BlueSystem >
Горячая гей библиотека
Сильные попперсы с доставкой в день заказа.
Кодировщик
В соответствии с порядком, установленным начальником штаба, он сам предварительно знакомился с принятыми и
расшифрованными кодограммами. Только после этого ознакомления я нес весь ворох кодограмм командиру части, который
уже обстоятельно их изучал и затем писал на них резолюции и решения.
В тот воскресный день, как назло, в части были они оба. Я долго не решался идти к начштаба, так как сильно возбудился во
время расшифровки некоторых кодограмм. И от чего бы вы думали? - от деталей происшествий в некоторых воинских частях,
связанных с гибелью и избиением личного состава на почве неуставных взаимоотношений. В воображении мне ярко
представились некоторые детали этих чрезвычайных происшествий, отчего под моими ушитыми "афганскими" брюками заметно
стал бугриться проснувшийся маятник.
Я решил немного подождать, чтобы мой жезл чуть успокоился, но он, как назло, и не
думал опадать. А ждать было нельзя, так как начштаба и командир прибыли в часть ненадолго - через несколько минут
они собирались с семьями выехать на машине отдыхать в заповедное Урочище. Мне пришлось тянуть время в кодоточке в надежде,
что эрекция спадет. Но тут раздался телефонный звонок, и начштаба поторопил меня с кодограммами. Мне ничего не
оставалось, как идти на показ кодограмм со взбунтовавшимся под брюками членом.
Хорошо, что в выходной день в штабе никого нет, кроме часового поста №1, охраняющего Боевое Знамя части. Пост оборудован
в конце коридора на втором этаже, как раз рядом с дверью начальника штаба. Пришлось не обращать внимания на часового у
знамени - такого же парня, как и я. Ранним утром, направляясь в туалет, я смотрю на часовых, мимо которых мне приходилось
проходить, и вижу, что у большинства под парадно-выходными брюками - сильный торчок. С таким же необычным внешним
видом я направился по коридору штаба к двери начальника штаба с кодограммами. Подойдя к его двери, я отработанным
до автоматизма приемом постучал в дверь, открыл ее и раскрыл было рот, чтобы спросить разрешения войти в кабинет, как
увидел в его кабинете командира части, сидящего за приставным столом.
Наш командир - симпатичный мужик, майор, ему не более тридцати двух лет. У него атлетическое телосложение, на котором
хорошо сидит военная форма - будь то форма для строя или вне строя. Он этакий военный щеголь в хорошем смысле этого слова.
В части его все уважают - от солдат до офицеров - за рассудительность, за заботу о личном составе, он не кричит на
провинившихся, не материт их перед строем и уверенно командует частью. Все разносы устраивает в своем кабинете,
но не сразу, а на второй-третий день после проступка, ну то есть после того, как лично разберется в деталях проступка.
За это нарушители воинской дисциплины и порядка его побаиваются. Кто побывал на разборках в его кабинете, уже заказывал
другим избегать такой воспитательной аудиенции.
Так вот, войдя в кабинет начштаба, я увидел, что командир части сидит за столом и о чем-то с ним толкует. При моем
появлении они прервали разговор. Я обратился к командиру за разрешением войти, а он цепким взглядом смерил меня
с головы до ног и потом уже не отводил от меня глаз на всем протяжении моего пребывания в кабинете. Почувствовав
задержку этого пронзительного взгляда ниже моего пояса, я покраснел, горя от стыда, понимая, что он рассматривает
мой член, явно выпирающий под натянутыми и плотно облегающими бедра брюками "афган", штанины которых внизу были
аккуратно заправлены в армейские ботинки - кирзачи с высокими берцами. Он, ухмыляясь, разрешил мне войти и
обратиться к начальнику штаба.
Начальник штаба с моим появлением зарылся в изучение лежащих на столе бумаг и, не отрывая от них головы, пригласил
меня подойти поближе. Я подошел к столу и стал у края, да так, что мой переполненный "апельсин" с яичками несколько
вдавился в угол стола. Я протянул красную папку с кипой кодограмм. Тот быстро просмотрел их и тут же передал командиру.
