Горячая гей библиотека

Никто не может остыть

Часть 4 (последняя)

Мы лежим, потные, слившись в единое целое, всё ещё почти одетые. Его руки крепко обнимают меня. До тех пор, пока наше дыхание не выравнивается. До тех пор, пока мы не набираемся достаточно смелости, чтобы выпустить друг друга на секунду.

Остатки одежды падают на пол, когда мы забираемся в постель, крепко обнимая друг друга.

Он шепчет мне в рот:

- Ты в порядке?

Я могу лишь поцеловать его.

- Дэн, я не совсем так планировал провести нашу первую ночь вместе.

- Валера?

- Да?

- Некоторые вещи не нужно планировать.

Он целует моё лицо, натягивая одеяло нам на плечи. Он целует меня в губы до тех пор, когда я больше не могу держать глаза открытыми.

- Я люблю тебя, Валера, - язык заплетается.

- Я знаю.

Я ищу ногами его ноги и держусь, сколько могу, пока не отпускаю его. Пока сон не одолевает меня.

Во сне перемешаны мечты, надежды на будущее и Валера.

Я просыпаюсь, когда чувствую, что его пальцы движутся по моему голому бедру. Мои глаза всё ещё закрыты. Лучший способ пробуждения. Даже если посреди ночи.

Я поворачиваюсь на бок лицом к нему, он целует мои веки. Мои руки ползут вниз по его груди, по животу, его кожа горячая ото сна. До тех пор, пока я не чувствую его в своих руках. И я могу умереть, если сейчас же не возьму его. И, может быть, не я один.

Обвиваю его ногами.

И он внутри меня. Мои глаза всё ещё закрыты.

Осторожное и едва ощутимое движение. Слова шёпотом, которых я не слышу. Но понимаю. Потому что это и мои слова тоже.

Заставляя меня чувствовать.

Как волны о берег.

Движемся вместе, раскачиваясь, пока руки лениво блуждают по телу. До тех пор, когда я почти там. Моё тело вспоминает его тело. Заявляет на него права. Моё.

И затем я проглатываю его звуки. Его искажённые слова.

Дышим одним воздухом.

И мы нигде, но здесь.

И я задаюсь вопросом: можем ли мы остаться здесь, в этой постели, в этом сонном городе навсегда, забыв обо всём остальном.

Нежные поцелуи на веках до тех пор, пока я не открываю глаза. Ресницы и губы. Ночь окружает нас.

- Привет.

- Привет.

- Дэн, поехали домой.

Домой.

К тому времени, как мы принимаем душ и одеваемся, солнце встаёт. Остаток пути мы едем быстро, стремясь поскорее добраться до места. Он держит меня за руку. Большим пальцем он рисует маленькие круги на моей коже.

И все мои силы уходят на то, чтобы мыслить здраво. Я жду. Когда всё придёт к логическому концу. Потому что всё слишком хорошо. В нашей жизни такое невозможно. Я гоню прочь эти мысли. Я отталкиваю их. Потому что может быть, в нашей жизни такое возможно. Может быть, возможно.

Глубокой ночью мы стоим на крыльце дома Русиков, держась за руки. Впервые в жизни мы стоим на этом крыльце. Словно родственники, пришедшие на рождественский ужин. За исключением того, что на дворе август. И того, что мы жили здесь.

Он дважды сжимает мою руку. Азбука Морзе.

Валера

Нет ничего темнее, чем ночь в провинции. Чёрная, тихая и тревожная.

Секунду я не понимаю, где я, знакомые стены моей старой комнаты не вписываются в эту новую жизнь. Дэн, лёжа рядом, ровно дышит во сне.

Я всё ещё в одежде. Я снимаю её и швыряю в кучу на пол. Тело ломит после двух дней за рулём. И по другой причине.

Он шевелится, но не просыпается, когда я снова укладываюсь в постель. Один из маминых дневников лежит между нами.

Я включаю прикроватную лампу и изучаю его лицо. Его приоткрытый рот и покрасневшие щёки. Его волосы, разметавшиеся по подушке. У меня уходят все силы на то, чтобы оставить его, как есть. Дать ему поспать.

