Горячая гей библиотека

Западный ветер

Часть 4 (последняя)

... дцать километров на запад, потом южнее, и к морю. Пытаемся построить хотя бы временный лагерь. Иначе до весны не доживём. Еды нет, боеприпасов мало, боеспособных парней и того меньше.

Тонконожек сейчас так много, что оторопь берёт. Как посмотришь с высоты на болота - кажется, что туман клубится. Или вода с медузами. А это они! Стоят такие, покачиваются, а если учуют людей - семенят себе скопом и наваливаются, и улыбаются нам своими рожами, как родным. Безмозглые твари. И никакие ворота их не удержат - проходят насквозь и древесину, и камень, и плоть. Только за кости цепляются да кишки иногда за собой вытаскивают. Оп - и выпотрошили тебя. Шестерых потеряли, ещё двое не сегодня завтра откинутся.

Ищем, кто сможет помочь.

Лебедь не спал трое суток, взмыленный весь, а левая сторона лица ободрана. Обниму - так прижмётся, голову на плечо положит и молчит.

Все устали.

04 декабря, 20хх

10:55 А.M.

Говорят, скоро будет атомный бабах, и хер знает, куда от него бежать. Ни ударная волна, ни световое излучение нам не страшны - мы далеко от реактора. С проникающей радиацией и того проще, она бьёт прицельно и с маленьким радиусом. А вот куда попрёт облако, и сколько сотен километров земли оно заразит... Хорошо бы к морю и вдаль, тогда не страшно. А если нет? А если к горам, а там наткнётся на преграду и расползётся вширь? Куда идти, чтобы под него не попасть? Куда бежать? Прятаться в норы? Так земля-то всё равно будет заражена, а в норах долго не выживешь.

Мы как будто сидим и ждём, когда на нас сбросят "грязную бомбу". Но на этот раз проблему не решишь дипломатией. На этот раз всё по серьёзке. Президентам и министрам не нужно жать на "красную кнопку". "Красная кнопка" уже давно нажата, и нам всем пизда.

Лебедь повеселел, говорит: ну и похуй, двум смертям не бывать. Обнесли лагерь забором, нашли оленьи тропы. Странно, но олени тонконожек почему-то не боятся. Когда не охотимся, Лебедь тащит меня в палатку, сдирает кофту через голову и валит на брезент. Постоянная близость смерти его теперь не пугает, а скорее заводит. Мы трахаемся тихо, собранно и как спортсмены. У Лебедя появилась любимая поза - ложится так, чтобы смотреть в глаза. Он даже не целуется - смотрит и смотрит, а потом опускает ресницы и накрывает губами мой рот и дышит в меня, и любит меня так, что хочется выть.

В такие секунды нам кажется, что всё хорошо. А конец света мы придумали, чтобы пощекотать нервишки.

Губы у Лебедя истрескавшиеся, и я обхватываю его руками за затылок, вцепляюсь в волосы и грубо, развязно целую. Его хуй долбит меня так, как будто может достать не то что до простаты - до печени! Лебедь ложится сверху, упираясь в брезент локтями, и дёргает задом, и больно кусает меня за плечо. Раз уж нам всё равно предстоит сдохнуть, то мы, по крайней мере, сделаем это, натрахавшись под завязку.

[. . .]

15 декабря, 20хх

11:02 А.M.

Я об этом не подумал.

Почему я об этом не подумал?

Поражающее радиоактивное облако, может, адски опасная херня, но подчиняется тем же правилам, что и простые облака. Чтобы отправить его к морю по кратчайшему пути, нам просто нужен ветер. Просто крепкий, свежий, западный ветер. И всё. Сколько там километров - двадцать, двадцать пять? Почему я об этом раньше не подумал?

16 декабря, 20хх

06:30 А.M.

Гриватый добыл мне карту. Теперь обсуждаем план с ним, доком, Мэликом и Танкистом. Они такие: а где Лебедь? А Лебедь нигде. Если он узнает, что я задумал, он меня сам пристрелит. А потом будет ебать мой хладный труп. В наказание, значит, чтобы хернёй не страдал.

19 декабря, 20хх

09:25 Р.M.

План такой.

Сперва Танкист и Гриватый уходят к электростанции - следить, как там поживает реактор. Говорят, рванёт со дня на день. Сигнализацию наладили, набрали себе полные карманы прижигателей и колючек, достали столько мёртвых клещей, сколько смогли. Мёртвый клещ - он такой... Дремлет себе, дремлет, пока не посадишь на загибающуюся от радиации живую тварь. Тут клещ выходит из анабиоза, лапки, значит, распускает, начинает жрать кровь и фильтровать радионуклиды. И сам питается, и жертве помогает. Авось, с клещами парни протянут, сколько нужно, чтобы подать мне сигнал.

У самого реактора ёбаный ад - говорят, оболочки уже начали испаряться.

Я тем временем иду к Грелке и прошу её о помощи. Док говорит, что я больной, но я-то знаю, что всё выйдет. Что Грелка меня любит и что она мне поможет. В нашем распоряжении - самая большая микроволновка из тех, что когда-либо существовали. В нашем распоряжении - микроволновка, которая будет нагревать воздух у побережья денно и нощно, сколько у неё там хватит сил...

А потом я разбужу Ветерок.

Мы с Мэликом разбудим.

Док требует, чтобы Лебедь шёл с нами, - страховка де и всё такое. Вдруг со мной или Мэликом что-то случится? Тогда плану хана.

Я говорю, что да, конечно, сегодня же ему обо всём расскажу. Но я не расскажу. Я уже знаю, что сделаю вместо этого.