Командир взял из рук начальника штаба кодограммы и пробежался глазами по их тексту, но тут же отложил две как наиболее
важные. На остальных, не требующих продумывания решений, он тут же наложил резолюции и возвратил начальнику штаба.
Две важные кодограммы командир положил в карманчик, что был приклеен внутри красной папки, и велел мне зайти с ними
к нему в кабинет минут через десять. Начальник штаба при этом распоряжении удивленно посмотрел на командира. Но тот
кивком головы дал понять, что это необходимо. Начальник штаба расписался на кодограммах с резолюциями командира
части и отдал их мне. Я положил их в папку и спросил у командира разрешения идти.
Выйдя из кабинета, я направился другой конец коридора, в кодоточку. Там же через одну дверь был кабинет командира части.
Про себя я подумал: кажется, пронесло, командир просто забыл о своей поездке в Урочище, а посему ошибочно назначил мне
эту аудиенцию. Ведь через десять минут они все будут отдыхать. А эти две кодограммы он, возможно, прочтет поздним вечером,
когда возвратится с Урочища.
Прошло десять минут. Я вышел из кодоточки и для порядка направился к кабинету командира. Подойдя к двери, я легко
толкнул ее. Она была закрыта. Я подошел к кабинету начальника штаба, попробовал ее открыть, но она также была закрыта.
"Ага, значит, все-таки они поехали отдыхать", - пронеслось у меня в голове.
Я вернулся на свое рабочее место.
Минут через десять зазвонил звонок над входной дверью. Я посмотрел в глазок и увидел стоявшего командира.
Мне пришлось ему открыть. Он вошел в помещение и тут же принялся заглядывать во все углы комнаты. Нашел пустые
бутылки из-под пива, мой дембельский альбом на стадии завершения с приклеенными фотографиями. Затем заглянул за
простенок из фанерных листов, где было оборудовано место для отдыха. Я уже почти полгода был на кодоточке в
единственном лице. Командир заглянул под подушку, под заправленный матрац. Он убедился, что я сплю на
чистой постели, и что она в комплекте. Потом открыл прикроватную тумбочку, а там, конечно, беспорядок.
Чайник, куски белого хлеба, завернутые в газету, спортивное трико. Тут он начал заводиться. Последней каплей
было то, что он обнаружил в простенке мою парадно-выходную форму, которую я готовил к дембелю. Он взял красную
папку с кодограммами, забрал мою парадку и при выходе из помещения зло бросил:
- Радик, наведи немедленно порядок, а после придешь ко мне и доложишь.
Мне пришлось приступить к уборке помещения, которое я прилично запустил, так как из-за своей лени давно не брал в
руки ни веника, ни тряпки. Наведение порядка отняло у меня около часа. Было около семи вечера, когда я отправился к
командиру докладывать о наведении порядка. Он выслушал меня и тут же начал читать мне нотацию. И мне все казалось,
что сейчас он меня отпустит. Я уже подумал, что, если это произойдет, то я о парадно-выходной форме и заикаться
не буду. Потом скажу при случае начальнику штаба, что мою парадку забрал командир. И он заберет ее. Но оказывается,
после нотации у командира следовало спецвоспитание провинившегося, о котором никто из побывавших в его кабинете
не распространялся...
Командир велел мне пройти в смежную с его кабинетом комнату отдыха. В ней стояли диван, два кресла, холодильник,
низкий журнальный столик, два стула, одежный шкаф, цветной телевизор с видеомагнитофоном и две тумбочки, одна
из них под телевизор. Окно было плотно завешено черной плотной тканью, которая просматривалась через не
полностью задернутые шторы. В комнате было темно, в нее проникал только свет, падавший из кабинета через
стеклянную верхнюю половину двери. Я вошел в комнату отдыха и остановился посередине.
