Горячая гей библиотека

Божественный роман

Часть 2 (последняя)

В покои царевича вбежала служанка и сбивчивым голоском сообщила юноше, что его отец, царь спартанский, желает видеть своего сына. Надев свои самые пышные одежды, Гиацинт отправился к царю.

- Сын мой! - поднимаясь с трона и раскрывая объятия, воскликнул Амикл.

- Отец, - робко, впрочем, как и всегда, вполголоса, произнёс юноша.

Царь по-отечески прижал сына к груди и, поцеловав его в щёку, расплылся в улыбке.

Встреча эта произошла в тронном зале. Вся спартанская аристократия собралась там в тот момент, а позже к ним присоединился и царский племянник со сворой телохранителей. Амикл и его возлюбленная супруга объявили, что завтра будет пир, и никто ни под каким предлогом не смеет не прийти во дворец. Явка обязательна. Всё бы ничего, но Гиацинт расстроился. Его мать, богоравная Талия, заметила, что её сын заметно погрустнел, и, когда юноша уже готовился ко сну, окликнула его. Гиацинт поклонился любимой матушке.

- Оставьте нас, - приказала она прислужницам. - Почему ты не остался в зале до конца приёма?

Я не буду утомлять тебе, мой читатель, подробностями этого разговора. Скажу лишь, что юноша покинул зал из-за своего друга. Наследнику престола захотелось как можно скорее вновь уйти в мир своих фантазий.

Беседа между сыном и матерью длилась не меньше часа. У меня возникло ощущение, что они долго не виделись. В сумерках наступающей ночи Талия, пожелав царевичу приятных и безмятежных снов, удалилась в женскую половину дворца.

На следующий день был пир. Как и полагалось у спартанцев, он проходил весьма и весьма скромно - никакого сравнения с афинскими! Кстати, в отличие от тех же Афин, в Спарте было принято сидеть во время пиршества, и женщины не допускались на сие действо, кроме царицы, да и то если супруг призовёт её к себе.

Когда я воцарилась на тёмном небе, юноша выскользнул из своих покоев и на цыпочках, стараясь не творить большого шума, прошмыгнул в царские конюшни, где оседлал верного Крита и, как стрела, помчался в долину.

Тот факт, что во дворце в это время никого не было, вызывал у меня, по меньшей мере, вопросы. Слуги или стража - в общем, кто-нибудь обязательно должен был находиться у покоев царевича, но там никого не было. И вот ещё что: я не смогла прочитать мысли Минатия. В результате у меня сложилось впечатление, что он был кем-то храним...

Конь остановился у берега Эврота. После такого темпа скачки Крита мучила жажда. Гиацинт слез с его спины и под уздцы подвёл коня к воде, и тот с наслаждением начал пить. Царевич всё оглядывался по сторонам, надеясь на то, что, может, мелькнёт где-нибудь знакомый силуэт, но никого рядом не было.

Гиацинт стоял, закрыв ладонями лицо, и только тихие всхлипы нарушали ночное безмолвие долины. Вдруг он почувствовал прикосновение чьих-то рук к своим плечам. Незнакомец приблизился к его шее и осторожно провёл по ней кончиком языка. Юноша ещё до конца не верил в происходящее с ним, он боялся пошевелиться, чтобы не спугнуть ненароком воплотившуюся мечту.

Тем временем мужские губы ласково исследовали каждый участок его плеч. Проваливаясь в сладкую бездну, царевич почуял знакомый запах. Это был Минатий.

Мужчина трогал и нежно сжимал член наследника престола. Затем он в мгновение ока расправился с лёгкой туникой царевича и плотно прижал его к себе. Гиацинт опустил руки вниз и тихо ойкнул. Минатий сбросил свой хитон и развернул друга лицом к себе. Теперь он мог видеть его глаза, видеть всю гамму переживаний Гиацинта. Юноша смотрел на своего кумира затуманенным взором. Единственный глаз мужчины с нежностью, трепетом и вожделением взирал на царевича.

Минатий, ни капли не церемонясь, стал жадно мять половинки друга, вырывая из его груди охи и ахи. Их орудия любви быстро встали, и сейчас по стволам обоих текла смазка. Заметив это, одноглазый стал тереться о пах наследника престола, затем он ловко забросил ноги царевича себе на поясницу и, не прекращая целовать юношу, уложил его на траву. Земля была достаточно холодной, но Гиацинт вовсе не замечал этого.

Мужчина встал на колени и некоторое время водил руками по телу сына Амикла. Красивое, юное, трепещущее тело Гиацинта - просто смотреть на него и дальше у Минатия не было никаких сил, и мужчина лёг на него. Они ещё раз посмотрели друг на друга...

Думаю, с описанием того, что было дальше, лучше справится сам Гиацинт. Ему и слово.

"Я лежал под ним и задыхался от накатывающих на меня волн желания. Тихий всхлип сорвался с моих губ:

- Хочу тебя! - и он не заставил себя долго ждать.

Минатий прикоснулся к моим губам. В этот момент я не выдержал и подался вперёд. Наши уста сливались, а руки яростно, но нежно скользили по телам друг друга. В этот миг на земле не было человека счастливее меня!

Я и не заметил, как он развёл мои ноги и поднял их вверх. В предвкушении продолжения моё тело пронзила дрожь, но мне это даже понравилось. Минатий достал из своей котомки, что валялась на расстоянии вытянутой руки от нас, какую-то мазь (или это было масло) и растёр её вокруг моей дырочки, а остатки распределил по своему эрегированному члену.

