Горячая гей библиотека

Белое пятно (глава 2)

Часть 2

Однажды ко мне пришел следователь, он быстро переспросил всю мою историю. Я спросил его, нашелся ли тот акт, что я писал, на что он ответил:

- Никакого акта нет, его и не было. Это ты всё придумал, чтобы избежать наказания. Прораб строителей сказал, что не видел акта.

У меня также побывал адвокат. Первое, что у меня он спросил:

- Нет ли у тебя врагов?

- Какие враги, что, идет война? - удивился я.

- Не свихнулся ли ты за то время, что провел здесь?

- Друзей-то у меня почти нет.

- Мало друзей - значит, легко обнаружить врагов, - от удивления я раскрыл рот, а он продолжил. - За то, что произошло, обычно не судят, а увольняют с работы или просто переводят на другую должность. Тебя кто-то хочет обязательно упрятать в тюрьму, к тому же табельщица со стройки сказала, что акт был. Рабочие подтверждают, что ты заставлял сварщика надеть пояс, и этот пояс был на рабочем месте, просто не зарегистрирован в специальной книге, и сварщик не расписался, что его получил. Это твоя вина. Итак, очень много смягчающих обстоятельств, я обо всём этом скажу на суде и думаю, что всё будет хорошо.

Я спросил у адвоката, как моя тётя, он ответил, что всё в порядке, она передает мне привет и ждет. Он сообщил также, что его наняло управление, где я работал, а мою зарплату передали тёте. Потом я спросил:

- Кто ещё мной интересовался?

- Интересовались начальник и мастера, - ответил адвокат. - На твоё место ещё никого не приняли. Они ещё надеются, что ты вернешься на работу.

Через четыре месяца, как меня посадили, состоялся суд. Меня привезли в здание суда, передали одежду, которую принесла тётя, и что-то покушать, всё это приятно пахло, раньше я не ощущал этот запах, просто не понимал его. Меня в сопровождении милиционера привели в зал, тут же подошла тётя, она ничего не говорила, просто целовала меня в голову и гладила руки. Ко мне также подошли начальник и мастера, все говорили, что всё будет в порядке. Начался суд, а я ничего не слушал. Знал, что от меня ничего не зависит, поэтому не вслушивался в слова. Меня спрашивали - я отвечал, бегал глазами по залу и никого не видел, от напряжения и яркого света у меня слезились глаза.

Вдруг у самой стены я увидел своего друга Анатолия, в зале все сидели, а он почему-то стоял. Мне показалось, что он махал мне рукой. Объявили перерыв, ко мне снова подошли тётя и все, кто меня знал. Подошел и Анатолий и протянул мне руку.

- Привет. Как дела?

Немного помолчав, я ответил. Не знаю, откуда взялись эти слова, у меня до сих пор такое чувство, что их произнес не я.

- С подлецами я не здороваюсь.

Друг мой отдернул руку и посмотрел на меня широко раскрытыми глазами. Постояв секунду, он отошел. Все, кто слышал мои слова, с удивлением смотрели на меня. Этого парня все знали, он ведь у нас работал, и не могли понять, почему я так сказал. Нас никогда не видели вместе, никто даже не подозревал, что мы знакомы. Мало ли рабочих было на нашем участке, которые знали меня как мастера, а я их не знал, ибо не общался с ними. Тётя, конечно, знала этого парня, она что-то подозревала, но тётя, милейшая тётя была неприступна, она не шевельнула даже бровью на мои слова.

Продолжился суд, все сели на свои места, снова что-то говорили, и я опять ничего не слышал. Помню только, как судья сказал, что мне предоставляется последнее слово и я могу обратиться к суду с просьбой. Я встал и сказал:

- За четыре месяца, что я провел в тюрьме, я понял, что виноват в смерти своего рабочего. В тот день я был сильно расстроен, плохо себя чувствовал. Пришел на объект, грубо говорил с рабочим, заставил его надеть пояс, но вместо того, чтобы весь день провести на этом объекте, оставил своё место и ушел, поэтому накажите меня, как посчитаете нужным, я готов нести наказание.

