Горячая гей библиотека

Баламут

Часть 3 (последняя)

- Голый маньяк ты, - заметил Мишка, когда мы возвращались.

- Но тебе же понравилось? И девственности своей лишился заодно.

- Девственности своей я лишился ещё шесть лет назад. Так что не думай, что ты мой папочка крёстный...

Идиллия совместного проживания иногда прерывается на пустом месте. Я в душе, в ванной, он пришёл с улицы.

- Ты скоро выйдешь?

- А что ты хотел?

- Ботинки помыть.

- Мой - ты ж не в ванне их моешь.

- Я подожду, пока выйдешь.

И пошло-поехало.

- Ну, подожди, - нет, надо меня выгнать...

Что на нас нашло, непонятно, но мы сцепились. Сам понимаю, что на пустом месте, но завелись оба.

- Я не хочу всё время видеть твой голый перец.

- Не смотри. Ты знал, когда вселялся.

- То было так, а теперь мы всё же живём вместе.

- Тем более. Должен уже привыкнуть.

Пока грызлись, я вышел из ванной, обмотанный полотенцем, сказал:

- Иди уже мой свои бутсы! Скандалист. Перец ему голый не нравится. А он тебе и не должен нравиться... Если ты не гей, конечно, - принципиально, в кои-то веки, одел боксёры и так сел на подоконник.

Чашка любимого кофе, нога свисает, а вторая согнута в колене.

- Ты чего? - это он мне.

- Ничего, а для кого или от кого точнее. Чтобы ты не любовался моим перцем. А то ещё в милицию заявишь, что я тебя гомо-совращаю.

- Не передёргивай. Ты натурист, а это совсем другая песня.

- Кстати, не хочешь летом отдохнуть на нудистском пляже?

- Не, до лета дожить ещё надо, видишь, что за окном творится.

- Ну, что бы ни творилось, а лето настанет.

- Мать передала майдановцам вещи тёплые и лекарства. Я отнёс.

- Не опасно было?

- Да пронесло.

- Ты б один вечером там не шастал. Зови меня. Вместе будем гулять.

- Пошли прогуляемся.

- Сейчас, что ли?

И куда мы пойдём?

- На майдан. Пошли.

Мы пошли на майдан. Народу было уйма. Настроение сразу стало какое-то воинственное. И волнение возникло, и беспокойство, и нервное напряжение. Но вокруг люди, и достаточно нормальные, молодые и старые люди. Нет вражды. Есть ожидание перемен. Все надеются на то, что перемены будут к лучшему.

Пришли домой под утро. Промёрзли. Продрогли. Решили выпить водочки. Я, как обычно, налил свою любимую перцовку.

- А что ты будешь, Миш?

- То же, что и ты.

- Мир?

- А мы ссорились?

- Ну, вроде как грызлись.

- Тогда за мир во всём мире, и у нас в том числе.

- Вкусные огурчики делает твоя мама.

Понемногу наливали, подолгу говорили, оприходовали ноль семь, охмелели и пошли спать.

Я лёг с краю кровати, подальше от Мишки. В боксёрах конечно.

- Чё? Так и будешь теперь спать? Быстро я тебя переделал. Злопамятный. Баламут чёртов, извращенец.

Я молча сопел, отвернувшись. Хрен его знает, чего я надулся. Ну, захотел повыпендриваться в ответ на посягательство на свободу личности. "В своей квартире и не могу ходить так, как хочется. Нахал чёртов. На хрен ты мне сдался со своими принципами - тут мои играют главную роль".

- Да ладно тебе, - и я ощутил, как рука шарит возле груди, опускается ниже и доходит до трусов.

- Ты чего лезешь, гомик?

- Да не дуйся ты, снимай трусишки. Или я сниму, - он начал снимать с меня трусы.

- Прекрати, или я тебя трахну сейчас. У меня три дня не было секса.

- Да, это много конечно. Редкостное воздержание, - а рука уже гладит моё голое бедро, опускается ниже.

- Что там, порядок? Угу. Какой он твёрдый...

- Мишка! Прекрати.

- Прекращаю. Спи.

Он отвернулся и, сука, приложился своим задом в моему передку.

- Бля, Миша! Ну что ты творишь, пьяная стерлядь.

