Горячая гей библиотека

Дважды второгодник (глава 2)

Часть 2 (последняя)

Игорь тем временем освободил мои яйца, изрядно опухшие и потому показавшиеся мне огромными, и начал их массировать - на грани боли, но эта боль была слаще любого удовольствия. Почти как Это. Он цокнул языком:

- Про залупу-то забыли! - и стащил и эту резинку.

Мой хуй почти сразу же опал, и даже мозолистые руки Игоря уже толком не чувствовались. С удивлением я обнаружил красные пятна на коже яиц. Игорь перехватил мой взгляд и рассмеялся.

- Это с непривычки. Больно у тебя кожа нежная, белая.

К своим словам он добавил пару довольно нежных движений по моему обнажённому, действительно сиявшему, как Млечный путь, телу, да таких, что у меня перехватило дыхание.

- Так что, хочешь на Батины яйца посмотреть? - он был абсолютно серьёзен, даже холоден. - А то мне уже надо бы... из дому да всё такое. А братовья у меня безнадёги, их мамка по своим молельням таскает, они всё испортят.

Я уже понимал, о чём он говорит, и было мне немного горько.

- Я... да... я хочу... на твоего бати яйца посмотреть. И на шарики... Игорь, а как же мы? Ты и я? Это всё? - в голосе моём, наверное, были слёзы.

Игорь знал, как навести порядок. Шлёп - ещё один щелбан по моим многострадальным яйцам.

- Куда ты от меня денешься? Ты же партизан! Я буду тебя каждый день пытать, пока ты не скажешь, где штаб партизанского дивизиона.

Мы оба расхохотались. Он оттянул пояс шорт, посмотрел вовнутрь.

- Пытка начнётся через три минуты, немецкий герой уже встаёт!

Я воспользовался моментом, чтобы вернуться к начатому.

- А ты бате помогал?

Мне надо было знать.

- Второго шарика тебе не видать! У тебя и шестнадцать не вырастет! Но вставляют его вот сюда, - он опять схватил меня за хуй, растянул кожу, - посередине спинки - вот сюда.

Мой уже отдохнувший хуй тут же вскочил.

- А гантеля - это особое дело. Вставляют её вот сюда, в уздечку. Её снимать можно, когда хочешь в жопу ебать, а то тут кожа тонкая, порвётся.

Он оттянул мою действительно тонкую уздечку, да так, что я и забыл про только что упомянутый вариант ебли.

- И если у тебя конская залупа, как у Бати, то её протыкают и конские волосы через неё пропускают, чтобы те пизду изнутри царапали; от такого бабы от двух качков спускают!

Я потупил голову и понял, что девятнадцатисантиметровое орудие ответило на последние слова с энтузиазмом.

И ещё я испугался того, что мой Игорь - натурал и что когда он выберется из лап своего бати, то всё забудет, как непонятный, не страшный, но и не реальный сон. И меня он, наверное, тоже забудет. И что он с самого начала животным чутьём понял, какой я. И что я - его свобода. Что я займу (и с удовольствием, да куда там, с жаждой!) его место в койке бати - страшного рецидивиста, наверное, убийцы с хуем такого размера, что там и гантеля есть, и конский волос в конской же залупе. И что Игорь бате каждый день помогает, и не раз. У их дикого народа обычай такой. Потому он так спокойно держится за мой хуй и яйца...

Но течение этого философского размышлизма было прервано практически сразу. В мои изрядно натёртые волоснёй Игорева лобка губы упирался теперь хуй - чёрная молния с залупой размером в спелую сливу. Но стоило мне раскрыть рот, как Игорь отвёл хуй.

- Нет, нет, не спеши. Надеть резинки надо. И не просто соси, а отсасывай - прямо в лёгкие, чтобы кровь приливала!

Я кивнул, не очень хорошо представляя, что за задачу мне поставил мой хитроумный лучший... "Да, он меня бате своему выставит... но он всё равно лучший. И я его люблю", - подумал я.

Тем временем Игорь растягивал резинки. Первая, сложенная вдвое, обхватила его левое яйцо. Кожа на нём тут же натянулась и заблестела. Вторая петля - на правое яйцо. Игорь ругнулся на своём наречии, когда петля перевернулась и выдернула ему пару-тройку волос. Было видно, что это дело было ему привычно. Третья резинка обхватила основание его мощного, почти чёрного хуя, так что вены надулись и хуй словно вырос, - да так и было, и если не в длину, то в толщину точно. Я даже залюбовался этим творением природы, хотя, признаться, меня пугала перспектива задохнуться насмерть. Особенно теперь, когда начальный восторг поубавился... Четвёртая резинка обхватила залупу, почти невидимая за острым её краем - тем самым, который мне так нравилось чувствовать. Залупа тоже раздулась, хотя до конской ей было ещё далеко. Видал я конскую залупу однажды в зоопарке. Рад был бы, если бы у Игоря была такая, но...

Он притянул моё лицо к своему хую.

- Понял как? Втягивай воздух, чтобы залупа росла. А потом яйца (по одному) тоже, чтоб росли!

Я хотел сказать о том, что куда уж, да и не поздно ли, но рот мой оказался занят.

Я толком не знал, что делать. Попытался пососать член, как соску, но Игорь щёлкнул по моим яйцам - не так. Тогда я перешёл на его яйца, запихал их оба в рот - опять щёлкан; больно, однако. Надо по одному... Так и сделал, но куда воздух-то деть?

