BlueSystem >
Горячая гей библиотека
Мичман ДольскийРейтинг: 4.89 (1051), Автор: Nikki Часть 3 "Пожёстче, пожёстче", - словно заклинание, твердил про себя Михаил, направляясь в камбуз.
В дверях его встретил радостный возглас Шестакова: - О! Кого мы видим! Наш помощник
шеф-повара пришёл! Матросы, уже сидевшие на табуретах вокруг кастрюли с очистками и
занятые делом, заулыбались. Кок подошёл к мичману. - Значит так, эту корзину картошки
перечистят - меня позовёшь, я ещё выдам, - и вышел из камбуза. - Ну, что ж ты его
отпустил? - не унимался Шестаков. - Поговорил бы, у вас ведь столько общих тем. Обсудили
бы кулинарные рецептики. "А как вы делаете такой-то салатик? А я туда добавляю трюфеля
и анчоусы. А какое ваше любимое блюдо? Пирожное пти-фур? А я предпочитаю устриц в
лимонном соке". Поболтали бы о своём. Матросы уже откровенно смеялись. "Пожёстче", -
снова вспомнилось Мише. Он набрал воздуха в грудь и крикнул, пытаясь подражать интонации
Мордюкова: - А ну, прекратить! Шестаков поднялся со своего места и сделал шаг по
направлению к мичману. - А ты мне рот не затыкай, Миша. А то у меня ножичек в руках,
как бы худым не кончилось. Впрочем, я тебя и без ножичка в любой момент в бараний рог
согнуть могу, ты ж знаешь. Стоит мне тебя... как бы это сказать... попросить как
следует, и ты сам вместо меня картошку чистить будешь, да потом ещё весь камбуз языком
вылижешь, ты понял?! У Дольского на глаза навернулись слёзы. Он пытался справиться
с ними, пытался что-то сказать, но предательский ком в горле не позволил ему произнести
ни слова. Отвернувшись, он поспешно выскочил за дверь камбуза. Близкие слёзы - это был
просто бич для Михаила. Он с детства был таким: чуть что - и в рёв. К сожалению, с
возрастом это не прошло. Он не был трусливым, в училище часто дрался и спокойно
переносил боль. Но от обиды Миша ревел, как пацан, и не в силах был сдержаться.
Вечером, после ужина, к нему подошёл Шестаков и тихо проговорил: - Спустись-ка в
трюм, мичман. Разговор есть. Дольский догадывался, что у того за "разговор", поэтому
не пошёл. Через четверть часа Шестаков снова подошёл к нему: - Я тебе что, шавка
цепная, чтоб сидеть и ждать тебя чёрти-сколько?! - злобно прошипел он, наклонившись к
мичману. - Сказано тебе - спускайся в трюм, а не то все узнают о том, что ты уже не
целочка, понял? Выхода не было. Через пять минут Михаил пришёл, куда было велено.
Шестаков сидел на тюках, спустив штаны и подрачивая свой возбужденный конец. "Какой
здоровый", - с ужасом подумал мичман. - Ну, чё встал? - грубо окликнул его Иван. -
Раздевайся! - С-совсем? - от волнения Миша даже начал заикаться. - Совсе-ем? -
мечтательно протянул матрос. - Что ж, пожалуй, что и совсем. Мичман снимал одежду,
а Шестаков любовался им. "Бля, какой же он аппетитный", - подумал Иван, оглядывая
эту хрупкую обнажённую фигурку с тонкой талией и выпуклой попкой. Ему даже пришлось
перестать дрочить свой член, чтобы не кончить раньше времени. - Ложись на живот.
Ноги раздвинь... вот так. Он послюнявил парню очко и стал вдавливать в него свой
уже скользкий от выделяемой смазки хуй. Миша застонал. - Терпи, мичман. Ты ж уже
не целочка, худшее позади. Терпи. Но когда он вошёл полностью и начал двигаться в
норке Дольского, то парень просто заорал от боли. Шестаков дал ему по затылку, от чего
тот уткнулся лицом в тюк. - Не ори, ты, шлюха долбаная! Будешь орать - ебало раскрошу,
ты понял? Миша стиснул зубы и стал сдерживать крики. Матрос снова начал фрикции, а
руками в это время поглаживал тело парня. Его руки скользили по бокам, по спине, по
ягодицам мичмана, в то время как член размашисто двигался в тесной норке. Иван закрыл
глаза от наслаждения и только слушал, как его яйца шлёпаются об упругую попку командира.
К удаче Михаила, кончил матрос довольно быстро. Спустив всё до капли в попку Дольского,
он вынул, наконец, свой член. - Ух, заебись как хорошо! А ты далеко это собрался? -
спросил он Дольского, который стал подниматься с тюков. - А что? - растерянно
пробормотал тот. - Лежи, сейчас ещё разок выебу, тогда пойдёшь. - Не надо. - Чё
это не надо? Столько давал, а теперь "не надо"? - Вань, мне больно очень, - со слезами
на глазах тихо произнёс мичман. Жалость вновь шевельнулась в холодном сердце Шестакова.