Это и должно быть так? Так всепоглощающе?

Я не могу не думать о том, что мы делаем. Почему мы не могли просто встречаться, как все нормальные люди?

Потому что мы жили почти в трёх тысячах миль друг от друга.

Потому что мы жили в разлуке слишком долго, чтобы что-либо делать медленно.

Потому что я не хочу встречаться с ним.

Потому что.

Я оставляю нежный поцелуй на лбу Дэна. Он пахнет, как Дэн.

Он поворачивается ко мне.

- Валера?

Моя жажда его мгновенно просыпается. И это пугает. То, как быстро он снова стал для меня всем.

- Ты для меня жизнь, - я прижимаю эти слова к его лбу.

Его рука лежит на моей щеке.

- Хочешь поговорить об этом?

- Нет.

Я тянусь и выключаю свет.

Он подносит лицо к моему лицу и легонько проводит носом по моей щеке.

- Люблю тебя, - он любит меня.

Я нежно целую его волосы до тех пор, пока его дыхание у моей шеи снова не замедляется.

Я крепко обнимаю его и напоминаю себе, что он никуда не уйдёт. Что он перелетел через всю страну ради этого. Ради нас.

Может быть, нашу совместную жизнь не будут омрачать наши родители. Матушка Природа. Террористы.

Может быть, мы можем быть Дэном и Валерой.

Я смотрю на то, как он спит. Он выглядит таким спокойным и невинным. Словно этот мир никогда не причинял ему забот. Порой я невольно представляю, каково ему было быть запертым в той машине. Одному. Несколько дней.

Как бы мне ни хотелось защитить его, спасти от всех трагедий в его жизни, без них он не был бы Дэном. Я люблю этого Дэна. Того, который стойко выдержал всё это.

Я смотрю на него. Часами. Жду, когда он откроет глаза.

До тех пор, пока я не вздрагиваю от запаха мыла "Dove" и пара из открытой двери ванной. Покрывало с кровати свисает с меня. Мои глаза открыты, их щиплет, словно от наждачки, и я вижу, что Дэн, на котором нет ничего, кроме полотенца, выходит из ванной.

- Иди сюда, - мой голос такой же шершавый, как и глаза.

Я тяну его на постель, сжимая в кулаках белое полотенце. Улыбки и румяные щёки. Его тело накрывает моё. Его влажные спутанные волосы свисают с одного плеча.

- Доброе утро, солнце, - он целует меня в губы.

Один раз. Второй.

- Боже, ты красавчик.

Он качает головой, но улыбка остаётся.

Я провожу большим пальцем по краю полотенца вдоль его бедра. Он шлёпает меня по руке.

- Дэн, мне не нравится это полотенце.

- Да?

Я медленно стягиваю его, и он позволяет мне. До тех пор, пока полотенце не присоединяется к куче одежды на полу.

Вид его в свете дня, обнажённым, надо мной. Трахни меня. Живи за меня.

Я целую горячую кожу вдоль его ключицы.

Он смеётся, проводя рукой по моему обнажённому бедру.

- Ты берёшь привычку раздеваться догола посреди ночи?

Я не хочу слов, я просто хочу его. Хочу или жажду. Всё, что я знаю, это то, что я доведён до отчаяния.

Мы лежим так. Смотрим. Каждый ждёт от другого, что тот встанет с постели.

Моя рука лежит на его голом члене. Я не знаю, как она там оказалась. Член под моей ладонью напряжён и жёсток. Член подрагивает и желает любить. Смазка течёт по головке.

Он кладёт руку поверх моей. Я качаю головой.

Не жду ничего большего, кроме как возможности мгновенно погрузиться в него. Потому что я безумец.

Его пальцы сплетаются с моими.

И я вновь погружаюсь в воспоминания...

Мы делали это два года. Целых два года на противоположных берегах.

Телефон у уха, я уже улыбаюсь, просто предвкушая, что услышу его голос.

- Да-а-а, Валерка?

- Привет.

- Привет.

- Что делаешь?

- То же, что делал двадцать минут назад.

- Дэн.

- Валера.

- Разве не может парень просто скучать по своему бойфренду?

- Смотря как.

