Горячая гей библиотека

Соль и перец

Часть 2 (последняя)

Консьержки нет, её дверь закрыта, все празднуют, и я включаю дешёвенькую "Нокию" прямо в подъезде:

- Игорёк, ты на Стрелке?! Я бегу!

Через десять минут я уже у колонн, стало теплее, но Игорёк с трудом от холода шевелит губами.

- Снимай, - говорю, - пальто, будем тебя утеплять.

- Тттолько пппальто? - спрашивает он.

- Если хочешь, то и штаны, - есть одна пустая квартира!

Он переспрашивает:

- Ккквартира - эттто шутка?

- Нет, милый заяц, всё правда.

Целую его украдкой в губы, он не отворачивается, толпа нас несёт сама по направлению к дому тестя.

- Только времени, Игорёк, будет в обрез, но хватит для того, чтобы согреться.

У меня в штанах вырос баобаб, с такой силой хочется. С Новым годаааам!..

Когда толпа остаётся за спиной, а впереди возникают пустынные тихие Линии, я хватаю его за плечи и спрашиваю:

- А у тебя с собой что есть?

- Тттты про рррезинки? Нннет... А у тебя?

- Жди!

Я снова кидаюсь в толпу, поздравляю, пью чужое шампанское и кричу:

- Эй, кто щедрый, кто спасёт?! Еду на траходром - кто выручит с резинками?!

Толпа смеётся, кто-то вкладывает в руку пару запечатанных квадратиков, "а нас на блядки не возьмёшь?!"

Снег валит всё гуще и гуще, дом тестя тёмен, не горит ни одно окно, старики сидят в гостях или на номенклатурных дачах. Я напяливаю Игорьку шерстяную шапочку чуть ли не до носа, а себе - его шапку деда мороза:

- Пригнись, головы не поднимай, тут консьержки нет, но всё пишет камера, она пишет по кругу, через пять дней перепишет...

Ключ, ключ, запикавшая сигнализация, вторая дверь, отключение - код тесть дал, чтобы я, пока он с тёщей на даче, приходил поливать цветы.

- Свет не включай, и ботинки давай уберём в пакет, чтобы с них на паркет на натекло... Что, нравится квартирка? Давай сразу туда, ещё больше понравится!

Я раздеваю Игорька прямо в коридоре и волоку мою добычу на тестину кровать. Весит кровать пару тонн, середина позапрошлого века; блядь, на таких надо умирать, а не трахаться, но как же хочется - просто невыносимо, невыносимо! Я успеваю выдернуть из шкафа - тоже красное дерево - полотенце, из той стопки, где тёща держит бельё попроще, для дачи.

Я бросаю полотенце на кровать, на полотенце бросаю Игорька, нашариваю на тумбочке какой-то тёщин крем и вставляю даже без ласк, практически сразу. Лапы кверху и раскинуты. Тук, тук, тук - вколачиваю свой хуй, как шомпол в ствол... Как у него плывёт юное лицо! А вот тело у Игорька совсем взрослое, мужицкое, с неожиданно широким животом, оплывающими, как у мужика, боками - и это сочетание заводит ещё больше.

- Я кончу, - шепчет Игорёк через минуту.

Скорострел.

Я тоже.

Баммм! - бьёт репетир напольных часов из гостиной, и ему вторят каретные часы в кабинете. Баммм! - выплёскивается из нас обоих.

Теперь мы лежим под бронзовой люстрой в тишине, у люстры снизу хрустальный плафон, а вверху стеклярус и настоящие свечи.

- Пиздец, а не квартира, - говорит Игорёк, - просто музей!

- Тебе всё же сколько лет? - спрашиваю я его.

- Почти девятнадцать, - говорит он. - Я посмотрю?

Голый, он кружит по квартире...

Когда мы подмываемся в ванной ("Вот это ванная!" - восхищается Игорёк), звонит жена.

- Ты где так долго?

Я объясняю, как здорово идёт снег, говорю, что я возле Дворцовой на Невском, что скоро вернусь, что здесь веселье через край, и объясняю, почему в трубке тихо: потому что я забежал в кафе в туалет.

- Всё, целую, бегу, - и спускаю в доказательство воду.

Но я не бегу, потому что нужно ещё минут десять, чтобы я созрел для второго раза, и тогда уже медленно, нежно, облапывая, вылизывая, и чтобы Игорёк вылизал и мне - алаверды! - мою дырочку, и взял на клык, и принял до гланд, - всё так, как когда-то было с Алексом, да и не только с Алексом когда-то каждую ночь с кем-то было...

И когда второй раз я кончаю, подняв Игорька, заставив его обвить мне шею (он лёгонький, он висит на мне, а я забиваю ему свои сваи на весу), снова звонит жена.

- Папа уже уехал, - говорит она. - Нехорошо себя почувствовал и тебя не дождался. Где ты?

И в этот момент я скорее чувствую, чем слышу, что в подъезде дёрнулся лифт. И я понимаю, что это значит. И если лифт сначала вниз, а потом вверх, то у нас ещё есть шанс, а если он сразу вверх, то шанса нет, и это значит, что я, что жена, что карьера, что всё, всё, всё - я пропал!

Накинуться на тестя, капюшон на лицо? Разыграть ограбление?

Я шепчу в трубку:

- Люблю, уже бегу! - и тут же мёртвым шепотом: - Игорь, одеваемся в секунду, приехал тесть, тихо!

Презервативы - в полотенце. Полотенцем - обтереть край ванной. Одежда. Ботинки...