Игорь, злой и неожиданно грубый, вытащил своё яйцо из моего недотёпы-рта, отвесил моим яйцам по два щелбана каждому, подтащил меня к себе, придвинул мой хуй, который подскочил, как напуганный, и вдруг всосал мою залупу. Я даже не понял, что это было - а он вдруг начал тянуть воздух в лёгкие, как неумелый курильщик тянет трубку. Я почувствовал, как кровь прилила к залупе; нельзя сказать, что это было сексуальное ощущение, скорее неприятное. И тут мой Игорёк выпустил воздух, застыл в размышлении, а потом сделал три качка по моему хую, мастерски перекатывая залупу по языку; выпустил член, посмотрел на меня злым взглядом.

- Тупой ты как будто. Давай за дело!

Дело пошло.

Боже, как это было трудно - тянуть воздух в лёгкие, которые скрипели и готовы были разорваться, снова и снова. Пот лился с моего лба, растекался по спине, затекал в щель между ягодицами... Прошло не меньше четверти часа, пока Игорь не смилостивился и не разрешил мне остановиться. Резинки были сняты, залупа, на вид и вправду подросшая, вновь оказалась у моих губ - но рука Игоря тем временем нашла себе другой маршрут. По спине, по мокрому, скользкому поту рука его скользила уже между моими худосочными булками, нащупывала нечто, размазывала пот.

Мне было страшно. И мой друг и любовник, мой коварный искуситель, мой благородный рыцарь в сияющих доспехах вдруг убрал свою мозолистую ладонь.

- Боишься, что больно будет?

Я пробормотал в ответ что-то непонятное.

- А я не люблю в жопу ебать. Другие так в очередь... А я люблю в рот. И Батя тоже... А ты не волынь, партизан блядский, мне уже идти надо.

Я вновь втянул в себя его хуй. Острое наслаждение пронзило меня, когда складки крайней плоти растянулись, когда реально выросшая залупа скользнула по нёбу, провалилась в горло, когда губы ощутили движение этого металлически твёрдого штыря внутри его мягкого кожаного футляра, когда яйца Игоря ритмически заударяли о мой подбородок, когда мой нос наполнился запахом молодого, хорошо раздроченного самца... когда я вдруг ощутил на своём хуе мозолистые пальцы, и Игорь прошептал:

- Ладно, партизан, помогу тебе, - и под его пальцами по хую и по всему моему телу пробежала волна жара.

Моя голова летала во всё возраставшем ритме движений, и через минуту я ощутил, как сжимается рука Игоря на моём хуе, как внутри меня растёт жар и давление, как идут первые пульсации по залупе Игоря, как он готовится разрядиться - и как я опережаю его, стреляю в его ладонь, и ещё, и ещё; как он вдруг отнимает ладонь от моего хуя (я вижу краем глаза, что на ней висят серебряные нити), как подносит руку к своим губам, как его красный, влажный язык высовывается и как он слизывает мою молофью. Игорь издаёт зверский рык, и в мой рот ударяет первая волна, сразу же за ней - вторая, а потом из его хуя продолжает истекать сладко-солёная густая влага, и он вовсе не насаживает меня на свой хуй - а я, в благодарность за это, тяну и тяну влагу из его залупы.

Не выпуская его хуя изо рта, я смотрю ему в лицо. Впервые его глаза не закрыты, и наши взгляды встречаются. Идёт безмолвный диалог: "Я люблю тебя, Игорь!" - "Хорошо, что тебе нравится. Помоги мне, ты моя свобода...".

Мы оделись, и Игорь ещё раз спросил, хочу ли я посмотреть на батины мандарины. Ему, казалось, было стыдно. Я перехватил инициативу.

- Ты не можешь его оставить, это твой долг?

Он кивнул.

- Странные у вас обычаи...

Он усмехнулся.

- Не тебе судить. Это всё уже забыто, но вот батя и я их соблюдаем.

Я усмехнулся в ответ.

- Мало не покажется? А что если он тебя не отпустит?

Игорь замолк. Я продолжал усмехаться. Хуй у меня вполовину Игорева, но мозги-то...

- Постарайся... Я в долгу не останусь. Свободу буду тебе должен. Это, по нашим понятиям, больше, чем жизнь. Буду твоим должником...

И всё же было Игорь был диковатым нациком-второгодником, и был он золотым парнем. Реально хорошим. Такого порядочного нацика никогда не встретишь, особенно теперь.

Он засмеялся, схватил меня за голову, пригнул её к своим шортам:

- И он будет твой должник. Ты только рот откроешь, а он будет тут как тут!

Я был рад своей пригнутости - она хорошо прятала навернувшиеся на глаза слёзы.

Игорёк тем временем посмотрел на небо - солнце уже однозначно спускалось с зенита - присвистнул:

- Ну, партизан, долго тебя пытать надо, - и заторопился, пожал руку на прощанье (как всегда, крепко, по-местному) и был таков...

Я едва добрёл до дому, смыл с себя пот в душе, выслушал нотацию мамы о том, что выпускнику школы просто непристойно играть в войнушку с ребятами, огрызнулся, заметив в ответ, что отличникам можно играть во что хочется, и упал на кровать, не в силах думать, не в силах чувствовать, не в силах даже возвращаться в мыслях к произошедшему. Я знал, что пережил высший момент моей жизни, и мне было как-то тревожно.

Слабо же я разбирался в способности жизни преподносить сюрпризы...

страницы [1] [2]

Этот гей рассказ находится в категориях:
Азия и Кавказ, 18-19-летние

Вверх страницы >>>
В начало раздела >>>
Прислать свой рассказ >>>