BlueSystem >
Горячая гей библиотека
Балтийскими дорогамиЧасть 10 (последняя) Парни наспех моются в душе
вместе, но Саша не позволяет больше прикасаться к себе. Секс окончен. Наступает горькое
отрезвление. День они проведут каждый сам с собой; после произошедшего трудно
даже найти тему для разговора, можно лишь переброситься парой ничего не значащих реплик.
Витаутас страдает, - счастье быстротечно. У Сашки есть серьёзный повод для самобичевания:
как же могло случиться такое, что он, самец, сотворил содомский грех. В мозгу у него это
не укладывается и он склонен приписывать своё слабоволие скорее минутному умопомрачению и
своей сексуальной распущенности, чем напрашивающемуся ответу о первичности
физиологических ощущений в мужской сексуальности, которые, как известно, не зависят от
того, с кем тот секс иметь. Теория амбивалентности орального и анального секса Сашке,
увы, неизвестна. *** Раннее сумеречное утро
уже озарило черепичные крыши старого Таллина. Улицы были пустынны, светофоры
преимущественно мигали жёлтым. Неугомонно о чём-то болтавший в "уоки-токи" с коллегами
таксист домчал парней в аэропорт за считанные минуты. Витаутас рассчитался, и они молча
вошли в здание. Витаутас направился на регистрацию, шедшую полным ходом. Саша, засунув
руки в карманы джинсов и ёжась от утренней прохлады, ровным шагом прогуливался вдоль
сидений зала ожидания прямо напротив выхода на посадку. Через какое-то время он увидел
друга, возвращающегося от стойки регистрации билетов к проходу на пограничный контроль.
- Ну, вот и всё. Сумку я сдал в багаж, - Витас специально старался говорить о
каких-то несущественных мелочах, чтобы хоть как-то отвлечься от своих мыслей. -
Давай уже, иди, суслик! – пошутил Саша и понял, что пошутил неудачно. Вит вскинул
недоумённо-растерянный взгляд, в котором чувствовалось удивление - "за что это меня так".
И робко протянул Саше руку: - До свидания. - Прощай, Витас! – Сашка
взял предложенную руку и прижал Вита к себе, а левой рукой обнял его за плечо и слегка
похлопал по спине. И вдруг тихо прошептал в самое ухо: - А ты знаешь, я ведь ни о чём не
жалею. Честно. - Спасибо, - так же едва слышно ответил Витас, - я очень тебе
благодарен за широту души и за твой характер. Ты – самый лучший из людей на свете...
- Глупости, - уже отстранясь, совершенно серьёзно сказал Саша, осторожно
высвобождая кисть своей руки, - глупости хотя бы потому, что все люди исключительно
индивидуальны и их нужно принимать такими, какие они есть. Что произошло, - того уже не
вернуть и не переделать, остаётся жить дальше. У каждого из нас своя собственная жизнь.
Рано или поздно ты это поймёшь, Вит. Мы с тобой одинаково взрослые, но мне всё кажется,
что ты мне как младший брат, которого ещё нужно воспитывать и приучать к
самостоятельности. И всё же – люби жизнь, люби меня, если тебе так этого хочется,
вспоминай меня, и я тебя буду вспоминать, потому что я... потому что я непонятным для
самого себя образом научился испытывать к тебе что-то типа дружеской симпатии и, по всей
видимости, теперь, даже при всём желании, не сумею от этого чувства избавиться.
И теперь уже Саша протянул Виту руку: - Давай, что ли... Пока! Тебе
пора. И мне пора. Вит поспешил ответить рукопожатием. Последним. - Я
буду всегда помнить о тебе, Санька! - произнёс он, и, повернувшись спиной, не
оглядываясь, вошёл в зону контроля. А когда всё же обернулся назад, в проходе никого уже
не было... *** Самолёт оказался забит, что
называется, "под завязку"; а что удивляться, - утро понедельника. Кресло у иллюминатора.
