учил Лира подчинению - тот тоже учил его доминировать. Как-то раз он попросил Алекса проколоть ему уши.

Такой милый, он стоял, словно нашкодивший, нервно мял руками край рубашки, бросая на Давыдова долгие взгляды, а затем решился и протараторил на одном дыхании что-то про запрет родителей и неодобрение сестры, про жгучее желание, чтобы это сделал именно Алекс.

Но тот согласился не сразу.

Одно дело - иметь уже существующие дырки, а другое - проделывать новые. По мнению Давыдова, это никак к сексу не относилось, и вообще не слишком его привлекала эта идея. Но Лир впервые за всё время их общения был так настойчив и непреклонен. И Алекс, в конце концов, сдался. Сначала были уши: по два пирсинга в каждом, потом соски и, наконец, уздечка...

Алексу понравилось. Это как метки, которые не исчезнут через неделю, а останутся навсегда. И видеть их может только он.

Видеть, как Лир вздрагивает, закусывает до крови губы, как блядски выгибается, возбуждаясь от этой боли. Чувствовать, как возбуждается сам, до пелены перед глазами. В сексе это добавило ещё больше пикантности и возможностей для игр. Например, можно было продеть между двумя маленькими колечками ленту и при каждом движении тянуть её на себя, оттягивая соски, заставляя Лира умолять, умолять хотя бы о маленьком тактильном контакте... Просто безумие.

Он настолько увлёкся одноклассником, что перелопатил кучу информации по данному вопросу. С каждым разом ему становилось всё интереснее, это всё больше затягивало его. Лир не надоедал, наоборот, его хотелось больше, ещё больше.

Как-то раз Алекс заставил Лира прийти на важный урок неподготовленным и наслаждался видом краснеющего и мнущегося у доски Савельева. Все, включая учителя, думали, что это из-за того, что тот впервые не мог ответить нормально, но только Алекс знал правду. Что этот румянец - отнюдь не признак стыда. Что рука, сминающая край рубашки - это не стеснение, а попытка спрятать возбуждение. Неотрывно следить за ним взглядом всё это время, а потом, после урока, затащить в туалет и увидеть заляпанные спермой трусы и штаны. Кончил от одного взгляда и осознания того, что его Алекс им доволен.

С друзьями Давыдов теперь проводил время только на тренировках и редких гулянках. Лира с собой не брал: тот сам не горел желанием, да и Алекс почему-то не хотел, чтобы кто-то, кроме него, видел, какой Лир вне школы.

"Он только мой".

Подготовкой к экзаменам они тоже занимались вместе, и вот тут начитанность и усидчивость Савельева очень помогла им обоим.

Он на удивление хорошо и доходчиво всё объяснял, мог ответить практически на любой вопрос и вообще оказался по-настоящему интересным собеседником.

Так продолжалось до окончания школы, а потом Алексей просто уехал.

Лир был первым человеком, настолько его захватившим, но, тем не менее, чем-то серьёзным Давыдов его никогда не считал. Он даже не знал, как правильно охарактеризовать их отношения: за всей этой лавиной ощущений, чувств, эмоций, событий просто некогда было думать.

Выходит, даже с ним Алексей бежал. Но это однозначно был самый умопомрачительный спринт в его жизни...

Из воспоминаний Алекса вывел громкий окрик.

- Эй, хватит так откровенно пялиться, ты на нём дыру протрёшь, - Роман помахал широкой пятернёй перед его лицом и нагло привалился на плечо. - Если не перестанешь, решу, что Игги был прав.

- Думай, как хочешь, - огрызнулся Давыдов, всё ещё не отводя взгляда от Лира.

Всё так же, как тогда, и без разницы, что прошло больше десяти лет, - одного взгляда на Лира достаточно, чтобы снова окунуться в этот омут.

Просто невозможно перестать смотреть. Но и этого мало, нужно больше...

Оживление и недовольное ворчание на другом конце стола заставили Алексея напрячь уши в попытке расслышать, что такого этим дамочкам говорит Савельев.

- Ну ладно, рад был со всеми вами повидаться, - Лир встал, стараясь отцепить от себя особенно наглых женщин. - Пожалейте, мне завтра на работу спозаранку вставать, - без намёка на раздражение, терпеливо объяснил он.

И улыбнулся.

Да, как всегда, перед его улыбкой невозможно устоять. Но раньше Лир не улыбался другим так смело. Что-то внутри Алекса недовольно перевернулось.

Он молча наблюдал, как Савельев собирается, вытягивает из-под стола сумку и направляется к выходу, попрощавшись со всеми ещё раз.

"Я не могу позволить ему просто так уйти", - эта мысль заслонила собой все остальные, и, совершенно не заботясь о том, как это выглядит со стороны или что подумают друзья, Алекс вышел вслед за Лиром.

Он мог бы нагнать его ещё на выходе, но по каким-то непонятным даже для него причинам до самой остановки шёл чуть поодаль, рассматривая спину Лира, словно пытаясь понять, насколько сильно тот изменился. Словно изучение его затылка что-то могло дать.

- Давно не виделись, - лениво растягивая слова, произносит Алекс, убрав руки в карманы пальто.

Они поравнялись у подхода к пластиковому козырьку.

Лир замирает, будто не веря, вздрагивает и медленно поворачивается. Отросшие пряди частично выбились из хвоста, обрамляя повзрослевшее лицо, снова делая его по-юношески очаровательным.

- Да, - Лир отвечает с той же интонацией, с которой когда-то давно спрашивал у Алекса про серьёзность его намерений предоставить ему ночлег.

Словно насмехаясь над попытками Алекса, вдали мелькают фары пазика, приближаясь слишком быстро. Вот он уже остановился напротив них, раскрыв свою складывающуюся пасть, освещая их силуэты бледным светом.

Лир уже собирается подняться, как его перехватывают за руку и разворачивают.

- Может, лучше пройдёмся? - вопрос Алекса звучит как требование.

Савельев пожимает плечами, послушно опускает руку и идёт за ним. Молча целый квартал.

- Я писал тебе, много писал. Но ты так и не ответил ни на одно письмо, - Лир неожиданно нарушает молчание, словно не дождавшись того же от Алекса.

В его голосе чувствуется лёгкая дрожь и обида.

- Да, прости. Я получил их все, но у меня всё время было столько дел... - протянул Алекс.

И снова эта гнетущая тишина, как бетонная стена между ними.

На самом деле это всё - лишь жалкие оправдания, и они оба это знают. Письма ровной стопочкой пылятся на верхней полке тумбочки Алексея, нераспечатанные. Просто где-то в глубине души он всегда знал, что, если раскроет хоть одно из них, бросит всё: и работу, и жену, и привычную жизнь. Снова станет тем странным, живым, безумным Алексом, каким он был в восемнадцать лет.

"Такие сильные чувства и переживания... Так, может, это оно и есть? - шальная мысль закрадывается в голову помимо воли. - Нужно сказать, нужно хоть что-то ему сказать!"

- Ты стал популярен у женщин, - в голосе Давыдова сквозит неприкрытая ревность.

Но он убеждает себя, что это просто глупая попытка перевести разговор в безопасное русло.

Последняя попытка убежать от самого себя.

- Мне оно без надобности, - Лир горько и как-то озлобленно усмехнулся, а Алексей нахмурился, краем глаза продолжая изучать его.

страницы [1] [2] [3] [4] [5]

Этот гей рассказ находится в категориях:
Любовь и романтика, Молодые парни, Первый раз

Вверх страницы >>>
В начало раздела >>>
Прислать свой рассказ >>>