Хотел его отодвинуть, и рука легла на бедро Миши. Вместо того, чтобы отодвинуть его, я стал гладить его попку. Мягкая, пышная попка моментально передала импульс на руку, словно проводник, та передала желание в область между ног, и там это желание, трансформировавшись в возбуждение, застряло. Член стал подрагивать, яички подтянулись, и всё тело застыло в ожидании: что же дальше. А Миша повернулся ко мне лицом близко-близко, и рука его легла на мой сосок. Палец обвёл область вокруг соска, перекинулся на другой, потом на губы. Меня сразу передёрнуло от прикосновения. Моя рука уже гладила не попочку, а лежала на пахе друга. Мы молча сопели и ни о чём не думали. В мозгах было перемирие и затишье, пустота.

Первый раз в жизни я трогал яички пацана и гладил его член. Прикольно. Тепло и мягкое такое там... а вот и мокрое стало. "Смазка", - мелькнуло в голове. Стянул кожицу и размазал жидкость по головке. Парень задрожал и дёрнулся конвульсивно. Ответил тем же.

- Миша! Мне хорошо сейчас, но, бля, чем это кончится?

- А если об этом не думать?

- Я сейчас взорвусь.

- Ну и что, взрывайся. Помочь? - рука обхватила ствол и нежно провела по нему.

Пальчик обкружил уздечку, корону, ствол, потом стал передёргивать всей рукой ствол и принял всю сперму себе на руку.

- Быстро ты кончил... Ты без обид, Юр?

- Какие обиды, Мишка, я что-то забалдел по ходу. А ты?

- Иди помойся.

Пошли вместе.

У меня немного опал, а у Миши стояк горизонтальный. Толстенький такой, горделивая пушка.

Помылись, а у Миши стоит.

- Ты так и заснёшь со стояком?

- Да я сейчас, ты иди.

Мы по старинке легли: он спиной ко мне, а я - приткнувшись членом в его попку. Только уж теперь-то мой друг стоял во всеоружии. Я прижал руками Мишино тело к себе, моя грудь упёрлась в его спину, наши ноги переплелись. Так мы и пролежали несколько минут. Рука нащупала его член - стоит, мой тоже.

- Юр! Это всё равно случится, давай уж будем последовательны.

- Ты тоже так думаешь?

- Да не закончится это дрочкой, я почти уверен. Ну, попробуем, если уж так далеко зашло всё у нас. Давай действуй. Где-то у тебя была смазка. Я в этом деле ноль.

- А то я будто имею такой опыт.

- Ты мне нравишься, и я тебе доверяю. Бери дело в свои руки. Я потерплю. Наверное, будет больно.

Не хотел я ему делать больно. Но он тоже, видно, не хотел боли и расслабился сам довольно сильно.

Я стал понемногу входить в него сзади, приподняв его ногу, прислушиваясь к его дыханию. Вошло нормально, ещё и еще.

- Ты как?

- Терпимо, даже прикольно как-то; необычное чувство, словно распирает что-то; ага, бля, щекотно как!

Это я уже в глубине. Пошёл назад. А его рука мою попку к себе прижимает. Просится - значит приятно. Будем продолжать.

Сначала я осторожничал и себя сдерживал. Было нормально, реакция у парня была положительная... Бля! Я трахаю парня! Но ведь и приятно. Не хуже, чем девочку, а кое в чём есть и приятная разница. Я могу всунуть до отказа и не получить в ответ просьбу "ой, не до конца". Я могу... Ой, он гладит мои яички, и это так щекотно.

Я перекинул его на спину, он, расставив ноги, сложил их у меня за спиной. Я могу смотреть теперь в его глаза и видеть реакцию на происходящее.

- Тебе не больно, Миш?

- Да нет, совсем нет, давай.

Я не понимаю свои ощущения, бля. Внутри словно что-то заиндевело... Его руки зашарили по моему телу, гладят всё, что есть. Мне такая поза более по нраву, привычнее, что ли. Тёплое тесное нутро пацана по всей длине обволакивает мой член. Он скользит, как шальной. Кончать не хочет. Зато Мишка... его член вдруг выстрелил ему прямо в лицо. Сам, без рук извергся. Вот дела!

Обычно у меня секс длится долго. И тут тоже я качал Мишу не одну-две минуты.

- Ты не устал Миш, потерпишь?

- Работай, я уже по второму кругу скоро кончу. Охрененное чувство. Как ты - есть разница?

- Не анализируй, не мешай мне.

