Горячая гей библиотека

Всё совсем не так

Часть 2 (последняя)

И однажды вечером звонок. Твой голос. И почему-то он казался мне гораздо ближе. И только когда я подошёл к окну, видимо старая память подтолкнула обоих, я понял, что ты сейчас, как и тогда, стоишь под моим окном. Ну что ж. Так и быть. Помня, что я в доме один, распахиваю окно. Ты подтягиваешься и через пару секунд уже стоишь передо мной. И я снова сверлю тебя глазами. Но когда ты всё же поднимаешь на меня свои, в них уже нет ни толики той грусти, что была в тот день. Снова этот твой прежний, холодный и колючий взгляд. Похоже, ты дико зол. И на секунду я теряюсь. И ты это замечаешь. По твоим губам скользит прежняя презрительная улыбка.

- Ты так и остался той прежней "девчонкой", - смешок, и он толкает меня в плечо.

Но, видимо, что-то внутри меня именно этого и ждало. Вся моя растерянность сгорает в пламени дикой ярости к тому, кто стоит сейчас передо мной. Жаль, ты не учёл, что мы теперь примерно равны физически. Схватив тебя за ворот рубахи, которая трещит по швам от моей хватки, с силой швыряю тебя от окна к двери. На ногах устоять тебе не удаётся, так как ты спотыкаешься о ковёр на полу и пролетаешь это расстояние, врезаясь головой в дверь. А я, не теряя времени, нагоняю тебя и, подтащив тебя за ворот, бью кулаком в лицо. Твою голову откидывает, и ты снова ударяешься уже затылком о дверь - из носа струйкой стекает кровь. Вот снова встряхиваю тебя и заношу руку, но тут пуговицы на твоей рубашки с цокотом разлетаются по полу, обнажая грудь. И меня словно переклинивает:

- "Девчонка" говоришь? Сейчас разберёмся, кто из нас кто, - шиплю я и, перехватив тебя за волосы, с силой тащу на себя.

Ты шипишь от боли и, упираясь ногами, пытаешься встать. Не выходит. Оттащив тебя от двери и прижав к полу, я тянусь к твоему ремню. И тут же в твоих глазах всё, как в отражении стекла. Ты в ярости пытаешься скинуть меня с себя. Но не удаётся. Я снова бью, но теперь уже в живот. От этого ты начинаешь задыхаться, прижав обе руки к животу, и ты пропускаешь то, что я расстёгиваю твой ремень и тяну его на себя, вытаскивая его из джинсов, а затем, преодолев твоё слабое сопротивление, переворачиваю на живот и заламываю обе руки, стягивая их тем же ремнём.

Вот теперь ты обездвижен и без какого либо шанса на спасение - полностью в моей власти. Усмехаюсь тому, как ты пытаешься трепыхаться, когда моя рука проскальзывает между тобой и полом и быстро расправляется с пуговицей и молнией. Стаскиваю с тебя всё разом. Ты вдыхаешь резко воздух и шипишь, ведь я так и продолжаю удерживать тебя за волосы и вжимать лицом в пол. Твоё лицо давно покраснело, только вот не разобрать: это от обрушившейся на тебя ярости или от стыда.

Сам не понимаю почему, но в тот момент, когда я увидел твоё обнажённое тело, желание обладать им просто лишило рассудка. И вот я уже чуть тяну тебя за волосы и впиваюсь грубым поцелуем в колючую от щетины скулу, затем прикусываю мочку уха и этим вызываю хриплое рычание. Оставив череду засосов, я сперва целую плечи, кусаю покрасневшую кожу и снова зацеловываю. И опять твоя не имеющая никакого смысла попытка вырваться. Но это распаляет меня ещё больше: то, как ты извиваешься, и твоя пятая точка, соприкасающаяся с моим уже пылающим под тесной тканью членом.