- Больно? Что, очко болит? - Да. - Ну-ка, повернись. Дай посмотреть, - и Иван
снова уложил мичмана на тюки. Он развёл в стороны половинки пухлой попки парня. Очко
ещё не закрылось и выглядело так соблазнительно, что у Ивана закружилась голова. Оттуда
вытекала сперма с явной примесью крови. - Да, порвал я тебя немножко, паря, - он нежно
погладил его попку. - Но это скоро пройдёт, вот увидишь. Ну-ка перевернись. Дай я тебя
немножко поласкаю. Сразу про боль забудешь. Он перевернул мичмана на спинку и стал его
лапать. Везде. Он гладил его по плечам, мял ладонями грудь, целовал соски. Потом спускался
ниже. Его ладони прошлись по бокам и спустились на бёдра юного командира. Матрос покрывал
поцелуями внутреннюю сторону этих бёдер, всё ближе подбираясь к промежности. Член у
мичмана уже давно стоял, и он постанывал от удовольствия. Он действительно совсем
забыл о боли, когда матрос взял одной рукой его член и начал подрачивать, а второй
захватил и стал массировать яички. Михаил застонал уже в голос. - Что, нравится,
сучка? - ухмыльнулся Шестаков. - Нравится, когда тебя мужик лапает? Приятно? - Даа, -
только и успел выдохнуть мичман, извергая сперму себе на живот и грудь. - Ты чё так
сразу-то? Давно не кончал, видать? Покраснев от смущения, Дольский приподнялся на мате
и попытался растереть сперму по своей груди. - Ну, чего зря размазываешь, - остановил
его Шестаков и, нагнувшись к своим штанам, достал из кармана носовой платок, которым вытер
сперму парня с его груди и живота, а заодно, раздвинув ножки, промакнул ещё влажное очко.
- Ну вот, теперь ты в порядке. - Можно идти? - Щас! Идти. Мне второй раз надо!
Да не бойся, не трону я сегодня больше твою жопку. В ротик возьмешь, - добавил Шестаков,
снова начиная поглаживать свой возбуждённый кол. - Что?! - Дольский испуганно вскинул
глаза на Ивана. - Ой, да ладно, Миш, не ломайся. Всё равно придётся, так чего уж.
- Я не умею. - Да чего там уметь-то? На колени становись, в рот бери да соси, -
усмехнулся Шестаков. Он совсем снял штаны, сел на тюки и, задрав рубаху, широко
раздвинул свои мускулистые волосатые ноги. Его возбуждённое хозяйство открылось перед
Мишей, и тот даже невольно залюбовался этим огромным членом и столь же приличного размера
яйцами. Дольский опустился на колени и взял в руку твердый возбуждённый хуй матроса. Он
стал его поглаживать, потом целовать, с удивлением обнаружив, что это не вызывает у него
никакого отвращения. Даже напротив, ему приятно трогать этот здоровенный член и слышать
стоны удовольствия его обладателя. - В рот бери, - простонал Шестаков, и мичман,
лизавший в этот момент лиловую головку члена, вобрал её в рот и стал посасывать.
- Даа, вот так. Давай поглубже. Соси, соси мне хуй... - шептал Иван, извиваясь от
наслаждения. Чуя приближение оргазма, матрос схватил парня за волосы и стал вгонять
член ему в глотку почти на всю глубину. У Миши глаза лезли на лоб, но вырваться не
получалось. Ещё несколько фрикций - и рот мичмана заполнила сперма матроса. Он боялся,
что Шестаков разозлится, если он её выплюнет, поэтому он всё проглотил. - Ух,
хорошо! - Иван расслабленно развалился на тюках. - Умеешь ты, парень, мужику удовольствие
доставить, как специально учился. И попкой обслужил, и в ротик взял. Для первого раза
хорошо сосал. Так что был ты только педерастом, а теперь еще и вафлёром стал. Отличная
соска из тебя получилась! Ладно, можешь одеваться. Шестаков встал, нашёл на полу
свои штаны и быстро надел их. Дольский тоже поднялся с пола. Перед тем, как выйти, Иван
притянул к себе голого мичмана, обнял его, погладил по спинке и попке. Потом, поцеловав
под ушком, прошептал: - Пока твоя жопка не заживёт, в рот тебя ебать буду. Чтобы
каждый вечер после второй склянки ты был здесь. Иначе расскажу ребятам, и ты по кругу
пойдёшь. Ясно? Не слышу! - Ясно, - тихо ответил Михаил. - Вот и умница! Шлёпнув
напоследок мичмана по попке, Шестаков вышел, а Дольский трясущимися руками поднял с пола
одежду и стал одеваться. *** Каждый вечер примерно через час после
ужина мичман спускался в трюм, где его уже ждал матрос Шестаков. Надо отдать ему должное -
он не нарушил данного Михаилу обещания и дал тому возможность подлечить свою порванную
попку: в течение следующих пяти вечеров Шестаков трахал своего мичмана только в рот.
Решив, наконец, что попа командира уже достаточно зажила, матрос стащил с кухни немного
оливкового масла и со смазкой снова выебал его в очко. На этот раз Мише было уже не так
больно. Но и не приятно. Прошла ещё неделя их ежевечерних свиданий, прежде чем он
почувствовал удовольствие от анального секса. В первый раз это его безумно удивило. Но на
следующий день повторилось то же самое, даже ещё приятнее было. В третий раз Миша решил
не терять времени зря и стал во время сношения подрачивать себе член. И кончил под
Шестаковым так, как никогда ещё не кончал! - Ну, ты даёшь, мичман! - рассмеялся Иван. -
Орёшь под мужиком, как баба! А Дольский и вправду наслаждался их встречами, словно был
бабой. Они стали ему так же необходимы, как и Шестакову.
страницы [1] [2] [3] [4] [5] . . . [7]
Этот гей рассказ находится в категориях: Военные, Любовь и романтика, Прошлые века
Вверх страницы
>>>
В начало раздела
>>>
Прислать свой рассказ
>>>
|