- Вот, Радик, тебе парадка, надень ее, - сказал командир, сильно меня озадачив.
Мне ничего не оставалось, как переодеться в парадку. Он вышел из комнаты и дал мне возможность одеться без
посторонних глаз. Когда я снял с себя армейские ботинки, брюки х/б и куртку и стал надевать парадно-выходные брюки,
то моя свисающая дугой сарделька стала непроизвольно пробуждаться. Большой, покрытый волосами, наполненный мешок
с двумя крупными яичками-сливами висел у основания моей сардельки. От недельного воздержания - я воздерживался от
дрочки - он слегка побаливал... Ведь это очень трудно - не поддаться искушению мастурбации, когда днями сидишь
и лежишь один в этом небольшом помещении. В армии я заметил, что при надевании парадно-выходных шерстяных брюк
у меня начинает возбуждаться член. Шерстяная ткань брюк, плотно облегающая мои ягодицы, приятно и нежно
покалывает оголенные бедра, и вот это покалывание, которое я ощущаю на ягодицах и через короткие синие трусы,
возбуждает меня. Вот и сейчас оно нахлынуло на меня, вызвав сильную эрекцию члена.
Я успел лишь натянуть брюки на
ягодицы и еще даже не застегнул на них пуговиц, как командир вернулся в комнату. Через незастегнутые брюки он увидел
колом торчащий вертикально член, который сильно топорщил сатин трусов. Я попытался прикрыть рукой свою дубину, но
из этого ничего не получилось. Майор с интересом посмотрел на меня, еще полураздетого и с колом, выглядывающим из-под
расстегнутых брюк.
- Радик, ты что так долго копошишься? - спросил он меня.
- Товарищ майор, еще две минуты, - смущаясь его, промолвил я и тут же спросил, - брюки мне заправлять в ботинки или
надеть навыпуск?
- На тебе, парень, ботинки с высокими берцами, поэтому форма одежды для тебя парадно-выходная для строя. Ясно?
- Так точно!
Он опять вышел из комнаты и я, отбросив ложный стыд, тут же быстро оделся по полной парадно-выходной форме для строя.
Когда я застегивал широкий кожаный поясной ремень поверх кителя, снова вошел командир. Он осмотрел меня с головы до
ног, и было ясно, что он удовлетворен моим внешним видом. Он спросил меня:
- Твоя парадно-выходная форма?
- Да, моя, - ответил я.
- Подойди ко мне ближе и стань к свету. - Я стал у светового пятна, что падало из кабинета. И тут майор лично принялся
меня раздевать. Он снял поясной ремень и отбросил его в кресло. Потом я ощутил, как его ладонь коснулась моих ягодиц
и стала их гладить все более настойчиво. Вскоре его рука пробралась между моих ног, расставленных на ширину плеч,
к промежности и долго гладила мой переполненный мешочек с яичками-сливами. Мне было как-то не по себе, что меня
собственной персоной лапает командир части. В мыслях я спрашивал себя: "Он что, педик?!" И ответа на свой вопрос
не находил, но чувствовал, что то, что он делал со мной, было очень приятно.
Я стоял по стойке "смирно" и ждал, когда его рука коснется ствола моего эрегированного члена. Прикосновение к моему
жезлу все-таки было внезапным. Его широкая ладонь поверх брюк нежно накрыла мой вертикально вздыбленный банан,
легко надавила на него, а затем съехала вниз к мошонке. При этом головка моего члена оголилась и, когда его ладонь
снова потянулась вверх по стволу жезла, то подвижная кожица натянулась на головку. Все это происходило у меня под
брюками и трусами. Щекотливое движение кожицы на головке моего члена привело к мгновенному взрывному семяизвержению.
Я сначала задрожал как осиновый листок, а потом застыл в момент извержения лавы семени.