И вот оно, мгновение счастья! Головка мужчины упёрлась в мой анус, и, немного подождав, одноглазый начал вторгаться в мою плоть. Впрочем, "вторгаться" - это слишком грубо. "Проникать" - так будет вернее. Аккуратными толчками он продвигался во мне. Я, конечно, испытывал боль, но терпеть её было можно, к тому же я ведь спартанец и привычен к боли"...

Прошло не так много времени с того момента, как Минатий придавил Гиацинта своим телом. Я едва проехала четверть пути по небесной дороге.

Вскоре мужчина уже бесстыдно трахал своего юношу, а тот, извиваясь под ним, как кошка, стонал во весь голос. Минатий снова и снова менял позы, как день постоянно чередуется с ночью. Царевич с каждым толчком проваливался в полузабытьё. Изредка приходя в себя, он смотрел на Минатия затуманенными страстью глазами.

Неумолимо приближалось кульминация. Вот Минатий вскрикнул, вогнал свой стержень в юношу по самый корень и замер. Гиацинт тут же ощутил тепло внизу живота. В следующую секунду и сам царевич содрогнулся, из груди его вырвался крик, и струи спермы выстрелили юноше на живот и грудь. После этого хромоногий упал на Гиацинта. Оба они тяжело дышали и с неохотой постепенно приходили в себя.

Я безмятежно плыла по небосводу, взирая на эту счастливую пару. Она всё так же мирно лежала на лугу.

- Я люблю тебя, Минатий, - прошептал сын Амикла, - очень сильно люблю!

Мужчина улыбнулся, поднялся на ноги и отступил от царевича на несколько шагов.

- Смотри, мой юный Гиацинт!

Юноша приподнялся и опёрся на локти. Тут вокруг одноглазого появилось множество меленьких сверкающих огоньков. Они вихрем закружились вокруг мужчины, превращаясь в одну ослепительную вспышку. Благоухание разлилось по всей долине. Крит лениво поднял голову и устало фыркнул. Амиклов сын встал, заворожённый происходящим, и закрыл глаза, спасая их от яркого света.

Минатий подошёл к юноше и, поцеловав его мягкие губы, обратился к нему с такими словами:

- Люблю тебя, счастье моё! - его голос зазвучал, как песня: ровно и нежно.

Гиацинт открыл глаза и посмотрел на друга. Перед ним стоял Аполлон и мило улыбался ему.

- Я хотел, чтобы ты влюбился в меня в образе одноглазого и хромоногого Минатия...

Я пребывала в необычайном удивлении. Так вот почему я не смогла прочесть мысли "Минатия"! Теперь мне всё стало ясно. Мою бессмертную душу переполняла радость за златокудрого бога, ведь до этого он был влюблён в нимфу Дафну, но эта история закончилась трагично...

Не буду расписывать то, что происходило дальше между богом и царевичем. Надеюсь, у тебя достаточно воображения, чтобы самому представить сие. Расскажу лишь конец этой истории любви.

В конце третьей декады летнего месяца гекатомбеона Аполлон и Гиацинт забавлялись гимнастикой, в которой были так искусны спартанцы. Светозарный Феб предложил любимому иное состязание - метание диска. Юноша с радостью согласился поучаствовать в нём. В руке бога из ниоткуда тут же появился медный диск. Он сверкал в лучах солнца, как бриллиант. Гиацинт отбежал от бога на положенное расстояние и приготовился поймать снаряд.

Аполлон метнул диск высоко в небо - так высоко, что он скрылся из виду. Наконец, в небе появилась маленькая сверкающая точка, которая стремительно приближалось к земле. Наследник престола побежал к тому месту, где должен был упасть снаряд. Когда это произошло, отскочив от земли, злосчастная "тарелка" ударила юного царевича в голову. У сына Амикла всё поплыло перед глазами, а ноги его сами собой подкосились.

Поняв, что случилось, прекрасный Феб ринулся к своему любимому, и вот в своих объятиях держит он умирающего Гиацинта.

- Ты умираешь, любовь моя! О, как бы я хотел сойти в мрачное царство Аида вместе с тобой!

Умер Гиацинт. Отлетела к Гадесу его душа. Тогда Аполлон склонился над ухом царевича и тихо прошептал:

- Всегда будет жива в моём сердце память о тебе, прекрасный Гиацинт. Вечно о тебе будут помнить и люди.

И по велению бессмертного бога на земле вырос ароматный цветок - гиацинт, на лепестках которого запечатлелся скорбный стон Аполлона, и, если присмотреться, можно разглядеть на них слова бога: "Горе! Горе!". Чтут Гиацинта и люди, устраивая каждый год празднования в его честь; эти дни назывались в Спарте гиацинтиями. После смерти царевича люди возвели его в ранг божества пастухов и даже приносили ему подношения...

Амикл не выдержал потери сына и вскоре тоже скончался. За ним последовала и царица Талия. А так как Гиацинт был единственным прямым наследником престола, то вскоре Спартой стал править лживый Тритий, но недолго он торжествовал...

страницы [1] [2]

Этот гей рассказ находится в категориях:
Любовь и романтика, Первый раз, Прошлые века

Вверх страницы >>>
В начало раздела >>>
Прислать свой рассказ >>>