И вот на какое-то время я выпускаю твои волосы и, отстранившись, стаскиваю одежду и с себя. Когда наши тела соприкасаются вновь, тебя вдруг пробивает холодный пот, и по телу пробегает мелкая дрожь. Но ты продолжаешь сопротивляться и молчать при этом, лишь иногда слышно, как шипишь и рычишь от злости. Эти твои трепыхания. Яростные урчания и попытки скинуть меня. Злюсь. И одной рукой снова хватаю за волосы на затылке и тяну их на себя. Ты выгибаешься. И тут же вторая моя рука впивается в твоё бедро, и я тесно прижимаюсь возбуждённой до предела плотью к твоему заду. Ты задыхаешься, и воздух из лёгких вырывается хриплый, рваными полувздохами-полувсхлипами. Когда я снова начинаю целовать твои плечи, ты вздрагиваешь и отдёргиваешься. И тут я взрываюсь. С силой вжав тебя в пол, я направляю себя и одним резким толчком вхожу в тебя. Кричать не выходит - ты мычишь в ковёр под тобой. И тут же замираешь. А мне теперь уже всё равно. Я даже не даю привыкнуть тебе. С яростью вколачиваюсь в тебя до упора. Теперь тебя всего сотрясает от боли и от сдавленных рыданий. Ещё немного - и ты подчиняешься полностью. Как безвольная кукла, распластавшись и не шевелясь, дабы не сделать себе ещё больней. Покрывая твои плечи и спину со сведёнными от боли лопатками, поцелуями-укусами, смещаюсь на шею и щёки, я чувствую солоноватый привкус смешавшихся с потом и кровью слёз.

Не знаю, как долго я истязал тебя. Но когда я прекратил, то ты уже даже не всхлипывал, только вот тело била крупная дрожь. А когда ты понял, что тебя оставили в покое, - сжался в ком. Глядя на тебя такого, я лишь хмыкнул и, стащив с постели плед, набросил его на тебя. Больше ничего не хотелось. Там внутри меня по какой-то причине возникла пустота. Натянув боксеры, я забрался на кровать и окунулся во тьму внутри себя.

А вот утро было жутким. Осознание того, что я натворил, начало приходить ещё в полудрёме. И как только я понял, что это точно не приснилось, глаза распахнулись, и резко вскочив, уставился на то место, где вчера оставил тебя. К горлу подкатила тошнота и душащей петлёй сдавила его. Тебя не было. Как ты высвободился самостоятельно, я не знаю. Как смог подняться и уйти после такого. Не было ни тебя, ни вещей, даже разодранной рубашки. Только на светлом ковре были видны разводы от твоей крови.

Я стал метаться по всей комнате. Как?! Как я на такое пошёл? Зачем так с тобой? Да, я хотел мести, но... В отчаянии я метнулся к окну и остолбенел. На стекле неровным почерком кровью было написано: "Прости". Тело содрогнулось, и ноги, став ватными, подкосились, и я рухнул на колени, обхватив голову руками. Хотелось кричать, но ком, застрявший в горле, не давал этого сделать. Вырывались лишь жалкие сипы и всхлипы. Голос исчез.

А в голове словно калейдоскоп всей жизни. И только вспомнив всё, что произошло между нами до деталей, я понял. Понял то, что не ты был отбросом, не ты мучил меня, а я. Ты просто был трусом, болваном. Тем, кто не мог сказать правды. Но ты пытался всё показать на действиях. А я просто оказался слеп. И когда ты избил меня, это было просто отчаяние. Твой крик, которого я просто не мог расслышать и понять.

Весь день, как будто в клетке, я метался в своей комнате, сжираемый тем, что я - последняя тварь, от которой тебе, глупому, стоило бежать. А потом в голову снова полезли мысли о твоём теле, о том, как я ощущал его под собой. И сейчас, вспомнив это, я почувствовал, как лечу в бездонную пропасть. И имя ей отчаяние. Изнутри всё выжигало. Крики, рвущиеся из меня, застревали в горле, вынуждая лишь взвывать, как раненного волка.

Нет, я хочу тебя видеть, хочу слышать! Пускай выплеснешь на меня всю злобу и ненависть, но я не отпущу. И пусть снова буду в твоей тени, но только бы рядом. Собираюсь так, как даже на службе не мог сделать. Вылетаю из дома и несусь со всех ног к тебе. И вот, когда я уже достиг заветного поворота, вдруг осознаю, что вот так, влетев к тебе, я могу лишь сделать хуже. Замираю и устремляю взор на теперь уже виднеющийся дом. Везде темно, но в окне твоей комнаты виднеются слабые блики. И я шагаю из укрытия уже медленнее, но так же уверенно.