Лифт останавливается возле квартиры. Наброситься, ошеломить? Господи!.. Я набираю код, чтобы поставить квартиру на сигнализацию, ошибаюсь. Как же трясутся пальцы... Сигнализация включится не сразу, а через минуту. Вот чёрт, попал... Звук вставляемого ключа. Оборот... Ботинки, одежда - на подоконник в гостиную, за портьеры. Полотенце - туда же.

- Игорь, тишина, не шевелись, иначе мы покойники, понял!? Уйдём потом!

Быстро, в носках, на цыпочках, бегом по квартире - ни на чём не запалимся? Ага, свет в ванной. Успеваю выключить - и бегом за штору.

Открывается дверь.

- Нина, - это тесть недовольно за дверью, - а ты на сигнализацию что, забыла поставить?

- Да ставила я... Точно помню.

Вот чёрт!

Снова ключ. Открывается вторая дверь. И - счастье! - начинает, наконец, пищать пульт.

- Датчик на первой двери барахлит. Напомни мне после праздников техника вызвать...

Мы стоим за портьерами ни живы ни мертвы. Я трезв абсолютно. Главное - не дёрнуться, не проступить силуэтом на фоне окна. Жму рукой на плечо Игорьку: присядь! Игорёк шепчет:

- Выключи телефон!

О, господи, да мне надо выключить целых два телефона! - и тут экран вспыхивает, высвечивая фотку жены, и выдает такт вибрации, прежде чем я успеваю нащупать кнопку... Услышали?

- Нина, я сразу ложусь, накапай-ка мне корвалол...

Ещё пять минут. Шаги на кухне, свет, звяканье склянок.

- Я писать хочу! - шепчет Игорёк.

Вот чёрт.

- Терпи. Ещё минут пять.

- Щас обоссусь! - и тут из спальни начинает, наконец, доноситься полусвист-полухрап.

Лёгкие шаги (тёща), скрип двери, щелчок, и вскоре раздаётся шум душа.

Я выталкиваю Игорька вперёд. Как же предательски шуршат пакеты! Быстро - пальто, шапка! Быстро к двери... Тихо открываю... Храп замирает, но через секунду продолжается снова. Вторая дверь из железа, и замки, как мне кажется, грохочут пушкой на Петропавловке. И тут перестаёт шуметь душ. Но это уже неважно. Я прикрываю внутреннюю деревянную дверь - щёлк! Выстрел! Щёлк! Мы выскакиваем на площадку, я закрываю железную дверь, дёргаю ручку - щёлк! Закрыто!

Мы голые, в одних носках, одежда в руке - ужас какой! - несёмся вниз. На двери у тестя видеоглазок с обзором на триста шестьдесят. Кажется, тёща подходит к двери (да, так и есть), проверяет замок, гремит запорами, но дверь не открывает... Меня трясёт. Так, трусы, брюки, рубашки, свитера, "тимберленды", куртки, шарфы - ничего не растеряли? Теперь пригнуться под камерами - и на улицу!

Игорёк забегает под соседнюю арку и блаженно мочится, расставив ноги. Он застёгивает ширинку, когда я целую его и, задрав куртчонку, с наслаждением щупаю его хуй под тканью.

- До завтра!

- До завтра! С Новым годом...

Я с наслаждением отпиваю коньяк из бутылки, проверяю, не выпало ли что из карманов (ключи, кошелёк, паспорт), вытряхиваю из полотенца презервативы в ближайшую урну, выбрасываю полотенце, засунув внутрь пакета, на ближайшую помойку и мчусь домой. Мама тоже уехала - и я вру вдохновенно уставшей жене про новогодний Невский, про фейерверки, про толпу, про гулянье, про севший телефон... Не забыть, блин, убрать "Нокию" туда, где жена точно её не найдёт: на самую верхнюю полку шкафа; она побоится лезть по стремянке.

На следующий день я с трудом урываю момент, чтобы позвонить Игорьку:

- Нет, Игорёк, сегодня никак, давай завтра, с Новым годом! А, завтра ты не можешь? Давай послезавтра... замётано!

Но послезавтра телефон Игорька отключен, а послепослезавтра номер отзывается скучным мужским протокольным голосом:

- Слушаю?

И я вздрагиваю, потому что все друзья моего тестя, да и он сам, все эти Николай-Петровичи и Игори-Леонидычи, с которыми мы пилим деньги на подрядах, отвечают всегда именно так: "Слушаю?". И поэтому я вместо: "Игорёк, ты?" - говорю:

- Александр Петрович, вы? А Риты нет рядом?

Голос молчит, потом отвечает:

- Нет. А кто её спрашивает?

И я, мысленно обмирая, говорю:

- Ой, вы Рите скажите, что Николай по поводу дома из бруса звонил! С Новым годом!

У меня плохое предчувствие, особенно когда на следующий день тот же голос повторяет:

- Слушаю? - и я вновь бормочу про мифическую Риту, и голос говорит, что я, наверное, неправильно записал номер.

С Новым годом!

Я вынимаю симку из телефона и говорю жене, что иду в магазин.

- Хочется, - говорю, - перца, а то перец у нас тоже кончился...

Город завален снегом, но снег продолжает идти и идти.

Я направляюсь к Малой Неве, к Биржевому мосту, где лёд взломан ледоколом, стряхиваю снег с перил и ломаю симку о холодный чугун. Вот она, как бабочка со сломанным крылом, вспархивает и исчезает в снегу. И я бросаю вниз и телефон.

Мало ли что может случиться с приезжим одиноким парнишкой в чужом и большом городе...

Пара секунд - и телефон исчезает под чёрной, чёрной, такой чёрной на белом, как перец на соли, водой.

страницы [1] [2]

Этот гей рассказ находится в категориях:
Мужики и молодые, Случайное знакомство

Вверх страницы >>>
В начало раздела >>>
Прислать свой рассказ >>>