BlueSystem >
Горячая гей библиотека
Армейская любовьЧасть 2 Наверное, всю эту ночь
счастливая улыбка не сходила с моих губ. Я спал спокойно. Я больше не был одиноким, загнанным волчонком, я больше не был
изгоем, напряженно оглядывающим все вокруг. Среди ночи проснулся. Все спят. Свет падает из окон, освещая лица,
простыни, приоткрытые тела ребят. Я вспомнил танец со своим парнем, вспомнил его глаза, тело, его красивый и большущий хуй,
вспомнил, как он раскрыл мои губы и вошел в рот, вспомнил, как полилась сперма, вспомнил все до мельчайших подробностей. Мне
захотелось, чтобы все повторилось снова. Мой хуй стоял. Я коснулся его рукой - вверх, вниз - какое же это
блаженство! Я хочу снова кончить. Хочу кончить прямо сейчас! Я оглядел казарму. Все спят. Кажется, спят. Посмотрел
на соседа справа (наши кровати соединены), спит. Тогда откинул одеяло в сторону и тихонько спустил свои трусы до колен. Я
хочу кончить себе на живот, чтобы видеть сперму, чтобы обмакнуть потом свои пальцы в ней и попробовать на вкус. Я
начал дрочить. Сдерживая себя, чтобы растянуть удовольствие, стиснув хуй в руке, я открывал и закрывал головку члена,
медленно, представляя, что касаюсь ее языком. Другой рукой я гладил живот, потом сосал свои пальцы и уже влажными пальцами
теребил соски. Вдруг я увидел, что одеяло моего соседа зашевелилось. Я остановился испуганно и, толком не зная,
что делать: то ли резко накинуть на себя одеяло, то ли потихонечку натянуть его, - смог только повернуть голову и
посмотреть. Открытые спокойные глаза смотрели на меня. Одеяло продолжало шевелиться. Я не знал, что сказать и
молчал. Тогда он освободился от одеяла... подлец, он тоже дрочил! Его трусы также были спущены до колен, обнажая стройные
сильные ноги и рельефный живот, на который как раз и попадал блеклый свет с улицы. Он уверенно держал в своей руке серьезное
орудие, также спокойно закрывая и обнажая его головку. Интересно, было ли видно на моим лице восхищенное удивление... я
подумал, что если бы сейчас это орудие выстрелило, то наверняка его заряд достиг бы моего лица и я бы просто захлебнулся
спермой. Я подумал, что слишком долго смотрю на его хуй, и быстро перевел глаза на его лицо. Он улыбнулся, со спокойным
удовольствием оглядел мое тело, продолжая надрачивать свой хуй, другой рукой взял мою руку, державшую член, задвигал, давая
понять, чтобы я продолжал дрочить. "Ничего страшного здесь нет, - подумал я, - мы просто вместе дрочим".
И мы дрочили, глядя на члены друг друга, заторапливая движения и вновь сдерживаясь. Не хотелось кончать сразу.
Хотелось, чтобы эта дуэль еще продолжалась, и невозможно было уже больше не кончать! Он вдруг остановился, пододвинулся ко
мне вплотную, взял мою руку с моего члена и переложил на свой. Его пальцы стиснули мой член, и сильная рука стала ебать мой
хуй нежно и требовательно. Он подложил свою левую руку мне под голову, и моя голова как-то незаметно и естественно оказалась
на его груди. Я чувствовал, что ему хочется увидеть как я обкончаюсь и задергаюсь. Это будет наслаждением для него и
последней каплей для собственного удовольствия. Он хочет видеть, как я кончаю! Эта мысль возбудила меня еще
больше. Он дрочит мой хуй, а я дрочу его! Как крепко он обнял меня и как горячо он дышит прямо в мои волосы! Больше
невозможно сдерживаться! Я не могу больше останавливать себя! Я не могу! Сперма брызнула из меня, и ее капли в это же
мгновение я почувствовал на своей шее и груди. Горячие. Желанные. А он не прекращал мне дрочить. Он хотел, чтобы вышло все,
что может подарить мой член в наслаждении! Ему это нравилось! Ему нравилось, что я кончаю, доведенный до этого его рукой!
Ему нравилось смотреть, как я дрожу и извиваюсь, а он крепко держит меня. Вот только я не мог дрочить ему. В этот
момент рука разжала его член и выпустила. Тогда он схватил его сам. Стал дрочить быстро, не отпуская меня. Еще крепче прижал
к себе, звук блаженства вырвался из его губ и угас в моих волосах. Я поцеловал сосок на его груди. И в это же мгновение он
вдруг задергался, словно в конвульсиях и что-то горячее залило все мое лицо. В первые секунды я даже не понял, что
произошло, и потом... сперма! Сперма залило мое лицо. Не было испуга, мне не было неприятно, я не испытывал брезгливости.