Я уже драл его, как сидорову козу, и Миша, не таясь, стал буквально орать от секса. Он с силой прижимал мои ягодицы к себе, когда я выходил из него, потом отпускал их и опять прижимал, и тогда я увеличивал темп движений и сам уже рычал, как буйвол. Мне этот темп нравился, и я бешено вонзался в друга без опаски быть непонятым и остановленным.

Так продолжалось и продолжалось, но вот и финиш. Вот я и откинулся от него, тяжело дыша.

Мы лежали на спине, растирая сперму по животу. Обалдело смотрели друг на друга и ничего не говорили. Потом помылись и, обнявшись, заснули...

Не было утром ни неловкости, ни стеснения, ни воспоминаний. Потрахались и потрахались, проснулись как ни в чем не бывало и пошлёпали голяком пить утренний чай.

А после чая мы опять молча нырнули в постель. Молча Миша подставил мне себя, и я молча сразу лёг на него. Мы потёрлись друг о друга, и я приподнялся над Мишей. Рукой он молча вставил мой член в свою дырочку. Не знаю, была там смазка или нет, но там было влажно, и опять член проник в тело без особого труда. Новизна ощущений позволила в это утро мне воспользоваться Мишей раз пять. Он терпел или наслаждался, но не возражал и с удовольствием рычал, когда я долбил его нутро. Он тоже взрывался несколько раз, и если член его не совсем стоял, то он додрачивал его до оргазма рукой. Первая порция спермы успела засохнуть, когда мы закончили наш бешеный утренний вояж по сексу. И яйца опустели, желание потухло. Мы устали и заснули...

- Юра! И что дальше?

- Что значит дальше? Что ты имеешь в виду? Не понял.

- Как мы будем дальше жить?

- Как жили, так и будем, а что поменялось?

- Ну, ты меня не выгонишь?

- Да с какой стати? Перестань скулить. Ничего не произошло неординарного. Я сказал тебе: не анализируй. Захотим - будем продолжать, не захотим - прекратим. Хули тут придумывать. Мы ж мужики... Бля, Миша, не заморачивайся, я же тебя не изнасиловал, хули ты переживаешь? - я подошёл к нему, наклонился и... поцеловал его в губы.

Он не ожидал этого, и я упёрся в пересохшие его губы. Не дожидаясь его реакции на мой поступок, я отстранился от парня и сел на своё любимое место.

- Ой, подай мне чашку. Пожалуйста... Темнеет. Не пойдём никуда, жопка моя сладкая?

- Юра! Не издевайся.

- Так я ж с любовью.

- Пошли, нам надо хлеб купить и что-то ещё. Собираемся...

Вот нормальный он парень, этот Миша, и я нормальный.

Но через пару дней мы опять, придя с гулянки, предались совместному сексу. И потом, и потом, и всё время. А на день влюблённых отдались этому счастью полностью, с самого утра, предварительно поздравив друг друга сувенирами и впервые от всего сердца поцеловавшись.

Нам хорошо вдвоём. И не бурчит он, мой Мишка, что я баламут и хожу по квартире голяком. И никаких мы друг другу клятв не давали, и ничего друг другу не обещаем. Мы просто живём и будем жить и наслаждаться нашей дружбой и совместным общением. Без всяких дурацких обязательств. Я баламут, но не ветреный, а он парень очень серьёзный и ответственный. А я таких люблю и уважаю. Ну, а что он думает обо всём об этом, я узнаю попозже. Я вижу, что ему тоже хорошо со мной. Этого достаточно...

Так думал Юра. А 18 февраля они так же, как и обычно, пошли на майдан. В этот день многие ожидали наступления каких-то изменений в жизни страны, но в очередной раз всё были обмануты. Вновь запылали костры, вновь загремели выстрелы. Власть пошла в наступление на мирный народ. Вечером на площади Независимости собралось около сорока тысяч человек - киевляне, приезжие. Метро полностью, по всему городу, закрыли. Дороги заблокировали. Площадь оцепили беркутовцы, и начался штурм. Пошли в ход водомёты, и появились БТРы. Под защитой милиции нападали исподтишка на людей гопники и отморозки. По разным оценкам, к ночи было ранено около тысячи человек и убито около двадцати. Не вернулись домой и Юра с Мишей. Я надеюсь, что они где-то в больнице. Не хочется верить в совсем плохое.

Киев, 19.02.2014.

страницы [1] [2] [3]

Этот гей рассказ находится в категориях:
Любовь и романтика, Совращение натурала, Молодые парни

Вверх страницы >>>
В начало раздела >>>
Прислать свой рассказ >>>