Горячая гей библиотека

Потомки Йормунганда (глава 4, последняя)

Часть 1

Так получилось, что Эрик задержался с любовником гораздо дольше, чем рассчитывал. То ли действительно соскучился, то ли отрывался за всё недоделанное и недосказанное этим летом с другими, за кого хотел и не получил полностью. Как бы там ни было, парнишка, поражая себя исступленной ненасытностью и изощрённостью любовных утех, предельно вымотал их обоих. Странно, что, потратив все силы и предельно опустошив собственные организм с головой, он отказался от еды в валютном гостиничном ресторане. Отстранённо прихлёбывая воду прямо из бутылки, парень не отрывал пустого взгляда от рук любовника, деловито снующих над тарелками. За счёт Эрика снующих, не за собственный.

- Эй, а ты уверен, что ничего не хочешь? Даже салатик? Здесь можно попросить, чтобы на заказ сделали, - раскрасневшееся лицо с кругами под глазами вызвало в памяти нечто про революцию; ага, "Валя, Валентина, что с тобой теперь"... - Почему молчишь?

- Любуюсь, - он наконец-то соизволил заметить полупустой зал и подобострастных накрахмаленных официантов. - Вон те два точно педики. В нас глазками стреляют и так похабненько ухмыляются. Тебя здесь знают? Или это ваши?

- Не говори глупостей. Их твои серьги и причёска привлекли, - отложив вилку, парень почти похоже изобразил участливую мину, но на двоих, указанных кивком головы, всё же бросил долгий, проникающий в душу взор. - Зачем ты так подстригся? Знаешь ведь, мне твои волосы очень нравятся длинными.

- На голове или в других местах? - пальцы обеих рук нарочито ласково погладили лежавшие на столе кисти любовника и тут же вцепились в запястья - сильно, но незаметно для наблюдателей. - Точно педики. Аж подпрыгнули, увидев такое.

- Отпусти.

- Ты наелся? - склонив голову набок, Эрик с интересом наблюдал за тем, как парень, стараясь не выдать усилий, пытается освободить руки. - Дашь мне немного порулить?

- Ты же ненавидишь сидеть за рулём? Сам говорил.

- Не люблю. Но как-то захотелось. Вот... - он разжал хватку и встал. - Поехали.

- Дам. Только по трассе. Сам понимаешь, в городе нельзя.

- И не только порулить, - надменно бросив факт через плечо, неудавшийся принц оскалился официантам и сделал глубокий реверанс, рисуя сосками восьмёрки. - За мной, мой сладкий персик, мне здесь осточертело!

Дорога, связывающая город и границу, содержалась в образцовом порядке, машина, отмеченная особыми номерами, тоже. Так что добрались они быстро и без приключений. Кроме руля и скорости, парнишка ничего не захотел до самого города. Ни радио, ни разговоров, только свист ветра, шелест шин и рёв мотора. Попросив высадить его чуть дальше дома, Эрик чмокнул любовника в ухо, специально постаравшись вызвать звон, а не романтику, и растворился в сумраке кустов и деревьев между домами.

- Ишь ты, рысь... - довольно потянулся парень, прокручивая все события сегодняшнего дня. - Пусть ты и хищник, но от меня не уйдёшь. Никогда. Наверняка сейчас наблюдаешь за мной из темноты. Любишь. Любишь и ревнуешь.

Неторопливо и гордо развернув машину, он вдавил педаль газа, опасаясь не успеть к разводу мостов. Хорошо, что жена, уверенная в служебной необходимости, никогда не задаёт неприятных вопросов о его отсутствии дома в любое время дня и ночи.

Эрик не наблюдал. Сонное дыхание спального района каким-то чудом сбросило с него нервный мандраж последних суток. Втягивая носом воздух, парнишка летел к громаде дома стремительной походкой возвратившегося скитальца. Тусклый свет парадной, грохот и скрип лифта, коридор, покрытый унылой краской и зудевший лампами дневного света, обитая коленкором дверь. Ключи заученно открыли оба замка, и темнота прихожей ласково шлёпнула в лицо родными запахами.

Он включил свет, осторожно поставил на пол вещи и заглянул в комнату. Укрывшись с головой, на двуспальной кровати тихо посапывал мужчина. Радостно улыбнувшись, пацан скинул обувь. Та-ак, вот он и дома... На кухне чистенько, только краской немного попахивает. Фу, розовое! Гадость. Ремонтировал, значит. Горячая вода есть, это хорошо. Хоть и принял душ в гостинице, но ощущение ненужного липкого запаха на коже оставалось.

Наскоро ополоснувшись, он кое-как обтёрся старым полотенцем и присел над своими пожитками. Чистые семейные трусы, как и следовало, завалились под самую подкладку рюкзака, откуда их не вынимали долгое время. О, да, они всё ещё мамиными руками пахнут! Красота. Легко касаясь паркета босыми ногами, Эрик прошмыгнул к кровати, приподнял одеяло и ящерицей скользнул под его тёплую тяжесть. Мужчина, лежавший на животе посередине, что-то пробормотал, рефлекторно повернулся и по-хозяйски обнял волглое тело пацана. Тот так же привычно обхватил обнимавшую его руку, прижался спиной и толкнул задом куда-то в пах. Два мгновения они лежали неподвижно. Затем, рука мужчины, как бы проверяя, сон это или действительность, осторожно погладила закаменевший живот, перешла на грудь и невольно замерла, не обнаружив выпуклостей, долженствовавших там быть. Эрик хихикнул и ещё раз ткнул мужчину задом. Мягко отжав сильное тело плечом, развернулся на спину и, глядя в потолок, прошептал с самой нежной улыбкой, на какую был способен:

- Привет. Я дома.