... так вот, Ветерок. Ветерок, если долго спал - он вяленький такой, неторопливый. Нам предстоит тащить его за собой километров десять, а там уж либо он нас догонит и заморозит, либо в радиационное облако попадём, всяко - смерть.

Мы всё просчитали. Нам нужна сильная разница температур, и тогда будет ветер. Много ветра, свежего западного ветра. Ветер - это жизнь.

Если сдуем облако к морю, то это - лучшее, что может случиться с каждым живым существом по эту сторону гор. Вот если бы Гейгер был живой... Но нет.

Нам просто нужен ветер. Давай, Боженька, поднапрягись. Пусть всё пройдёт, как я задумал.

[. . .]

10 декабря, 20хх

05:38 А.M.

Светает. Лебедь злой, как чёрт. Курю на улице, пока ему накладывают швы.

Орёт из палатки, что убьёт меня. Неправда, душа моя, раньше тебя это сделают Ветерок и радиация.

10 декабря, 20хх

01:07 Р.M.

Мы с ним...

Я расскажу, что случилось.

[неразборчиво]

Доводилось когда-нибудь спать с человеком, который весь - как часть тебя? Расстанешься с ним - и будешь кровоточить, как будто от тебя кусок отрезали.

Лебедь такой.

Я держал его крепко, а он завалил меня в каких-то ёбаных кустах, как будто знал, что это - последний раз. И позже, в палатке...

Лебедь сидел, опустившись задом на пятки, и держал меня поперёк живота. А я насаживался, Боже, Боже, как я насаживался! Откинулся назад, вцепился пальцами в его патлы - они у Лебедя уже не белые, сплошная пыль и пот. Прижался лопатками к его груди - а он весь твёрдый, липкий от испарины, с узким розовым швом через левый сосок. Совсем матёрый уже, шрамами обзавёлся, боевыми ранениями, ишь ты... Не то, что тогда. Когда он к нам пришёл - весь такой гладкий, белокожий и беловолосый. Чистый, как слеза.

Он и сейчас такой... Сияет весь, аж смотреть больно. Счастливый. А глаза у него - тёмные.

Утром Лебедь трахал меня снова, уложив спиной на брезент, а я раздирал его плечи ногтями и выл, и стонал, и забыл, кажется, обо всём, начиная с дурацкого самоубийственного плана.

А на рассвете вспомнил.

Вытер пот с лица, нащупал под шмотками обрез, передёрнул затвор и прострелил Лебедю ногу.

Всего лишь икра. Ходить сможет, перебьётся. А бежать не сумеет - для операции не годен. Он так орал, так орал...

Прости. Я слишком сильно тебя люблю, чтобы пустить в это пекло. Я лучше сам. А ты - живи.

[. . .]

13 декабря, 20хх

11:02 Р.M.

Гриватый подал сигнал.

Ну всё.

Лебедь меня...

Раньше вон злился. Орал. Нос мне разбил. А сегодня держал, обхватив поперёк спины. Уткнулся лицом в отворот ветровки и молчал, молчал...

Он-то знает. Все знают.

Пожелал мне "попутного ветра" и улыбнулся ещё - криво так, уголком рта.

Не знаю, как с ним прощаться. Не могу. Не могу так больше.

Спаси и сохрани отпрысков своих, Господи. И мёртвых, и живых, и тех, что вскоре умертвятся. Слова мои, воля небесная, благословение твоё, аминь.

Это в последний раз, Господи.

Больше я тебя не потревожу.

[. . .]

[неразборчиво]

Его нет.

Он, безбашенный придурок, всё-таки сделал, что хотел. Теперь у нас тут уровень радиации, как в аду, но мы-то знаем, что могло быть и хуже.

По самым примерным подсчётам Визгарь и его парни спасли семьдесят тысяч жизней. Если не скромничать и захватить горный хребет, то сто - сто пятьдесят. Я охуенно за всех рад, но лучше бы он тогда выстрелил мне в голову, а не в ногу.

Жить без него - это как жить без двух почек, селезёнки и ещё пары органов навскидку. Очень больно и очень хочется кого-нибудь убить. Возможно, себя, но я же сильный. Не самоубийца. Боженька не одобрит, ха-ха. В цеху Визгаря все почему-то очень верили в Боженьку.

Я сменил место жительства - подальше от атомных станций и бывших знакомых. Тут хорошо. И выживать несложно - даже одному.

Утром уйду в белые воды. Если меня там не утопят никакие твари, вернусь на берег чистым, свободным и без единого воспоминания о прошлой жизни. У меня нет дневника, который смог бы рассказать, кто я такой и как выживать в этом мире. Зато у меня есть его дневник.

Стану Визгарём и доживу его жизнь.

Будет круто.

Единственное, чему больше нет места в моей голове - это он сам. Я не хочу о нём помнить, я не хочу даже знать о его существовании, я не хочу каждую секунду думать о том, что живу без ноги, без руки, без самого важного человека в моей жизни.

Лучше и правда без руки.

Все страницы с нашей историей... Я их вырву и выброшу. А если вы это читаете, то вы, мсье, тот ещё мудак. Это всё - только между мной и ним. И нашим загибающимся миром.

14 января, последний год на этой грёбаной планете.

Запись последняя.

Боже, храни твоих мёртвых отпрысков.

Мне страшно, но так будет проще.

страницы [1] [2] [3] [4]

Этот гей рассказ находится в категориях:
Любовь и романтика, Фантастика и мистика, Бисексуалы

Вверх страницы >>>
В начало раздела >>>
Прислать свой рассказ >>>