Горячая гей библиотека

Отец и сын

Часть 2 (последняя)

Раззадоренный, я без смущения сбросил всю одежду и приблизился к ним. Светлана теперь оставила Арта и снова взялась за меня. Голый Арт со стоящим колом приличного размера и манипуляции Светланы языком и губами так завели меня, что на этот раз увернуться она не успела, и я кончил ей прямо в рот. Так я не кончал никогда. Это нельзя было даже сравнивать с дрочкой, а Светлана, проглотив всё, с видимым удовольствием облизала мой агрегат до блеска.

Только теперь, открыв закрытые от удовольствия глаза, я увидел, что дама уже стоит буквой Г, а Арт вставляет свой агрегат ей в задницу. Увидев мои округлившиеся глаза, он прокомментировал ситуацию:

- Передок я тебе сохранил, да и в задницу мне больше нравится. Отдохни пока малость. Пусть твой дружок в себя придёт.

Всё это он говорил таким будничным тоном, будто делает какую-то ежедневную работу.

Между тем Светлана стала постанывать, а у меня от такого вида всё снова встало по стойке смирно.

- Презики на тумбочке, - просветил меня заботливый Арт, - раскатывать-то умеешь?

Там же, на тумбочке, лежал и тюбик с кремом. Я слегка смазал моего дружка, раскатал по нему презерватив и его тоже смазал. Почему-то мне казалось, что от того, что мы делаем, Светке должно быть больно. Но по её стонам этого сказать никак было нельзя. Арт минут 5 пошеркал сзади, а потом лёг на кровати на спину, так, что его расставленные ноги остались стоять на полу, а даму усадил к себе спиной. Наездница легко вобрала в себя его агрегат и стала скакать на нём, поглаживая влагалище пальчиками. Арт приподнялся, взял её за груди и, прижав, повалил на себя.

- Пользуйся, - предложил он мне, показывая на открывшееся влагалище.

К тому времени у меня уже всё звенело, и второго предложения не потребовалось.

Это было что-то. Я ещё не знал, каков бывает обычный секс, но двойное удовольствие от женской вагины и мужского члена за тонкой перегородкой, трущегося о мой член, просто снесло мне крышу. Такого кайфа я не испытывал никогда, и даже в самых смелых мечтаниях не мог представить такого. Жаль, продолжалось это недолго. Или мне показалось, что недолго...

Светка стонала, а я, когда стал кончать, просто не смог сдержать какой-то звериный вой! Немного спустя Арт тоже стал кончать. Я это чувствовал по тому, как его агрегат стал ещё тверже и вдруг задёргался, отстреливаясь.

Мокрые от пота, мы ещё полежали так, наслаждаясь какой-то опустошённостью, но Светлане это надоело.

- Всё, отваливайте, совсем задавили, - сказала она, сбросила меня с себя и пошла в ванную.

Теперь мы с Артом просто лежали рядом и наслаждались покоем.

Светлана помылась, оделась и ушла, сказав вместо прощания, чтоб звонили.

Артур приподнялся на локте, рассматривая меня.

- Как первая брачная ночь?

- Охренеть! Хорошо, но мало. Я надеялся, что она на всю ночь, Михалыча отпустил.

- Смотри-ка, разгулялся, а то всё: я не такая, да я девственник. Все мы такие, а на всю ночь они не подписываются, не железные. Мало показалось - можешь подрочить. Кстати, приборчик у тебя ничего! В душе посмотрел - так, ничего особенного, а в деле ой-ой! Не мерил? Сантиметров 20, не меньше, и стояк железный... Иди мойся. Ты потный и вонючий, - подтолкнул меня локтем Артур.

Я и пошёл. После душа я оделся, вышел на кухню, включил чайник и стал ждать, когда помоется Арт, чтоб вместе попить кофе.

В отличие от меня, полностью одетого, Артур вышел к столу в одних трусах. Он совершенно ничего не стеснялся. Впрочем, чего уж теперь-то стесняться, да и после тренажёров мы всегда мылись под душем обнажёнными.