- А я слышу сквозь сон, что ключи звякают и кто-то ходит. Думал, снится... Ты когда прилетел? Почему не позвонил? Надолго?

- Я навсегда к тебе приехал, папа, - зажмурившись, он закинул руки за голову и подставил лицо бережно гладившим его пальцам. - Слушай, что-то так жрать вдруг захотелось! У тебя ничего нет? Чтоб готовить было не надо.

- Сейчас, сынок, сейчас, - поцеловав парня в щёку, мужчина прошлёпал тапками на кухню, бормоча, что в холодильнике есть суп, но можно и картошку разогреть, правда, котлеты не мамины, а покупные, но тоже ничего, вкусные. - Как кухня отремонтирована, понравилось? Краска только бледно-розовая была, но вроде ничего так, смотрится... Чай старый, вылить, наверное... А разве оттуда сегодня есть рейсы? А где мама?

Не дождавшись ответа, мужчина вернулся в комнату и включил свет. Заняв большую часть кровати, поджав под себя левую ногу и обняв руками подушку, безмятежно спал его сын. Ну и что, что в ушах нездешней роскошью поблёскивают серьги, а на голове заграничная смешная причёска. Он ведь сказал, что вернулся навсегда. К нему, к своему отцу. Значит, не только кровь, но и жизнь у них теперь общая. Что там жена выдумывает и говорит, это её право. Эрик - его единственный сын, а не какой-то, к дьяволу, дурацкий принц. Он ведь всегда знал, что так и будет.

Тихо пройдя на кухню, мужчина погасил газ, попил воды прямо из-под крана и вернулся в кровать. Стараясь не помешать спящему, он прилёг с краю на правый бок, лишь осторожно высвободив из захвата сына часть одеяла. Эрик хмыкнул во сне, причмокнул губами и неожиданно сильно прижался всем телом к отцовской спине. "Н-да. Заканчивать бы надо с его привычкой спать с отцом. Мать виновата, долго разрешала в их кровать прыгать, когда он работал в ночную смену. Ладно, пусть сегодня поспит здесь, но завтра всё", - и ещё раз усмехнувшись ощущению прижатого к его спине стоящего члена собственного сына, мужчина крепко заснул.

Эрик проснулся от настойчивой прохлады, колыхавшей плотные красные шторы. Дома! Ещё с армии, как он говорил, у отца появилась привычка открывать по утрам окно. Хорошо ещё, что они живут вдали от улиц и достаточно высоко. Хотя какие-то вопли и шум всё же доносятся.

Откинув пинком одеяло, пацан поелозил спиной на родительской кровати. Как здорово! Батька, видимо, на этой неделе в утреннюю смену работает. Значит, дома будет около трёх часов дня. "Чем займёмся? - Правая рука ехидно скользнула по груди к паху. - Не-ет, только не после вчерашнего".

Боже! Как же он по музыке соскучился! И, что странно, даже не вспоминал о ней всё это время. Отец не разрешил портить стены шурупами для колонок, поэтому проигрыватель в собранном виде обычно дрых в нижнем ящике под секретером. Здесь же хранились и грампластинки Эрика. Так уж было заведено в их семье, что к вещам сына родители не прикасались ни при каких обстоятельствах, свято оберегая его особый мир.

Шустро расставив всю систему на подоконнике и врубив нечто желаемое, пацан предался самому таинственному и завораживающему занятию на свете. Он танцевал, глядя на себя в большое зеркало! Танцевал так, как пока не мог делать этого перед кем бы то ни было, подчиняя тело ещё неведомым взрослым страстям. Не важно, что его собственные переживания, любови и потери уже происходили, заставляя сердце взлетать и умирать. Для осознания некоторых вещей в полной мере всё-таки необходим какой-то жизненный опыт. А в возрасте Эрика любые события пока ещё являлись игрой. Он считал, что его игрой. Возможно, другие думали иначе. Но музыкальные и пропетые эмоции паренёк неосознанно умудрялся проживать с невероятнейшей глубиной и силой. Каждый раз как собственные. Хотя бы и в танце. Кстати, одна из вселенских подлостей Создателя накрепко объединяет танец с жизнью. Молодости доступно, но непонятно и не желаемо, зрелости желаемо и понятно, но не доступно. Этот же танец обнажённого парнишки был его особой молитвой и его гимном собственной юности, глубинным силам мироздания и всему-всему, что уже было и что только готовилось произойти в его жизни.

страницы [1] [2] [3] . . . [11]

Этот гей рассказ находится в категориях:
Любовь и романтика, С братом, Фантастика и мистика

Вверх страницы >>>
В начало раздела >>>
Прислать свой рассказ >>>