После семяизвержения я погрузился в туман и, видимо, стал оседать на пол. Но крепкие руки командира подхватили меня
и уложили на диван. Он медленно стал меня раздевать и одновременно с этим легкими, воздушными поцелуями покрывал мои
шею, грудь, живот по мере освобождения их от одежды. Его пальцы колдовали над моим телом, они совершали чудо. Их
касания пьянили меня и возбуждали. Мой банан продолжал торчать, упираясь головкой в резинку трусов. И вот он окунулся
головой в мой пах. Он вдыхал через брюки запах ткани с примесью запаха промежности. Я лежал на спине, вытянувшись,
заложив согнутые в локтях руки за голову. Его теплые ладони едва касались сегментных мышц моей оголенной груди.
Они совершали касательные круговые движения над взбухшими сосками, а рот майора обильно увлажнял через брюки и
трусы обхватываемый ствол моего жезла. Вскоре я ощутил у себя под трусами влажность и прохладу. Мой жезл рвался
на свободу. И она ему была вскоре предоставлена. Майор расстегнул мне пуговицы на брюках, раскрыл ширинку как можно
шире. Он долго смотрел на мое лежащее тело и пальцами через трусы водил по периодически пульсирующей головке.
Снова наклонился и обхватил через сатин напряженный ствол члена. Такой пытки я выдержать не смог и вторично
излился в трусы. Казалось, мой банан должен был бы стать вялым, но не тут-то было.
Руки майора приспустили мои ушитые шерстяные форменные брюки к коленям. Прохлада коснулась бедер и паха. Я стал ощущать
колдовство его рук в своей промежности под короткими трусами, низ которых был сильно примят, отчего доступ к несколько
освободившемуся мешочку со сливами-яичками, поросшему шелковистыми темными волосами, стал для него беспрепятственным.
Прохлада коснулась мошонки, которая до этого времени теснилась и парилась под шерстяной тканью тесноватых в бедрах брюк.
Пальцы командира нежно забрались снизу под трусы и слегка обжали мой член, похожий после двух семяизвержений на банан.
И вот легкое сжатие банана по всей длине его тела превратило его снова в трепещущий жезл, который тут же был высвобожден
из-под трусов, стянутых к приспущенным брюкам. И вот мой ровный толстоватый напряженный член с красивой головкой
погрузился в рот майора.
Это было что-то неописуемое! Мне, впервые за мои двадцать лет делали минет! Губы командира колдовали у основания головки
члена. Особое ощущение у меня возникало, когда член погружался к нему глубоко в рот. Одной рукой он держал мой волосяной
мешочек с яичками, а другой, точнее, ладонью этой руки, положенной на мой лобок, подстраховывался от непредвиденного
возможного моего движения тазом вперед. Впоследствии мне так и хотелось ввести свой жезл как можно глубже ему в рот да
так, чтобы головка оказалась в гортани.
Но майор, видимо, был профессионалом. Через некоторое время я уже разряжался ему в рот третьим оргазмом. Он испил все до
конца и снова принялся играть моим членом...
В два часа ночи я покинул его кабинет опустошенным. Остаток ночи я спал как убитый, никакой речи не могло быть о приеме
кодограмм. На утро мне казалось, что все произошедшее со мной было сном. И только обильные белесые разводы и пятна на
трусах, а местами и на парадно-выходных брюках, доказывали, что это был не сон...
В понедельник я с командиром не встречался, сидел в кодоточке. Только во вторник я зашел к нему с новыми кодограммами.
Он приветливо смотрел на меня широко открытыми глазами, как будто ничего у меня с ним и не было. А я... я нисколько
не дулся на своего командира, так как он впервые ввел меня в сказочный мир орального секса и глубокого петтинга.
Сейчас мне уже тридцать лет, но я с приятной истомой вспоминаю ту встречу.
Слушать / скачать озвученный рассказ: Читает Борислав (2.15 Мб)
Этот гей рассказ находится в категориях: Военные, Мужики и молодые, Первый раз
Вверх страницы
>>>
В начало раздела
>>>
Прислать свой рассказ
>>>
|