Наоборот - как-то покойно и хорошо. Он успокаивался, вздрагивания происходили реже и становились более мягкими. Он
не отпускал меня, лишь благодарно поглаживал мое тело. Одна из капель его спермы была где-то рядом с глазом, и он начал
слезиться, в нем что-то пощипывало. Я хотел вытереть, но он сделал это сам, аккуратно и нежно. А потом стал растирать свою и
мою сперму по себе, по мне. Он растирал ее так, словно выводил магические знаки любви на наших телах. А потом поднес палец
со спермой к моим губам. Я повернул голову и вопросительно посмотрел в его глаза. Он улыбнулся и облизал сперму с пальца,
также спокойно и уверенно, как делал все. Мне захотелось подержать его хуй с остатками спермы во рту, и я потянулся, но в
последнее мгновение не решился. Ну, осмелься хоть на что-нибудь! Я наклонился к его животу и коснулся языком спермы. Что-то
в этом есть! Какое-то завершение наслаждения, какой-то изысканный кайф! И я слизал сперму с его живота. Видел ли
кто-нибудь, что происходило между нами этой ночью - не знаю. Никто ничего не сказал. Я подумал, не все ли равно. Столько
счастья за одни лишь сутки! Это вознаграждение за терпение и осмотрительность или это соблазн, чтобы потерять
осмотрительность и распуститься? Моего соседа и нежного крепкого ночного любовника на утро отправили в другую
часть. Он, вообще, провел у нас только двое суток, приехав, откуда-то в мою жизнь, чтобы я никогда не забыл эту армейскую
ночь, и исчезнув из нее навсегда. Значит, это все-таки вознаграждение. Как же быстро человек привыкает
ко всему хорошему, даже если хорошее можно было бы скорее назвать чудом! Если чего-то очень сильно хочешь и очень сильно
ждешь, и это что-то вдруг приходит, да еще приносит с собой что-то неожидаемое, начинаешь думать, что так будет всегда и
завтра судьба снова подарит тебе чудеса. Это кажется уже естественным и нормальным. Но, увы, чудеса потому и называются
чудесами, что происходят чрезвычайно редко и, может быть, уже не повторяются никогда. Мой ночной сосед уехал, оставив
возможность вспоминать и фантазировать о том, что могло бы быть дальше, если бы... Мой кареглазый соблазнитель,
казалось, потерял ко мне всякий интерес, был равнодушен при встречах и не давал мне повода ни о чем говорить. Я переживал. Я
мучался, полагая, что он презирает меня и стыдится того, что случилось. Я думал, что напрасно так быстро позволил себя
уговорить. Наверное, нужно было делать вид, что со мной это впервые. Наверное, нужно было спровоцировать его заставить меня
взять в рот силой, чтобы его хотя бы мучили угрызения совести, или добиться, чтобы он тоже взял в рот и тогда бы он не смог
презирать меня. Я корил себя, снова и снова возвращался к тому вечеру, размышляя о том, как же все-таки я должен был
поступить. Конечно, он презирает меня. С замиранием сердца, я ждал, что теперь он кому-нибудь обо мне расскажет и не
сегодня-завтра отношение ко мне изменится, меня начнут бить и заставлять сосать все подряд. Это было страшное ожидание. Я не
мог думать ни о чем другом, старался не привлекать к себе внимания, почти не разговаривал, почти растворился на фоне серых
казарменных стен. С ним тоже старался не встречаться, а, встречаясь, вел себя как провинившийся школьник, глубоко осознавший
свою вину. Когда же все-таки взгляды наших глаз пересекались, я молил только об одном: не предавай меня, пожалуйста, не
предавай. И вдруг, недели через три, я почувствовал, что он как будто чаще и охотнее стал заговаривать со мной.
Еще только по делу, но уже как-то доброжелательно или, во всяком случае, не столь сухо и равнодушно. "Наверное,
показалось" - подумал я. На следующий день он вдруг сам зашел ко мне по работе, хотя обычно это делал я, забрал
необходимые документы, уже почти в дверях неожиданно обернулся и спросил: "Ну, как дела?" От счастья я
буквально задохнулся! Мне хотелось обнять его, упасть на колени, пресмыкаться перед ним - что угодно! Наверное, глаза мои
сияли радостью и благодарностью, сияли щенячьи глупо и преданно. Он как-то смутился, потом взял меня за плечи, что-то хотел
сказать, но смутился еще больше и, по-мужицки ласково, произнес: "Дурачок!" Этого было
достаточно, чтобы я снова был счастлив. Этого было достаточно, чтобы я снова принадлежал ему. Я начал рассказывать ему обо
всем подряд, захлебываясь и перескакивая с одного на другое, я говорил о том, что пишут из дому, о ребятах в казарме, о
старшине и еще бог знает о чем. Я нес всякую чепуху только за тем, чтобы он подольше был рядом со мной, чтобы видеть его,
чтобы не оказаться опять наедине с собой, терзаемым неуверенностью и сомнениями. Он слушал, иногда улыбаясь, как старший
брат, с нежностью и терпением. Потом взял мою руку. Я замолчал. Он смотрел мне прямо в глаза: "Придешь ко мне
сегодня вечером?" Я покраснел, все завибрировало внутри и я не смог ничего произнести. Я кивнул головой, уже не
глядя в глаза. Он пожал мне руку: "До вечера!"
страницы [1] [2] [3]
Этот гей рассказ находится в категориях: Военные, Первый раз, Любовь и романтика
Вверх страницы
>>>
В начало раздела
>>>
Прислать свой рассказ
>>>
|