Спать мы остались у меня - утром у меня должна была быть первая пара; благо, кровать широкая. Проснулись в обнимку, и Арт простонал:

- Иди уже, ёбарь-тяжеловес, всю ночь спать не давал. Я останусь, буду уходить - дверь захлопну. А может, ключик оставишь? Вдруг хата понадобится, а дома предки?

Ключ я ему оставил. Больше мы вдвоём не встречались. Когда ему выпадал случай, он звонил, что займёт место, я же просто время от времени звонил Светлане. Она привыкла и даже иногда оставалась на ночь с условием, что я дам ей поспать хоть немного.

Шло время, а я нет-нет да вспоминал мой первый раз. И почему-то не Светку, а именно Артура, трахающего её сзади. От этих воспоминаний у меня снова всё напрягалось, так что боксёры пришлось заменить на плавки.

5.

И всё шло своим чередом: институт, спорт, отцовская работа, к которой он исподволь меня приучал... Только вот однажды я сказал ему, что ночую у себя, а Светлана вечером, когда я уже ждал её в квартире, вдруг позвонила и сказала, что приехать не сможет. От такого облома я, конечно, не умер. Попил кофе и отправился домой. И вот тут меня ждал сюрприз!

Ничего не подозревая, я открыл дверь своим ключом, зашёл в квартиру и услышал стоны. Было вполне понятно, что происходит, только стонала не женщина. Дверь в комнату отца была распахнута, и я спокойно мог "полюбоваться" на то, как отец натягивает молодого парня. Был момент, когда я даже залюбовался отцом. В свои 45 лет он был в прекрасной форме. Но этот момент почему-то сменился жестокой обидой: мой отец принадлежит не только мне, и, более того, он опустился до секса с парнем! Я мог бы его понять, если бы под ним была женщина (всё-таки 10 лет прошло после смерти мамы, а он здоровый и сильный мужик), но секс с парнем... В моём сердце смешалось всё: и обида, и досада, и брезгливость, и, как ни парадоксально, ревность. Что удивило меня самого, так это то, что это была не ревность к отцу, а ревность к изумительно красивому мужчине. Только теперь я понял, что уже давно не сижу у отца на коленях, не обнимаю его и он уже не обнимает меня; и ещё я понял, что давно смотрю на него как на очень привлекательного мужчину.

Я лежал на своей кровати и сначала тихо плакал, а потом эти тихие слёзы превратились в рыдания. Я прощался с чем-то дорогим и важным в своей жизни, и это было очень больно. Так больно, что я даже не заметил, как отец вошёл в мою комнату и присел ко мне на кровать. Только когда его рука опустилась мне на спину и стала гладить её, я дёрнулся и через слёзы и рыдания выдавил из себя:

- Уйди!

На большее меня просто не хватило; а он продолжал гладить меня по спине, и я постепенно стал успокаиваться. Кто я такой, чтобы судить его?! Он, совсем чужой, по сути, дядя, отдал мне столько лет своей жизни, вырастил, выкормил меня, воспитал и обеспечил всем необходимым. Да и, если честно, я начал возбуждаться и понял, что в этих слезах есть значительная доля желания оказаться на месте того парня.

6.

Почувствовав, что я прихожу в себя и уже в состоянии слушать, отец попросил:

