BlueSystem >
Горячая гей библиотека
ВоробушекЧасть 4 Вновь охваченный яблочным ароматом прошлого, я и не заметил, как призывно заныло в паху и
забытый мой "дружек" плотоядно прильнул к теплому животику дремлющего паренька,
вздрагивая и твердея, словно пытаясь самостоятельно побудить того к действию. Не знаю,
какими там флюидами они обменивались, но домогательства его не канули втуне. Малыш
сквозь сон обхватил его руками и вдруг проснулся, оторвав от груди разрумянившееся,
трогательно-наивное личико и глянув удивленно-сонными глазенками. - Ой! Я кажется,
вздремнул чуток... Ох-ох-хо-хах-ах-ах-ах!.. Хорошо-то как!... А я гляжу, вы тут без
меня уж совсем соскучились... Ах ты ж мой гладенький, - продолжал он склонившись к корню,
- ах ты ж мой гаденький. Ишь набычился как. Чего слюни-то пускаешь? Небось на попочку
мою нацелился? Опять штурмовать будешь! Не уж, братец, нет тебе веры. Я теперь сам всем
управлять буду, - причитал он, с трудом выговаривая слова, поглаживая ствол и слизывая
сочившуюся смазку. Затем встал на коленки, развернул меня на спину, резко отвел
протянутую к нему руку и погрозив пальцем, потянулся к тумбочке. Подцепив соску и крем
и отметив, что вода-то в ней давно остыла, ну да хрен с ней, он с явным наслаждением
смазал ее и промежность. Затем вручил соску мне и со словами: - "от греха подальше" -
навис надо мной в позе "69". Медленно лаская его пещерку, я вскоре внедрил в нее
"расширитель" и, водя им туда-обратно одной рукой, второй обхватил его хозяйство.
Отводя стебелек от тела, я покачивал и дышал на него, пока не вобрал с себя, вторя
малышу. Я никогда не был большим любителем минета. Но Воробушка, да еще в столь
ответственный момент, решил ублажить. Какое-то время мы изгалялись во взаимном сосании,
пока он не кончил, оросив семенем мой торс. Затем он сменил позу, обратив ко мне
счастливо сверкающие глазки. Оседлав пах он заявил, что готов попробовать. Сменил позу
и я. Усевшись на край тахты, я приподнял его берда, облачил своего "ратника" в
резиновые доспехи, и мягко усадил на глядящую в потолок головку, после чего начал
осторожное проникновение в тугую и горячую дырочку. Предприятие сие, как и следовало
ожидать, поначалу было весьма трудным. Поэтому, вспомнив "незабвенного" Ильича, мы
действовали согласно его наставлениям - шаг вперед, два шага назад. Изогнувшись и
откинув голову, парень тихо постанывал, обхватив мою шею. Затем, склонившись к уху,
жарко задышал в него и зашептал, что умирает от жажды. На столике никакой жидкости уже
не было. Осторожно войдя до предела, я встал и отправился с ним "на крючке" в кухню. Мы
вытащили из холодильника "Фанту", побелевшую от инея бутылку "Шато" и вернулись в
комнату, где я стоя откупорил бутылки, и мы промочили горло. Ледяная жидкость ненадолго
остудила разгоравшееся желание. Подхватив Воробушка снизу я расхаживал по комнате,
покачивая его на корне, целуя в податливые уста и чувствуя каменеющую плоть в его узком
ущелье. Воткнул в давно затихший маг кассету Эроса Рамазотти и мы вновь вернулись к
тахте. Уложив на спину, я забросил его ножки на плечи и начал замысловатый танец бедер,
гладя его нежную грудь и животик. Движения становились все настойчивее. В голове
полыхало разноцветными красками полотнище жаркого северного сияния. Покрытое испариной
тело волнами сотрясала сладострастная дрожь, а из горла рвались один за другим рыки
осмелевшего зверя. Он все сильнее овладевал сознанием. Сжав руками парня за плечи, я
все яростнее вколачивался меж его ног, уже не контролируя себя, пока тело вновь не
забилось в очередном мощном оргазме. Дождавшись его окончания и не желая покидать
сразу столь желанную щель, я поднял парня на грудь и улегся на спину, согнув ноги в
коленях и образовав ими подобие спинки, к которому он и прислонился, бледный и взмокший
не меньше моего. Какое-то время я отдыхал, прислушиваясь к утихавшему в ходящей ходуном
груди набатному стуку сердца, вновь поражаясь силе и остроте наслаждения. Когда
дыхание успокоилось, в душе вновь, но сильнее прежнего возникло щемящее чувство, и я
вслушивался в него сквозь гул огня в печи, тихую, лирическую и немного грустную музыку
и едва различимый перезвон капели на подоконнике. Утихший, было, Воробушек
потянулся, разведя руки в стороны, зевнул и склонился к столику за водой. Валик его
ануса непроизвольно сжался, затем вновь и вновь - уже специально - словно проверяя мой
корень на прочность и тот не замедлил отозваться, твердея в жаркой теснине.
Облокотившись локтями на мои колени, парень начал медленно качаться на нем,
поигрывая сфинктером. По телу разлилась волна приятной истомы, вновь возрождая желание.
Теперь уже он сам нанизывался на ствол, регулируя глубину и скорость проникновения.