Оказываюсь во дворе и преодолеваю расстояние от ограды, через которую только что перелез, до твоего окна, шурша гравием под ногами. И шорох мелких камешков сейчас сравним лишь со скребущимися кошками, что рвутся наружу из моей груди. Останавливаюсь у приоткрытого окна. Но не на долго. Прыжок. А затем подтягиваюсь и ступаю на пол комнаты. Сдвинув занавеску, замечаю тебя, сидящего спиной к окну. Ты за письменным столом, склонив голову, и из динамиков тихо вторит твой голос: "Прости за эту вот порочную любовь". Я не слышал её прежде, но не это важно сейчас... Тихо окликаю тебя, и ты резко оборачиваешься. Вскочив на ноги, ты начинаешь пятиться к двери, что теперь прямо за твоей спиной.

- Подожди, - выдыхаю я. - Я придурок. Урод моральный. И знаю, что это ничего не меняет. Вины я не заглажу только этим признанием, - голос предательски срывается на каждом слове. - Но ты очень нужен мне.

Я медленно сокращаю расстояние между нами. А ты уже вжался в дверь, но даже не пытаешься открыть её и на помощь звать не пытаешься. И вот я уже стою так близко, что вижу, как ты начинаешь дрожать, губы сжаты в тонкую нить до белизны, и, борясь с душащими слезами, ты часто моргаешь. Мы почти одного роста. И именно поэтому я вижу в глазах страх от моей близости сейчас. Бог мой, что же я сделал с тобой!? Губы искусаны в кровь. Нос сбит - так же, как и скула, и под одним глазом почти чёрный синяк. Вот я поднимаю руку, чтобы прикоснуться, а ты рефлекторно вжимаешься в дверь, хотя больше уже и невозможно, и прикрываешься обеими руками. И я ужасаюсь ещё больше. На обеих руках, там, где я скручивал ремнём, остались синяки и ссадины от тех твоих попыток высвободиться. Теперь осознание, что я всё разрушил, с новой силой накрывает меня. И я, почти в голос взревев, отступаю от тебя, прикрываю рот рукой и до боли зажмуриваю глаза. А потом я слышу твой голос, перебиваемый душащими тебя всхлипами:

- Я сам виноват, - и ты чуть задыхаешься.

А я открываю глаза и непонимающе смотрю на тебя. В чём?! Как так провиниться нужно, чтобы вот такое вот стерпеть?! Я отворачиваюсь и молча движусь в сторону по-прежнему открытого окна.

- Не уходи! - всхлип. - Я же больше никому не нужен.

И тут я не сдерживаюсь, резко оборачиваюсь. Вижу то, что ты уже почти на середине комнаты, и в миг сокращаю оставшееся расстояние между нами. И как только я касаюсь тебя, тело начинает трястись, и слёзы, что ты душил в себе, вырвались солёными бисеринами, скатывающимися по щекам. Ты вовсе не пытаешься удержаться за меня, когда твои ноги подкашиваются, и ты начинаешь падать. Но я успеваю удержать тебя и уже медленней опускаюсь вместе с тобой на пол. А ты, уткнувшись куда-то в мою грудь, тихо, почти безмолвно сотрясаешься от рыданий; и когда твои слёзы проникают сквозь ткань футболки, они выжигают не только всё снаружи, но и внутри.

Не знаю, как долго мы вот так лежали, но когда твои рыдания стали стихать, мои руки сами потянулись в карман. Я достал телефон и наушники и, отдав один тебе, а другой вставив в своё ухо, включил "play", и в них зазвучал давно полюбившийся и объединивший нас рок.

страницы [1] [2]

Этот гей рассказ находится в категориях:
Любовь и романтика, С другом, Первый раз

Вверх страницы >>>
В начало раздела >>>
Прислать свой рассказ >>>