- Постарайся понять меня, - и начал рассказывать. - Сначала ты был просто смешной и забавный пацан, и мне было интересно возиться с тобой. Потом умерла твоя мама, и ты остался один. У меня даже не возникало мысли отказаться от тебя. Более того, когда органы опеки стали наезжать на меня по поводу того, что ты не мой родной сын, я, нимало не сомневаясь, оформил акт усыновления. Ты даже не заметил, что стал носить мою фамилию. Шли годы, ты подрастал, а вот со мной стало твориться неладное. После смерти матери прошло много времени, но ни одна женщина не привлекала меня, хотя и были поползновения посягнуть на мою свободу. К сороковнику я и вовсе понял, что гораздо больше меня привлекают мужики. На них я заглядывался, о них фантазировал, с ними мог бы лечь в постель. Но вот случилось событие с твоей поллюцией, и, обнимая и успокаивая тебя, я вдруг почувствовал, что возбуждаюсь. Это стало таким шоком для меня, что я, быстренько сказав, что следовало, ушёл в свою комнату. Чем больше я думал, тем яснее понимал, что отношения отца и сына закончились, что началась мука неконтролируемых желаний. Твоя просьба об абонементах в спорткомплекс подсказала мне какой-то выход из ситуации - мы стали реже видеться и меньше общаться. Я был совершенно спокоен насчёт тебя - с тобой постоянно был Михалыч. Он был не просто твоим шофёром, в его обязанности входило неусыпное наблюдение за тобой. Я знал о каждом твоём шаге, о всех твоих друзьях и приятелях и был спокоен: ты ни разу не совершил что-то недостойное или предосудительное. И вот именно эта правильность стала напрягать меня: ты, молодой красавец, вполне обеспеченный человек, здоровый и сильный, ни разу не познакомился ни с одной девушкой, завёл себе друга и этим ограничился. Между тем спорт и учёба сделали тебя красивым не просто внешне, от тебя исходило какое-то сияние доброты, высокого интеллекта, ты светился изнутри, и не одна девушка, по словам Михалыча, глотала по тебе слюнки.

Как я их понимал! Мне самому всё труднее и труднее становилось сдерживать себя. Когда-то ты любил прижиматься ко мне, садиться на колени, обнимать; теперь того же хотелось мне, но я не мог себе это позволить! И когда стало совсем уж невмоготу, я принял жёсткое решение отселить тебя. Мне ничего не стоило привести в порядок квартиру, которую мы действительно не продали в своё время, а отдали внаём. Твоя мать была убеждена, что придёт время, когда ты оперишься и улетишь из гнезда...

К твоему дню рождения всё было готово. Я хотел посидеть с тобой в ресторане вдвоём, но ты пригласил и Артура. Деваться было некуда, взяли и его. Я слышал всё, что он тебе нашёптывал, когда вы вошли, и, признаюсь, мне было это неприятно. Должен сказать, что мне твой Арт не нравится. В отличие от тебя он бесшабашный гуляка и бабник. Поэтому мне не хотелось, чтобы вы с ним остались в этот вечер в квартире, и бальзамом на сердце стало для меня твоё желание поехать домой.

Но, как бы там ни было, отношения наши изменились. Ты стал часто оставаться ночевать в своей квартире, ты всё больше удалялся, а мне здесь в такие ночи хотелось выть волком. Поэтому я нашёл в интернете молодого человека, который не был мне уж совсем противен, взял его в офис курьером и частенько после работы развлекался с ним. Так мне становилось легче. И вот сегодня ты позвонил, сказал, что останешься у себя, а я, находясь в предчувствии бессонной ночи, привёз с собой Марата. Дальше тебе всё известно...

Пока он говорил, я успел перевернуться на спину и смотрел на отца. Света в комнате не было, но в Москве темно не бывает, и я прекрасно видел его. Он не стал одеваться, сидел с закрытыми глазами в одних трусах и, кажется, обращался вовсе не ко мне. Лицо его было такое отрешённое, что казалось, будто он спит. Я слушал, и мне хотелось плакать от умиления: вот же он, мой папа, он по-прежнему и даже сильнее, чем когда-то, любит меня. Какой же дурак я был, когда мне хотелось обнять его и прижаться к нему всем телом, а я внушал себе, что это ему не понравится, что так мужчины не поступают, что я уже большой. Мне до слёз было жалко его, мне до слёз было жалко себя. Как много глупостей совершают люди из одного только непонимания.

Я и не заметил, как в ходе рассказа отца обернулся вокруг него калачиком, положил голову на его ногу и тихо уснул.

Утро мы встретили в одной постели. Я открыл глаза и увидел отцовскую улыбку. Папа обнял меня и, нежно поцеловав, шепнул:

- С добрым утром, сын!

- С добрым утром, родной, - ответил я и теснее прижался к отцу.

Ура! Жизнь продолжается!

страницы [1] [2]

Этот гей рассказ находится в категориях:
Любовь и романтика, Мужики и молодые, Бисексуалы

Вверх страницы >>>
В начало раздела >>>
Прислать свой рассказ >>>