Адвокат после моих слов так сильно хлопнул по столу, за которым сидел, что папка с бумагами отлетела в сторону. Потом судья вышел, а вернувшись, прочитал своё решение. Мне дали три года в лагере общего режима.

Вот и закончился суд, ко мне снова подошли тётя, рабочие. Тётя плакала, плакала безмолвно, просто из глаз у неё катились слёзы. Я пытался её успокоить. Вдруг снова подошел мой друг. Я, конечно, знал, что он подойдет, да и те, кто стояли рядом, ждали какого-то объяснения моим словам. Анатолий спросил:

- Почему ты меня назвал подлецом?

- Спроси об этом свою мать.

Вот и весь разговор, друг мой повернулся и, не оборачиваясь, ушел. Я смотрел ему вслед, пока он не вышел, не мог отвести глаза, они были полны слёз. Я смотрел на него, как через стекло, по которому течет дождевая вода. Мне было стыдно за своё состояние, я уперся головой в тётино плечо, но как-то быстро успокоился. К нам подошел адвокат, он до этого о чём-то громко говорил с моим начальником и, подойдя к нам, также громко сказал мне:

- Ну, чего ты добился своими словами, герой? Хочешь пострадать? Ты всё себе и мне испортил, если бы я знал, какой ты... (он не дал мне точного определения, видимо, в его обязанности это не входило), то не взялся бы за это дело. Ну ничего, мы подадим апелляцию, никогда не нужно терять надежду.

Через полчаса меня увезли из суда.

***

Лагерь, в который я попал, был недалеко от города. Меня везли туда на машине несколько часов.

Описывать жизнь в лагере очень скучно, это было серое, нудное существование. Работа, еда, сон - вот и всё. Того, что говорят о лагерях и пишут в книгах, я здесь не встретил. Может быть, это был какой-то не такой лагерь, не знаю. Меня никто не мучил, надо мной не издевались, работал, правда, очень тяжело, плохо кушал. В общем, ничего страшного. И в лагере можно остаться человеком.

Там много случайных людей, которых наверняка не стоило сажать, они там лучше не становятся. Это другой мир, лучше, конечно, его не знать. Короче говоря, это не моя тема.

Наверное, единственное удовольствие в лагере - это письма и посылки. Люди ждут письма месяцами, заранее думая, о чем им напишут. Получая письмо, они его целуют, перечитывают несколько раз, можно сказать, заучивают. Письма хранят, их никогда не выбрасывают, берегут.

Я тоже получал письма в лагере. От тёти, только от неё, но очень надеялся, что напишет и Анатолий. Несмотря на то, что я так грубо говорил с ним, я всё же ждал от него весточки, я ведь продолжал его сильно любить, жил тем, что было до того, как мы расстались. Мне так хотелось с ним объясниться. Это было единственной целью моей жизни, я засыпал с этой мыслью и с ней просыпался, можно сказать, этим жил. Я не столько думал о свободе, сколько об объяснении, может быть, именно поэтому легко переносил все тяготы лагерной жизни, я о них не думал, знал, что нужно хорошо работать и ждать.

Я восстановил в памяти каждый день, проведенный с моим другом, в мыслях вновь и вновь возвращался туда, где мы бывали вместе. Я вспомнил все слова, которые мы говорили друг другу, и мне удалось всё пережить заново. Он часто мне снился. Сны были всегда разные, и если я вдруг просыпался, то думал о том, чтобы быстрее уснуть и снова увидеть его. Казалось бы, очень просто взять и самому написать. Я в мыслях выдумывал разные варианты такого письма, но ни разу не взял бумагу и не написал.

страницы [1] [2] [3]

Этот гей рассказ находится в категориях:
Любовь и романтика, Тюрьма

Вверх страницы >>>
В начало раздела >>>
Прислать свой рассказ >>>