Горячая гей библиотека

Империал (глава 1)

Часть 4

В класс вошёл священник, невысокий, седые волосы ниспадали на плечи, бородка узкая, но длинная. При всем этом вид у священника был очень даже добрый. Позволив школярам сесть, он окинул всех печальным взором.

- Вы уж, наверное, знаете, что я вас покидаю. И знаю я, что вините вы в этом кое-кого, - при этих словах он взглянул на "принца", бледное лицо которого стало совсем белым. - Я напомню вам, что мы сейчас переживаем самую тяжёлую седмицу Великого поста, в которой Господь был и возвеличен людьми, и ими же низвергнут. Как раз в эту ночь Господь молился в Гефсиманском саду, молился, зная свою судьбу, прося отца Небесного об иной участи, но, не изменив Завету, оказался пленён. Я уж всяк не ровня Учителю нашему, но тоже шёл своим путем, веря, что он правый. Я знал, что лукавлю, что вместо догм пытался донести до вас Живое Слово, как понимаю, пусть и не всегда правильно с высокой точки зрения. Начальство должно было меня наказать, вот и наказало. А тот, кого вы вините, - всего лишь смиренное орудие в руках Всевышнего, и всё...

В классе стояла гробовая тишина. Бледный, но ещё более красивый, "принц" понуро сидел на первой парте, кажется, по его щеке катилась слеза.

- Как знать, может, Синод и прав, отстраняя меня. Вот только менее всего нужно хранить злость в сердце своём. Каждый из нас может ошибиться, совершить поступок, о коем потом будет жалеть, - и я, и вы. И всяк человек живёт потом с осознанием этого, и в конце пути мы не спрашиваем его про каждый грех, каждую ошибку, совершенную им, мы оцениваем жизнь целиком, не только прегрешения, но и покаяния, достижения и их цену. У всякого, кто оступился, должно быть право исправить ошибки. Что-то можно поправить быстро, а что-то надо будет поправлять всю жизнь. Главное, помните, что и вы грешны, и вы ошибаетесь. Не возводите напраслины, не разобравшись, не судите, коли вам не дано судить. Помните, что и суд земной, и все сыны Израилевы приговорили разбойников к позорной и тяжёлой смерти. Но Господь сказал тому, кто повинился: "И ныне ты предстанешь в Царствии Небесном рядом с Отцом Моим".

Священник, отец Венедикт, тяжело вздохнул, подошёл к "принцу", положил ему руку на голову, потом перекрестил его и так проделал это со всеми. Практически у всех в глазах стояли слёзы, и никто не старался скрыть их, никто не стеснялся этих своих чувств...

Самым последним занятием была гимнастика. Все юноши перешли через небольшой внутренний дворик к высокому одноэтажному флигелю с высокими стрельчатыми окнами. Снаружи посмотришь - готический храм, а внутри спортивный зал. Но, прежде чем там оказаться, нужно было переодеться. У каждого здесь был свой шкафчик, парни быстро стягивали бушлаты, штаны, за ними следовало и нижнее бельё, так что вскоре они все оказывались совсем нагие, но ненадолго. Тут же они надевали тонкой парусины трико - белые брюки на штрипках и тёмно-синие футболки.

Все были веселы, перешучивались, даже Риттер, это "прекрасный принц", если и не был прощён, то его просто оставили в покое, и он тихо переодевался в уголке. Влад своего тела не стыдился, по счастью, татушками себя он не разрисовывал. Краем глаза он смотрел на стройного блондина, на его золотистые кудряшки внизу живота, аккуратным ромбиком возвышавшиеся над членом, разглядеть который возможности не было.

- Боже! Виктор обрезанный! - раздался весёлый возглас.

Казалось, какая разница, но тут же все парни столпились вокруг Виктора - очень спортивного парня, того самого, которого Влад видел в ещё той, нормальной жизни. Краснея, он пытался отвернуться, но его упорно вертели, как говорится в сказке: к стене попой, а петушком к людям.

- Это всего лишь операция, - отбивался он. - Пустите, придурки.

- Ага, и который рэббе тебе её сделал? - весело выкрикнул кто-то.

Это Влад не знал имя шутника, зато Виктор его знал хорошо. С перекошенным от злобы лицом он кинулся с кулаками на обидчика. Избить неприятеля у него не получилось, но пару раз дать ему хороших тумаков он сумел.

- Что здесь происходит? - гневный голос прорезал раздевалку, заставив юношей притихнуть.

Это был учитель гимнастики, молодой, с аккуратными усиками. Из-под майки выглядывали каштановые завитушки волос. Окинув всех тяжёлым взглядом, он произнёс:

- У вас минута. Кто не успеет, тот получит запись.