Движения его постепенно выкачивали из кондома находящуюся там жидкость и она
накапливалась вокруг ствола, жемчужно поблескивая в свете пламени. Воробушек увеличивал
темп. По его раскрасневшемуся лицу и груди струились ручейки пота, стекаясь ко вновь
взведенному корню. Он тяжело дышал и стонал весь во власти сладострастия. Надолго сил
птенчику не хватило и тогда я, поддерживая его снизу, уже сам заработал бедрами набирая
скорость и распаляясь все больше. Так и пошло: когда уставал я, инициативу перехватывал
Воробушек, когда начинал утихать он, активизировался я и тогда он буквально порхал на
стволе, размахивая руками, словно крыльями и звонко хохоча. Не знаю сколько длилось
это безумие - четверть часа, час? Время перестало для нас существовать. Была лишь эта
испепеляющая, сладострастная гонка, острой бритвой наслаждения вспарывавшая сознание и
реальность. Мы пребывали за ее пределами, слившись воедино, создавая свою собственную
исполненную любви и желания, страсти и вожделения реальность, прекрасную как вечность и
мимолетную, словно летний дождь. Все чувства обострились до предела, тела двигались в
унисон, существуя, будто сами по себе, приближая нас к неотвратимой развязке. Мы
лоснились от пота. В горле стоял сухой ком. Кровь вскипала в венах, напрягая все мышцы
в последних усилиях, а из глоток рвались какие-то дикие животные звуки, когда молнией
блеснула в сознании первая самая мощная волна экстаза, пронзившая нас одновременно,
после чего тела затрепетали в его волнах, и из воробышкиного стебля хлынули
триумфальные брызги! Этот последний оргазм был и самым мощным. Выхолостив нервы,
иссушив тела, поглотив, казалось, последние силы он затих, превратив нас в подобие
тряпичных кукол с пустыми глазами, которые, сплетясь в слабых объятиях, на какое-то
время просто отключились... *** Из забытья я очнулся также резко, как и
накануне, но теперь от жажды. Прильнув к почти полной бутыли "Фанты" я высосал ее
наполовину и лишь тогда пришел в себя окончательно. Часы показывали далеко за полночь.
Воздух в комнате был жарким, напоенным запахами спермы и свежего пота. Раскаленная печь
продолжала извергать жар. Сна ни в одном глазу. Сознание было исполнено ноющей и
щемящей пустотой. Перевернув бокал "Шато", я скрутил в печи огонь, открыл форточку и
вновь вернулся к постели. Воробушек разметался во сне среди смятых влажных простыней,
хранивших следы наших излияний. Кое-как расправив их, я укрыл его одеялом, невольно
залюбовавшись невинно-детским видом спящего. Все тело было липким. В зарослях груди
и живота засохли брызги малыша, и сейчас пощипывали кожу, склеив волоски и стягивая их.
Страшно хотелось окунуться в горячую ванну. Но в кране воды, увы, уже не было, а до
утра еще далеко. Отправившись на кухню, я поставил в большой кастрюле воду (благо запас
ее всегда пополнялся в большой 100-литровой бочке) и закурил свою трубку. Мысли бродили
в голове неупорядоченной шумной ватагой, наползая одна на другую, смешиваясь, все чаще
и чаще возвращаясь к произошедшему. Когда вода согрелась, я кое-как обмылся в ванной, с
болью и зубным скрежетом вычесывая щеткой надежно въевшиеся и словно сросшиеся с
шерстью комочки. Наконец пытка была окончена. Решив с утра нормально отмокнуть в
нормальном объеме воды, я вытерся, и критически осмотревшись в зеркале, вернулся в
комнату. Мысли постепенно успокаивались. Можно было немного более трезво
разобраться в себе и решить, что же делать дальше. Поразмыслить было о чем. Я наконец
понял происхождение ноющего в сердце чувства, возникшего в самом начале встречи. Просто
я полюбил парня. И все происходившее в дальнейшем лишь усиливало это чувство. Я
любил его всего. Любил так, как не любил еще, наверное, никого. Не взирая на все
вопиющие различия и очевидности. Отвергая доводы разума, и... загоняя себя в тупик. Ибо
жить я с ним все равно не смог бы, даже возложив на алтарь любви всего себя без
остатка. Он был "Воробушек" - и этим было сказано все. Я редко ошибался в людях и даже
немного гордился этой способностью сразу разглядеть основу их естества. Скажите мне,
люди добрые, кто и когда приручал воробья? Кому он смог, например, отплатить
благодарностью за помощь или хотя бы привязаться на какое-то время? Такого не бывает.
Есть конечно исключения - в чем их нет? - но интуиция подсказывала, что это не тот
случай. Не тот! Как же так... Как же быть? Я готов был к любым жертвам, лишь бы
оставить малыша с собой. Лишь бы иметь возможность любить и опекать его, дарить ему
радость и участие, свою страсть и защиту. Но нужны ли они ему? И даже если нужны, то
надолго ли его хватит? Сколько месяцев или лет продлится этот праздник, это половодье
чувств у Воробушка? Сколько времени сможет он любить стареющего и седеющего лохматого
мужика, когда вокруг столько молодых и симпатичных, пышущих юношеской сексапильностью
парней? Как заставить, убедить себя в том, что среди них нет твоего счастья? Как он или
даже я сам в его возрасте смог бы убедить себя в том, что с этим мужиком на долгие годы
будешь как за каменной стеной? Сердце и душа стремились к нему безоглядно. Разум же
острым скальпелем жизненного опыта ставил свой неутешительный приговор. Не в состоянии
смириться с ним, не желая принять его очевидность, я вновь вспоминал свою жизнь, словно
выискивая в ней хотя бы какой-то намек на спасение.
страницы [1] [2] [3] [4] [5] [6] . . . [8]
Этот гей рассказ находится в категориях:
Мужики и молодые, Случайное знакомство, Любовь и романтика
Вверх страницы
>>>
В начало раздела
>>>
Прислать свой рассказ
>>>
|