- В смысле?

- Ты скучаешь по мне или по моей постели?

- По обоим.

Его ответ - лишь вздох, но я слышу улыбку.

- Может, я прилечу на твой день рождения.

- Валерка, мы же говорили об этом. У нас было целое лето. У меня занятия. Мы не можем все заниматься по четвертям.

- Дэн?

- Да?

- Я люблю тебя.

- Я знаю.

В один прекрасный день он скажет это. В один прекрасный день. А что если не скажет? Некоторые вещи больше, чем слова.

Я ставлю телефон на тумбочку и смотрю в потолок.

Осенняя четверть не начнётся до конца сентября. Я даже не знаю, зачем я здесь, когда всё, что я хочу, - это вернуться в его постель. Вернуться в ту голую квартиру.

Я мастурбирую в душе. Потому что даже звук его голоса делает меня твёрдым...

Он готовит жаркое. Он шинкует морковку. Полностью погружён в процесс. Глаза серьёзные.

Я целую его в щёку, и он краснеет. Я надеюсь, что нежные поцелуи всегда будут заставлять его краснеть.

Я хватаю пригоршню морковки с разделочной доски. Он пытается не улыбаться.

- Валера, что ты делаешь?

Я закидываю кусочки морковки в рот.

- Ничего. Ем морковку.

Я считаю себя хитрым, пока он не попадает мне в глаз. Прежде чем я даже успеваю определить план игры.

Хихиканье и вопли, когда он пытается убежать. Но я хватаю его. Морковка на полу. Обхватываю его руками. Целую всё лицо. Улыбки и смех.

До тех пор, пока его лицо не становится снова серьёзным. До тех пор, пока я не отпускаю его. По-прежнему глядя на него.

- Хочешь уйти отсюда?

- А как же ужин?

- Забудь про ужин.

Я следую за ним к входной двери.

Он тянется за моей рукой. Небольшой жест, который кажется таким естественным. Небольшой жест, которого никогда не было раньше.

Мы не ищем тропу, которая была здесь. Мы не пытаемся заново вытаптывать траву. Мы не притворяемся.

Мы следуем за своими ногами. Мы протаптываем новую тропу.

И он стоит там. Наш амбар.

Когда мы пересекали страну друг от друга. Когда всё в нашей жизни было разрушено. Когда мы были чужими. Этот амбар, который принадлежал нам, стоял здесь, старея. Потому что он давно сдался.

Может быть, сдаваться - это не слабость. Может быть, сдаваться - удел не только трусов.

Мы лежим на рваном пледе на сухой траве, обнявшись, и смотрим на звёзды.

Может быть, мы одинаковые.

Ночь в провинции. Глаза открыты в темноте. Мои губы едва ощутимо касаются его губ, когда он шепчет:

- Когда-нибудь попросишь меня ещё раз?

Живи и умри за меня.

Тёмно-синее море искрит мириадами звёздных светил -
Словно битый тончайший хрусталь кто-то горстями ссыпал на волны.
Здесь, на самой вершине скалы, что туман золотистый укрыл,
Провожая ещё одну ночь, ты не скроешь отчаянья стона.

Снова солнца лучи опалят искажённый страданием лик,
Проникая до самых костей, выжигая кипящей смолою.
Но никто не услышит тебя - растворится безудержный крик
В смехе чаек, встречавших рассвет, и в чарующем плеске прибоя.

Юный ангел, ты сбился с пути иль пресытился святостью уз,
Выдирая из плоти своей белоснежные крылья со страстью,
И шагая, зажмурившись, вниз, под сорвавшийся бешеный пульс,
С благодатных бескрайних полей - в раскалённые злобные пасти?..

Ты прикован цепями вины, от которых уже не спастись,
Как предатель - унижен, распят, обречён на извечные пытки.
Но по-прежнему дерзок твой взор, устремлённый в безмолвную высь,
Где на бархате мрачных небес кто-то горстями слёзы рассыпал...

страницы [1] [2] [3] [4]

Этот гей рассказ находится в категориях:
Любовь и романтика, Молодые парни

Вверх страницы >>>
В начало раздела >>>
Прислать свой рассказ >>>