- Вот тут наши места – рядом с этим интересным молодым человеком, - вдруг
раздался милый дамский голосок справа от Витаутаса, бессмыссленно-тупо смотревшего в окно
на озарённое так рано взошедшим июньским солнцем лётное поле. Слёзы, слёзы
ручьями, потоками катятся из воспалённых глаз. ***
Полуторачасовая лекция оказалась достаточно тяжёлой. Инженеры "достали" своими
вопросами. Объявив перерыв, Сашка отложил бумаги со стола, задумчиво посмотрел в окно,
потом пошёл через весь этаж офисного центра "отлить" в туалет. На стене у писсуара он
обнаружил сделанную чёрным несмываемым фломастером-перманентом надпись на белом кафеле
почему-то на английском языке: "I wanna be fucked by a thick Russian cock". Перед глазами
сам собой поплыл образ Витаса. "В моих силах сделать из него настоящего мужика
и научить его любить женщин", - подумал красавец-парень, никогда не знавший проблем в
общении с противоположным полом. Жизнь казалась ему сущей малиной, а проблемы –
пустяшными. На его красивом лице застыли решительность и воля. ***
Мобильник зазвонил в тот момент, когда шереметьевская пограничница
наконец удовлетворилась ощупыванием и осматриванием поблёскивающей жёлтой наклейки с
надписью "Российская Федерация. Виза" в паспорте Витаса. Казалось, ещё чуть-чуть, и она
приступит к полизыванию её языком в целях удостовериться в её подлинности. Трижды
опущенный нервной рукой тяжёлый тродатовский штамп отпечатывает дату – сначала на чистой
страничке справа от визы и потом ещё два раза на дурацком изобретении отечественного
чиновничества – миграционной карте. - Алло... - Вить? Уже долетел? Всё
благополучно? А у меня перерыв. Кофе-брейк. Я сейчас звонил домой. Иришка не сможет
встретить меня в "Шереметьево-2", у неё очень важные уроки в среду. Я подумал, может, ты
сможешь подъехать в аэропорт? Рейс такой же точно, как у тебя. Девять-сорок пять в
Москве. ... Не молчи! Приедешь? Вит судорожно сглотнул и выдавил из себя:
- К-конечно! - Вот и ладненько! До встречи. Только без излишних
надежд и приставаний! Мы – мужики! Это тебе ясно? Буду рад пожать твою мужественную руку,
Витас! Разговор закончился. Вит ещё некоторое время растерянно озирался по
сторонам, затем решительно зашагал в направлении транспортёра выдачи багажа. Лицо его
светилось. *** Мне, к сожалению,
доподлинно известно, чем кончается эта история. Витаутас благополучно закончил
аспирантуру, получил грант и недавно уехал в ФРГ. Вестей от него нет.
Пьяные отморозки со здоровой традиционной сексуальной ориентацией не стремились
понять красоту своей жертвы, им были нужны деньги на выпивку. А может, именно ясное,
чистое, красивое лицо и идеальная фигура проходившего мимо них молодого мужчины стали
причиной их особенной ненависти, – конкуренция в мире самцов жестока.
Хмурым декабрьским утром, разбирая Сашины вещи уже после его похорон, его вдова
Ирина найдёт в записной книжке визитку с номером телефона некоего Витаутаса Шилгалиса и
машинально выбросит её. Ах, если бы только тот узнал, что случилось с его Сашей, - о!
Горе и страшная боль утраты сразили бы его. Просто он не знает. Но в
ночь далёкой московской трагедии Сашина фотография на ту самую визу почему-то вдруг сама
собой выпала из бумажника, где Витас по сей день хранит её. Он долго и пристально
разглядывал такое родное, такое знакомое, такое любимое, такое неимоверно красивое лицо!
Что-то лишь на миг шевельнулось в его душе, а потом волевым движением руки Витас водворил
свой самый главный в жизни фетиш на место.
Даже в зеркале разбитом,
Над осколками склонясь,
В отражении забытом
Вновь увидишь ты меня,
И любовь безумной птицей
Разобьёт твоё окно.
Снова буду тебе сниться,
Буду сниться всё равно.
***
Не забывай, помни меня.
Ты не один. Навсегда вдвоём.
Не забывай пламя огня,
Что грело нас в городе чужом.
Я улечу теперь,
Я улечу к себе, -
На небо за звездой,
Высоко.
Тихий полёт –
Это легко.
На небо за звездой,
Высоко.
Тихий полёт –
Это легко.
Не забывай сердце моё,
Я ведь с тобой, мы же вдвоём!
Не забывай ночи и дни,
Где мы с тобой, лишь мы одни...
Автор принимает благодарственные, а равно и критические письма по
адресу [email protected] и настоящим констатирует факт наличия у себя исключительно
гетеросексуальных связей. © Дима Романов, Август 2003 – Июнь 2005
страницы [1] . . . [8] [9] [10]
Этот гей рассказ находится в категориях: Совращение натурала, Любовь и романтика, С другом
Вверх страницы
>>>
В начало раздела
>>>
Прислать свой рассказ
>>>
|