Это надо было видеть - все моментально бросились переодеваться, но успеть, конечно, смогли не все. Один из юношей, поджарый брюнет с вихрастым чубом, вбежал в зал в одной майке. Учитель взглянул на его тонкие ноги и торчавший из-под майки член.

- Господин Моисеев! Вы, часом, не приболели?

- Никак нет, Пал Максимыч! - звонко отчеканил тот самый Моисеев. - Спешил встать в строй!

По шеренге гимназистов пробежал лёгкий хохоток. Все знали, а Влад разузнал позже, что Павел Максимович служил в кавалерии, потому подобными штучками его не только не смутишь, наоборот, они в его стиле.

Учитель немного отвернулся, чтобы подавить улыбку, а Моисеев быстро натянул трико. Тут и начался, собственно, урок. Вначале, как положено, немного побегали по периметру зала, потом нужно было забраться на канат. Здесь всё было просто. Канат был самый натуральный, верёвочный, не то что у них в школе - плотный резиновый шланг, по которому карабкаться было неудобно. Здесь же Владислав легко добрался до потолка и спустился вниз. Не составили ему труда и прыжки в высоту, а вот то, что Влад не любил, так это всякие манипуляции с "козлом". Выполнив нужные "па" с помарками, Влад встал возле снаряда, как говорится, по стойке смирно.

- Господин Кассин, вам бы стоило потренироваться, - спокойно, даже с каким-то наигранным равнодушием произнёс учитель.

- Хорошо, - ответил Влад.

Ему трудно давалось привыкание к этому: "господин Кассин", но позапрошлый век начинал нравиться ему всё сильнее. Было многое, к чему надо было привыкать, но, в целом, всё было очень даже неплохо.

Занятия завершились примерно в два пополудни, все парни пошли в раздевалку. Скинув с себя влажные от пота трико, совершенно нагие, они брали мокрые полотенца и обтирались. Влага с них высыхала практически мгновенно, но и пот удалялся, освежая кожу.

Влад искоса поглядывал на своих товарищей, на их упругие стройные тела. Все они были бледны, ни у кого не имелось следов загара, тем отчётливее виднелись тёмные волосики в паху, словно портик, нависающий над самым манящим - членом. Они все были практически взрослые: по сложению, по повадкам, по желаниям. Правда, желания эти приходилось сдерживать, но, думается, каждый "спускал пар" старым, дедовским способом, правда, в приватной обстановке.

Одевшись, юноши прошли в актовый зал гимназии, что располагался на самом последнем, четвёртом этаже, захватив даже антресоли, игравшие здесь роль второго уровня. В центре зала висел парадный портрет Александра III, того самого императора, чей профиль был отчеканен на той самой монете, чьё царствование протекало за окнами этой гимназии.

Всех учеников выстроили по периметру зала: самые младшие ближе, постарше - подальше. Учителя стояли у тыльной стены, перед портретом. В центре возвышался солидный господин в чиновничьем мундире, на его немного продолговатом лице красовалось пенсне на тёмно-красном шнурке.

- Господа гимназисты, - начал солидный господин звучным голосом, - сегодня у нас с вами особый день, тожественный. Гъядот Светлое Хистово Воскъесенье! Это важнейшее событие в жизни всякого хъистянина! Вы отпъавляетесь на небольшие каникулы, в которые я вас настоятельно пыизываю молиться Господу нашему о спасении гъешных душ...

Солидный господин забавно картавил, не произнося "р" и смазывая "л". По всему было видно, что это директор гимназии. Он говорил долго, самозабвенно, но скучно, даже учителя стали переминаться с ноги на ногу, искоса поглядывая на часы, что висели напротив, прямо над входной дверью.

- Давайте помолимся! - чуть ли не выкрикнул директор, столь эмоционален он был.

Вперёд вышел новый законоучитель, отец Георгий, и изрёк:

- Отче Наш...

Все повторяли вслед за священником - кто-то совершенно искренне, кто-то машинально, думая при этом о чём-то своём, сокровенном. Влад молитву знал частично, так, когда-то слышал, потому теперь усиленно шевелил губами, стараясь запомнить её - вдруг пригодится.

Наконец, молитва была прочитана, директор мило улыбнулся и отпустил всех по домам. Расходились не гурьбой, а по очереди, поклассно. Наставники, классные руководители, сопровождали подопечных до холла. Их классным наставником был ещё молодой человек, лет тридцати, но с небольшой острой бородкой и колючим взглядом. Егор Казимирович не вызывал симпатии, потому за глаза его называли "козликом", от Казимир-козя-козлик.

страницы [1] [2] [3] [4] [5] [6] [7]

Этот гей рассказ находится в категориях:
Прошлые века, 18-19-летние, Вода: баня, река

Вверх страницы >>>
В начало раздела >>>
Прислать свой рассказ >>>